Федотовы повезли сына на лечение в Москву, а Андрей остался исполнять обязанности начальника поста. История с изъятием гашиша и успешное заместительство повысили его рейтинг, и когда Федотов написал рапорт об увольнении, руководство без особых колебаний рекомендовало Волынского на его место. Перед этим Илья с Андреем долго разговаривали.

– Понимаешь, Андрюха, Даньку ведь можно полностью восстановить. Профессора в Москве сказали, что в таком возрасте способность к регенерации тканей очень высокая. Надо просто им заниматься. Да, сейчас ноги парализованы, но китайцы придумали как иголками восстановить спинной мозг в месте повреждения. А в Москве есть экзоскелеты, в него человека помещаешь, он двигается, и мышцы не атрофируются, – с жаром говорил Федотов, показывая другу фотографии причудливых приспособлений на экране смартфона.

– Так пусть Алена сыном занимается, – парировал Волынский. – Мужик должен деньги зарабатывать. Я так думаю, – по своей стародавней привычке спародировал он персонажа из фильма «Мимино».

 Андрей был тщеславным человеком и уже вошел во вкус руководства таможенным постом, поэтому не мог понять решение коллеги вот так все бросить, пусть и ради благой цели.

– Пускай Алена лучше с тобой здесь деньги зарабатывает. Порекомендую тебя на свою должность. А я поезжу с сыном по врачам. Я себе никогда не прощу, если он инвалидом останется, – решительно сказал Федотов.

 Андрей с изумлением смотрел на своего друга и начальника, заметно постаревшего за эти несколько месяцев. На его лице пролегли глубокие морщины, а в глазах появилось какое-то отчаянное выражение. Еще Илья перестал зачесывать волосы набок, скрывая довольно обширную лысину, отчего внешне теперь казался гораздо старше своего истинного возраста.

Волынский обрадовался перспективе карьерного роста, но виду не подал и для приличия поломался еще немного. Через месяц Андрея вызвали в Москву, где он успешно прошел все собеседования и проверку на полиграфе, и его назначили на должность, заключив с ним контракт на три года. Казалось, новоиспеченный начальник должен быть на вершине счастья, но в этот момент его отношения с женой окончательно испортились. Она была крайне эмоциональной, и тревожилась по любому поводу, будь то небольшое недомогание или успеваемость дочери. Оксане не нравилось постоянное отсутствие мужа, а с назначением на новую должность, Андрей вообще перестал появляться дома. Дни он проводил на работе, вечерами встречался с важными клиентами или чиновниками. Поскольку нравы в портовом городе были простые, и все вопросы решались под рюмку, дома Андрей появлялся ближе к ночи и нетрезвый. На выходных он разгребал накопившиеся за неделю дела и опять не мог уделить семье достаточно времени.

Волынскому отчаянно не хватало опыта руководителя: не умея делегировать полномочия, он пытался все контролировать самостоятельно, и поэтому поначалу делал работу за всех своих подчиненных. Да и в семью ег о не особо тянуло. С женой у них не было общих интересов, а дочка Нина росла довольно замкнутой девочкой и не проявляла очевидной инициативы в плане общения с отцом. Андрей тоже не понимал, как себя вести с ребенком-подростком, и вникал в ее жизнь крайне поверхностно, выделяя деньги на карманные расходы, оплачивая какие-то вещи на маркетплейсах или изредка покупая ей дорогущие подарки.

Ко всему прочему, Оксана перестала интересовать его и в сексуальном плане. Хотя в целом она была по-прежнему привлекательной молодой женщиной, занимались они любовью крайне редко и безо всякого удовольствия. У нее начал появляться лишний вес, из-за которого она сильно переживала, постоянно обвиняя мужа в том, что он заглядывается на молодых и худых. Хотя Волынский и не думал ни на кого смотреть, слова Оксаны оказались самосбывающимся пророчеством.

Каждый четверг он ходил в баню с чиновниками, куда те периодически вызывали девушек легкого поведения. Поначалу Андрей брезговал и воздерживался от секса с ними, но в какой-то момент, слегка перебрав, согласился и не разочаровался. Девушка профессионально довела его до оргазма, и он понял, что давно не получал от сексуальной близости столько удовольствия. После этого развод стал вопросом времени. Андрей понимал, что с женой его больше ничего не связывает.

Наутро после очередного скандала, устроенного Оксаной, он предложил ей разъехаться, пообещав оставить все совместно нажитое. Дочь рыдала, пытаясь удержать отца, но супруги уже все решили. Оксана цинично рассудила, что с таким приданым она будет неплохой невестой, и быстро согласилась на развод.

Тяжелее всего эту новость перенесла Нина, которой вот-вот должно было исполниться четырнадцать лет. Хотя у нее уже начали округляться формы, она по-прежнему была нескладным подростком с кучей комплексов по поводу внешности.

