В 1781 г. Кирилл Григорьевич продает свой дворец польскому графу К.П. Бранницкому и покидает Санкт-Петербург. Новый владелец дворца прожил в нем восемь лет, а затем уехал на родину, продав дворцовый комплекс в казну за 450 000 рублей.
Выкупленный у Бранницкого дворец Указом Павла I от 2 мая 1798 г. передали Воспитательному дому, созданному в Петербурге еще по повелению его матушки – императрицы Екатерины II и размещавшемуся первоначально в Смольном монастыре. Патронат над ним осуществляла супруга Павла Петровича, а руководителем и организатором богоугодного заведения становится граф Иван Иванович Бецкой – талантливый человек, вошедший в историю российского государства своими замечательными делами и трудами на ниве народного образования и воспитания молодежи в век «просвещенного абсолютизма».
Граф Иван Иванович Бецкой
По его инициативе в Петербурге открывались новые учебные заведения, работавшие по программам И.И. Бецкого и его конкретным рекомендациям. Талантливый педагог и методист, он стал первым инициатором женского образования в России. В конце его жизни – уже как президента Академии художеств и главы Комиссии о каменном строении Санкт-Петербурга – в столице существовали многочисленные учебные заведения, воспитательные дома и реформированные кадетские корпуса, созданные по инициативе И.И. Бецкого.
Иван Иванович Бецкой – внебрачный сын князя, генерал-фельдмаршала Ивана Юрьевича Трубецкого (тот был в плену у шведов) и шведской баронессы. От отца ребенок унаследовал сокращенную, без первого слога княжескую фамилию. Юный Иван Бецкой воспитывался в Стокгольме матерью – баронессой, аристократкой, служил в датском кавалерийском полку, успешно продвигался по ступеням должностной офицерской лестницы. Однако травма, полученная от падения с лошади на очередных кавалерийских учениях, вынудила сына русского князя оставить военную службу.
В 1727 г. Иван Иванович Бецкой приезжает в Россию к отцу и по протекции фельдмаршала поступает на службу в Коллегию иностранных дел. Благодаря высокому положению отца при Императорском дворце, Бецкой вскоре становится приближенным к свите русской императрицы Елизаветы Петровны. И все-таки недоброжелательное отношение к нему придворных, и дворцовые интриги со стороны канцлера А.П. Бестужева заставляют Ивана Ивановича не только выйти в отставку, но и в 1774 г. даже надолго покинуть Россию. В течение пятнадцати лет он прожил во Франции, изучая мировые творения искусства великих художников и писателей.
В Париже Бецкой близко познакомился с известными европейскими просветителями и учеными – философом-материалистом Дени Дидро, основателем и редактором «Энциклопедии, или Толкового словаря наук, искусств и ремесел»; французским писателем и философом Жан-Жаком Руссо, с основоположниками немецкой филологии братьями Якобом и Вильгельмом Гримм.
По возвращении в Россию И.И. Бецкой подготовил разработанный им в деталях проект реформы народного образования в Империи, утвержденный Екатериной II. Основой реформы по разумению ее автора считалось, что «самые мудрые законы без добрых нравов не сделают государство счастливым и что нравы должны быть впечатлеваемы на заре жизни». В своей программе Бецкой перечислил добродетели, которые следовало обязательно прививать детям: веру в Бога, благонравие, дружелюбие, бережливость, опрятность, терпение и т. п. Он рекомендовал поощрять детскую резвость, живость и тягу к забавам и играм, считая, что это и «есть главное средство к умножению здоровья и укреплению телесного сложения». Им была разработана прекрасная система игр и заданий, чтобы «упражнять детей в различных мастерствах и рукоделиях».
Император Петр III не только вызволил политического беженца из невольной зарубежной ссылки, но своим именным указом назначил Ивана Ивановича Бецкого главным директором Канцелярии строений и домов его величества. После государственного переворота 28 июня 1762 г. и воцарения на троне Екатерины II Иван Иванович вновь становится приближенным ко двору новой императрицы. Столь быстрый и высокий карьерный взлет Бецкого служит поводом для появления в высших аристократических кругах столицы самых невероятных слухов, сплетен и предположений. На свое счастье или, может быть, беду, Иван Иванович оказался довольно близким знакомым матери новой русской императрицы, да к тому же многие отмечали разительное внешнее сходство Бецкого с Екатериной Алексеевной. В салонах Петербурга пошли невероятные пересуды об истинном отце новой императрицы, которая своим указом 3 марта 1763 г. назначила действительного тайного советника И.И. Бецкого управляющим Академией художеств.
