– Откуда вы и чем занимаетесь? – поинтересовался Ник.

– Мы из деревни и сопровождали нашу продукцию на оптовую базу, – продолжал Феликс, в то время как Алексей молча упёрся взглядом в Мону, любуясь каждым её проницательным взглядом, поворотом головы, каким-то плавным движением рук.

– Ну, и что вы можете сказать о наших разговорах? – вступил в разговор Джонни.

– Бывало интересно, – ответил Феликс, – мы, например, даже не думали, что есть какой-то фарт. И, порассуждав, решили, что у нас его нет и, наверное, он бывает только у городских.

– Почему же, – вступила в разговор Мона и обратилась к Феликсу, – ведь ты, наверное, не только грузы сопровождаешь?

– Нет, это лишь сегодня. А вообще-то я в этом году окончил школу и сейчас выбираю свой дальнейший путь.

– И куда же направлен этот путь?

– Не знаю, пока ещё не определился.

– Ну, тут всё ясно, что ничего не ясно, – заключила Мона. – А вот ты чем живёшь? – посмотрела она на Алексея.

Он, конечно же, знал, что и его спросят. Но всё равно вопрос был не просто нежданным, но и нежелательным. Ведь он отвлёк его от всецело захватившего состояния: любования восхищающим его человеком.

– Я… Я окончил школу раньше Феликса и сейчас работаю на ферме его отца, – после некоторой заминки ответил Алексей.

– И что ты там делаешь? – спросила Мона.

По тону вопроса Алексею показалось, что он задан чисто формально, а не для выяснения характера его работы. «Ну какой может быть интерес к простому работяге, явно не имеющему того самого важного для жизни фарта?» – подумал он, и сожалея о происходящем, а также теряя желание продолжать разговор, с внешне показным равнодушием ответил:

– Всё, что придётся, что необходимо делать. Вот сегодня грузил, разгружал и сопровождал в город нашу продукцию. И никакого фарта здесь не видно.

Почувствовав изменение настроения Алексея, к разговору подключился Феликс, стараясь поддержать друга. Он рассказал, что тот фактически является главой семьи, обеспечивая её жизнеобеспечение и необходимое финансовое состояние. И это при серьёзно больной младшей сестре.

Однако такая поддержка только усугубила неблагоприятное отношение Алексея к происходящему. По складывающемуся у него впечатлению от похожего на допрос разговора и довольно холодной реакции на приведённую Феликсом информацию появилось и постепенно усиливалось разочарование когда-то почитаемой компанией. Правда, Мона в ответ Алексею постаралась снизить уровень его неудовлетворённости.

– Что касается фарта, то, судя по услышанной характеристике, у тебя с ним всё в порядке. Ведь он наиболее всего проявляется в отношениях с близкими или даже с посторонними людьми, как ты с Феликсом.

После этого в компании завязался обмен мнениями о значении семьи, её необходимости вообще, о сторонах отношений в ней старшего и младшего поколений. Но Алексей, внутренне охладев к тому, чтобы общаться, к активному обсуждению, казалось бы, ясного для него вопроса не подключался. Глядя на друга аналогично вёл себя и Феликс.

Сказать по правде, городские участники встречи из-за значительно снизившейся активности новых членов компании не получили характеризующего собеседников впечатления. Не услышали они и интересующей их поддержки своих суждений. То есть фактически слияния двух компаний на основе общности взглядов даже по довольно простой и хорошо известной всем теме не состоялось.

Да, ещё раз подтвердилось, что город и деревня разделены не только километрами.

* * *

Взглянув на часы, Алексей сказал Феликсу:

– Заговорились мы, но можем ещё успеть на последний автобус.

И, обращаясь к остальной компании:

– Нам пора. Было интересно встретиться с живыми героями передач из компьютерных сетей.

– И мы получили новую информацию о жизни в других условиях, – желая показать якобы пользу от совместно проведённого вечера, оптимистичным тоном сказала Мона. Этим она стремилась ещё раз сгладить пассивность Алексея в обсуждениях и подразумеваемое в его словах скрытое чувство неудовлетворённости встречей, как ей показалось, из-за отсутствия общих дополняющих друг друга взглядов.

– Мы, наверное, тоже разбежимся, – сказала Иветта.

Никто не стал возражать. Все начали вставать из-за стола. Но в это время входная дверь распахнулась, и в кафе вошли пятеро парней. Они продолжали что-то громко обсуждать, показывая полную раскованность в поведении.

Один из них, взглянув в зал и увидев вставшую из-за стола компанию, с показной радостью воскликнул:

– Вот так встреча! Куда это вы собрались? Неужели уже уходите?

Собравшиеся покинуть кафе замерли на месте. А вошедшие направились прямо к ним. И активно демонстрирующий радость на весь зал громко заговорил.

– Ещё рано покидать такое уютное местечко. Оставайтесь. Посидим, поговорим. Вы ведь так любите общение и умные разговоры. А ты, Машка, или как тебя называют друзья, Мона, как обычно, всё растолкуешь непонятливым и уведёшь разговор в нужном направлении. Сейчас и стол ваш ещё расширим.