Однако Бецкой, в отличие от фаворитов императрицы, не воспользовался ее доброжелательным отношением к своей персоне. Он не встревал в государственные дела и политические проблемы, а занимался важными социальными делами, проблемами совершенствования учебного образования и воспитания молодежи, совмещая эту ответственную деятельность с работой руководителя «Канцелярии строений и домов».
По распоряжению Екатерины II, Бецкой в 1768 г. назначается главным руководителем работ по перестройке и отделке Зимнего дворца. В том же году, 15 мая, императрица «изустно повелела» И.И. Бецкому: «На площади, между Невой, Адмиралтейством и домом Правительствующего сената, во славу блаженные памяти императора Петра Великого поставить монумент».
Идея о постановке памятника Петру I у императрицы зародилась еще в 1765 г., когда она приказала русскому посланнику в Париже, князю Голицыну, найти для этого опытного и талантливого ваятеля. Им оказался французский скульптор Этьен Морис Фальконе, создавший в 1766–1778 гг. монумент Петру I («Медный всадник»).
Этой работой И.И. Бецкой добросовестно руководил от периода изыскания годного для постамента камня в Лахте, доставки его в столицу, отливки бронзового монумента и до церемониала открытия памятника на столичной площади 7 августа 1782 г.
Ему также пришлось руководить работами по отделке набережных Невы и столичных каналов гранитом, установке знаменитой уникальной решетки Летнего сада. Руководя Академией художеств, он открыл при ней воспитательное училище. По инициативе И.И. Бецкого в 1764 г. указом Екатерины II в Петербурге создается первое в России специальное женское учебное заведение (Императорское воспитательное общество благородных девиц – Смольный институт).
В 1765 г. указом императрицы И.И. Бецкой назначается шефом Сухопутного шляхетного кадетского корпуса. В 1773 г. по его инициативе на средства богатого заводчика и крупного землевладельца Прокопия Демидова в Петербурге учредили Воспитательное коммерческое училище для купеческих детей.
При поддержке своей покровительницы Екатерины II Бецкой открывает в Петербурге и частично финансирует из своих средств Воспитательный дом, а при нем учреждает вдовью и сохранную казну в основе которой находились его личные сбережения и деньги богатых столичных предпринимателей.
Екатерина II, считавшая себя инициатором в проведении российской образовательной реформы, вначале не только покровительствовала Бецкому в его работе по открытию в столице новых воспитательных учебных заведений и детских приютов, но и щедро финансировала его идеи и планы в этом направлении. Однако затем под влиянием доносов противников своего любимца внезапно охладела к его бурной деятельности и ограничила денежную помощь на реализацию задуманных им планов и дел. Теперь при всяких удобных случаях она могла даже с раздражением заявлять своим приближенным, что «Бецкой присвояет себе славу государскую», иначе говоря, приписывает себе заслуги императрицы в проведении ею воспитательной российской реформы.
После передачи дворца Разумовского Воспитательному дому, а позже Николаевскому женскому сиротскому институту здание неоднократно перестраивалось внутри и приспосабливалось к специфическим условиям работы размещенных в нем учреждений. Наиболее существенная перепланировка состоялась в 1798–1799 гг. В этот период произвели реконструкцию большинства дворцовых помещений и переделку значительной части его роскошных интерьеров. Одновременно с этим интенсивно перестраивались флигели, симметрично построенные по обеим сторонам парадного двора.
В 1829–1834 гг. к зданию бывшего дворца пристроили домовую церковь и двухэтажный лазаретный корпус. В 1842–1844 гг. лазаретный корпус надстроили третьим этажом. Возведенное в глубине участка здание бывшей Покровской церкви соединили переходом с главным дворцовым корпусом. Храм построили в 1843 г. по проекту архитектора Джакомо Квадри. Нижний этаж церкви предназначался для Трапезной, а два верхних этажа занимали священнослужители и храмовые помещения.
В Воспитательный дом принимались «безродные» младенцы, сироты-подкидыши, дети-инвалиды в возрасте до десяти месяцев. Поступление ребенка в Воспитательный дом проходило весьма оригинально, без бюрократических процедур и опросных листов. Человек, принесший ребенка, обычно звонил в дверной колокольчик, дверь в прихожую открывалась, после чего сверху на веревке спускалась корзина, в нее принесший укладывал ребенка и уходил. Корзина же поднималась в приемный покой Воспитательного дома. Нередко процедура заменялась банальной передачей ребенка дежурному швейцару у дверей.
Ежегодно в Воспитательной дом поступало от трех до восьми тысяч детей. Для выкармливания младенцев администрация Воспитательного дома постоянно нанимала более девяти тысяч кормилиц. После девятимесячного периода ребенка отдавали в добропорядочное семейство, но при этом продолжали наблюдать за его содержанием, воспитанием и здоровьем вплоть до его женитьбы или замужества. Указом императора, финансирование Воспитательного дома производилось либо за счет дохода столичных театров, перечисляющих администрации 10 % своей прибыли от каждого спектакля, либо отчислений части денежных доходов от продажи игральных карт.
Прекрасный лазарет, открытый при Воспитательном доме, принимал неимущих рожениц. Приходящих туда рожать женщин не спрашивали, кто они, откуда прибыли, кто отец ребенка. Появившийся же на свет младенец становился воспитанником этого учреждения и приобретал статус свободного гражданина России. Всех приходящих беременных женщин принимали круглосуточно, отводили в родильный зал к опытным повивальным бабкам, коим строго воспрещалось расспрашивать рожениц, кто они и откуда. В случаях, если роженица не хотела, чтобы ее запомнили в лицо, то им дозволялось рожать в черных масках. Кроме повивальных бабок, в госпитале Воспитательного дома работало шесть дипломированных опытных лекарей-акушеров.
Руководитель столичного Воспитательного дома граф И.И. Бецкой каждый год регистрировал увеличение числа «безродных» младенцев, приносимых разными лицами в приемное отделение. Проанализировав возможные причины подобного «поветрия», добрейший Иван Иванович в очередном правительственном рапорте на имя патронессы организации, императрицы Марии Федоровны, вынужден был указать две основные причины подобного роста. Первая из них относилась к младенцам, родившимся в семьях крепостных родителей, которые оставляли своих детей в Воспитательном доме, ради того чтобы они обрели свободу. Попавший сюда ребенок терял родителей, но получал статус свободного российского гражданина. Вторая же группа рожденных в Воспитательном доме младенцев и подкинутых к его дверям относилась к родителям свободных законнорожденных детей и отчужденных от родительского попечения, семейного быта не по причине крепостной зависимости или нищеты, а для того чтобы этим поступком вывести своих детей из сословия, к которому они принадлежали, и предоставить им таким образом возможность продвинуться по гражданской службе выше своего первоначального состояния. Все знали, что дети-подкидыши, отдаваемые в семьи, могли найти в будущем реальную поддержку своих высоких патронов по Воспитательному дому, в котором, между прочим, практиковалась возможность некоторым наиболее способным воспитанникам завершить образование в столичных гимназиях или иных учебных перспективных заведениях. Правда, внезапно, в декабре 1837 г., правительство императора Николая I категорически запретило принимать питомцев Воспитательного дома не только в гимназии, но и в учебные заведения более низкого уровня.
Со временем в столице, на левом берегу реки Мойки, формируется довольно солидный комплекс корпусов петербургского Воспитательного дома. Кроме дворца Разумовского (дом № 48) в него включается дом № 50, купленный некогда казной у богатого столичного купца, поставщика Императорского двора Г.Х. Штегельмана, построившего в конце XVIII столетия на левом берегу Мойки двухэтажный особняк по проекту архитектора Растрелли. Наконец, третий особняк под № 52, так же как и дом Штегельмана, был возведен на рубеже XVIII–XIX столетий для богатого фабриканта Битерпажа.