Вошедшие вплотную подошли к желавшим уйти и практически преградили им путь к выходу.

– Кончай свои выходки, Пушкарь, – неожиданно включилась в разговор Мона, – Для того чтобы обсуждать с кем-то что-то, необходимо иметь общее желание и обоюдное согласие сторон. А мы в кафе провели уже достаточное количество времени, наговорились и обсудили интересующее нас. И теперь мы хотим уйти.

– Ты что, нас не уважаешь? – прозвучал обычный в подобных случаях вопрос. При этом Пушкарь попытался взять Мону за руку, которую она резко отдёрнула.

– Вот те на! – продолжил он. – Я ж к тебе по-доброму обратился. По-хорошему… пока. Ты же так странно себя ведёшь. А ну-ка садись за стол.

И Пушкарь ещё раз попытался взять Мону за руку.

Наблюдавший происходящее, Алексей видел, что ни один из друзей Моны не попытался принять участие в разрешении возникшей проблемы. Да, чувство безмерного восхищения Моной у него ослабло, но она оставалась для него очень умной, заслуживающей уважения девушкой. Он ведь не знал того, о чём было известно всем её друзьям, что разговаривал с ней державший в страхе всю округу местный криминальный авторитет Пушкарёв, которого все знали и называли только по кличке Пушкарь. Учился он когда-то в одной школе с Моной, поэтому и обращался с ней так фамильярно. И вот при его повторной попытке взять её за руку за счёт быстрого движения Алексей неожиданно оказался между ними.

– Оставь своё «уважаешь, не уважаешь» при себе. Она хочет уйти, и ты не имеешь права её задерживать! – возмущённо заявил он.

Пушкарь был наигранно удивлён происходящим, произнеся с недоумением:

– Это что за чудо? А ты имеешь право запрещать мне общаться с тем, с кем я хочу? Ты кто такой? Её брат, муж, дядя, племянник? Только родственник ещё может что-то вякать. А ты ведь – никто. Поэтому сгинь подобру-поздорову. Иначе нарвёшься на неприятности.

Алексей не знал, что ответить. Но он случайно вспомнил, как в одном из показанных когда-то по телевизору кинофильмов, утверждалось, что есть такой негласный закон в уголовной среде о возможности выступать в защиту только родственникам. И шальная мысль неожиданно родила ответ.

– Я – её жених.

– Чтооо! – заорал Пушкарь. – Не слышал я такого. Он что, действительно твой жених? – обратился он к Моне.

– Да, – неожиданно для всех и даже для себя тихо произнесла она.

– Не верю! – настаивал Пушкарь. – Враньё! Чем докажешь?

– Доказывать тут нечего, – уже более смело заговорила Мона. – Я сегодня собрала всех, чтобы познакомить их с ним. В ближайшее время мы планируем встретиться с моими родителями, – продолжала она импровизировать.

Все окружающие и другие посетители кафе замерли в ожидании развязки острой ситуации. И тут Пушкарь со злобой как бы имитировал удар в грудь Алексея. Но тот не стал увёртываться, а с силой толкнул соперника так, что он отлетел на несколько метров и, запнувшись по ходу за стул, грохнулся спиной на пол.

Однако кажущаяся победа Алексея обернулась для него раздирающим его слух криком Моны, неожиданной резкой болью в затылке, полной темнотой в глазах и плавным сползанием на пол при поддерживающих его руках Феликса и других членов компании.

* * *

Очнулся Алексей, как он понял по виду помещения, в больнице. Тупая боль в голове постепенно напомнила ему произошедшее. «Вероятно, – подумал он, – один из сопровождающих Пушкаря парней во время выяснения отношений незаметно подошёл ко мне сзади и ударил чем-то тяжёлым по затылку. Интересно, сколько же времени я здесь нахожусь?»

Вошедшая медицинская сестра, увидев открытые глаза Алексея, порадовала его фразой.

– Ну вот, слава богу – живой. А то друзья замучили вопросами о выздоровлении.

– Долго ли я лежал без сознания? – спросил он.

– Да сегодня уже третий день будет.

– А что за друзья спрашивали?

– Несколько ребят твоего возраста доктора своими вопросами совсем замучили. Но дольше всех невеста твоя рядом дежурила. Даже на ночь ей разрешили рядом с тобой оставаться. Так она не отходя сидела, тебя за руку держала и тихим голосом всё в каком-то фарте убеждала. Сегодня вот только поутру, невыспавшаяся, домой ушла. Обещала скоро опять прийти.

– Невеста? – переспросил Алексей.

– Да, она так себя называла. Красивая она у тебя. Выздоровеешь – со свадьбой не тяни, а то уведут ещё, – пошутила медсестра. – А вот и твоя невеста, – обрадовала она Алёшу, взглянув на открывшуюся дверь палаты.

Он повернул голову и к своему радостному удивлению увидел входящую сияющую улыбкой Мону.