Дворец Штегельмана, набережная реки Мойки, 50
Сегодня старинная усадебная постройка Г.Х. Штегельмана, расположенная в глубине парадного двора, смотрится довольно импозантно и внушительно. В глаза бросаются три солидных ризалита, причем средний выступ здания по существу является удобным подъездом к главному входу старинного особняка. Подобную солидную внешность дом приобрел после его продажи первым хозяином и его перестройки новым владельцем в стиле модного раннего классицизма. На его старом фасаде появляются украшения в виде лепных барельефов (античных ваз). Его первый хозяин – поставщик Императорского двора, являлся хорошим приятелем придворного зодчего Ф.Б. Растрелли, и тот, по-дружески «разрываясь» между заказами царского двора и строительством дворцового особняка графа А.Г. Строганова, проектирует в 1750-х гг. для Г.Х. Штегельмана прекрасный дом в своем любимом стиле русского барокко. Отечественные архитекторы тогда поражались (и удивляются до сих пор) не только великому таланту мэтра архитектуры, но и его неистощимой энергии и работоспособности. Зодчий в те годы почти одновременно завершил постройку Строгановского дворца и усадебного дома Штегельмана.
В ноябре 1763 г. владелец барочного каменного особняка Г.Х. Штегельман скончался. После его смерти в популярной столичной газете «Санкт-Петербургские ведомости» с некоторым временным перерывом появилось два объявления. Одно о смерти именитого петербургского купца, дне и месте его захоронения, а другое о продаже купеческого особняка на набережной реки Мойки, 50. Особняк продавала вдова поставщика императорского двора: «Бывшего придворного фактора (руководителя торговой конторой. – Г. З.) Штегельмана жена, вдова, продает каменный дом, состоящий на Мье реке, со всеми службами и с садом, в коем каменные оранжереи с разными фруктами и притом пруд с рыбою; желающие оный дом купить, о цене договориться могут с оною г. Штегельманшою».
Покупательницей особняка придворного «фактора» оказалась сама российская императрица Екатерина Великая. Особняк вошел в список казенных дворцовых зданий и был отведен под временное жилье (Мраморный дворец еще не построили) графу Григорию Григорьевичу Орлову, фавориту Екатерины II, одному из организаторов государственного переворота 1762 г.
Перед переездом Г.Г. Орлова в усадебный особняк на Мойке в нем сделали косметический ремонт, перепланировку некоторых жилых помещений и покраску фасада здания. Поселившись на Мойке, фаворит прославился роскошными балами, маскарадами и богатыми пирами, на которых присутствовала императрица и высшая столичная знать. Историки отмечали, что «людям той эпохи свойственна была детская непосредственность, и невольно поражаешься, читая, как престарелые вельможи в лентах и орденах могли весело играть в горелки или прыгать на одной ножке, а после этого важно шествовать в Сенат заниматься государственными делами».
Как и императрица Елизавета Петровна, Екатерина II любила маскарады, дававшие ей возможность переодеваться в мужской костюм. Императрица охотно посещала такие праздники. В Камер-фурьерском журнале сохранились множественные записи о посещении Екатериной II балов, маскарадов и застолий в доме графа Г.Г. Орлова на набережной реки Мойки: «27 декабря 1765 года. Вчерась ввечеру Ее Величество изволила быть у графа Григория Григорьевича Орлова в Штегельманском доме, что на Мойке, там, как сказывают, компания была человек около шестидесяти. Ее Величество возвратиться изволила в час по полуночи. Ужин там был, танцы, песни, пляски и святошные игры. Гости часа в четыре по полуночи разъехались».
В августе 1780 г. граф Г.Г. Орлов из особняка на Мойке переехал в Мраморный дворец. Все те же «Санкт-Петербургские ведомости» сразу же опубликовали объявление дворцовой конторы, обращенное к строительным подрядчикам, «желающим исправить нынешнем временем в Штегельмановом доме, состоящем в ведомстве конторы строения домов и садов, в главном корпусе и флигеле разные работы».
Осенью 1780 г. Императорская контора строений приступила к серьезной перестройке особняка Штегельмана. Считают, что весь комплекс перестроечных работ проводился под личным контролем бессменного директора конторы архитектора Ю.М. Фельтена.
О проекте
О подписке