– Папа, ты не можешь так поступить со мной и с мамой! – неожиданно взрослым для своих лет тоном заявила она Волынскому.

– Дочь, ну так бывает. Люди сходятся и расходятся, – Андрей не сразу нашел нужные слова.

– А обо мне вы подумали? Зачем было меня рожать, если вы собирались расходиться? Или я вообще вам не нужна? Ненавижу вас всех! – Нина была на грани истерики, поэтому обвиняла их во всех смертных грехах.

Совместными усилиями Андрей и Оксана смогли успокоить дочь, пообещав ей беспрепятственное общение с отцом. Переживания Нины были единственной проблемой при их разводе, прошедшем максимально цивилизованно.

Волынский с удовольствием окунулся в холостяцкую жизнь. К своим сорока годам он вдруг стал завидным женихом. Выглядел он для своих лет вполне привлекательно, сказывались занятия спортом. Женщины смотрели на него с интересом, но Андрей не спешил ввязываться в серьезные отношения, решив насладиться одиночеством. Дочку он брал по воскресеньям, возил ее то в Сочи, то в Краснодар, всячески баловал, но ее робкие попытки поговорить о возвращении в семью категорически пресекал. Последний раз они общались в предыдущее воскресенье, это было сразу после дня рождения Оксаны.

– Почему ты маму вчера не поздравил? – Нина с порога начала выяснять отношения.

– Как не поздравил? Сообщение написал и букет прислал, – Волынский прямо оторопел от тона дочери.

– Прожил с ней пятнадцать лет, и отделался букетом?! Какие же вы мужики все подлецы, – безапелляционно заявила Нина. – Никогда замуж не выйду.

– Ну у твоей мамы как бы есть ухажер. Я не хотел ей личную жизнь портить избыточным вниманием, – Андрей аккуратно подбирал слова.

– Это мама просто назло тебе с ним связалась, чтобы ты не думал, что она никому не нужна. На самом деле, ты все еще ее краш. Возвращайся к ней! Ну, точнее к нам, – Нина грустно посмотрела на отца.

Волынский не сразу понял молодежный жаргон, но приобнял дочь и постарался увести разговор в другую сторону.

– Помнишь, я тебе фотосессию обещал? Так вот фотограф тебя ждет. Прямо на яхте все будет проходить.

– Ну, папа! Это кринж какой-то, я одета вообще не для фотографирования. Что я в криповом наряде буду фоткаться?!– возмутилась Нина. Она уже забыла о матери и ее дне рождения.

3.

Уехав от бывшей жены обратно на работу, Андрей лихорадочно думал о том, что делать в сложившейся ситуации. Похитители пока не выдвигали никаких требований, и было непонятно чего от них ждать. «Наверное, бабла хотят. Или шмурдяк какой-нибудь попросят пропустить через границу. Какие еще варианты?», – размышлял он.

Андрей начал обдумывать возможные мотивы похитителей. За время службы он успел накопить немало средств, и даже развод не подкосил его материальное благополучие. К тому же он был полностью уверен в том, что заработает еще, поэтому денег ему было не жалко.

Вот вопрос с контрабандой – это уже другая история. В своей работе Андрей старался избегать криминала, хотя к закону он относился крайне цинично. Он не участвовал в незаконных схемах только по причине их опасности для его карьеры и свободы, а не из-за моральных принципов. Доходов от совместного бизнеса с женой Федотова вполне хватало на безбедную жизнь, и рисковать карьерой он не хотел. Поэтому все сомнительные предложения он категорически отклонял, намекая на особый контроль за деятельностью порта.

На работе Волынский проверил, нет ли у них на таможенном посту каких-то значимых задержаний или чего-то такого, что могло бы спровоцировать похитителей. Все было спокойно. Лишняя коробка мандаринов или незаявленный алкоголь в кабине водителя явно не были причиной для шантажа. «Значит, могут потребовать что-то пропустить». Одним из принципов таможенного контроля является выборочность, и любому сотруднику намного проще просто отвернуться от чего-то, чем вернуть уже задержанное. Поэтому Волынского не слишком пугала перспектива пропустить что-то незаконное. Он знал, что правоохранительным органам очень сложно доказать в этом случае умысел или даже халатность.

«Кто же это может быть?», – было его следующей мыслью. Классических контрабандистов в полном смысле этого слова Волынский не знал. Двадцать лет назад, только начиная карьеру таможенника, он видел, как авторитетные предприниматели о чем-то договариваются с его начальством. Как правило, это был фиксированный таможенный платеж в зависимости от размера машины или возможность пропустить автомобиль «под палку», не проверяя содержимое. Раз в месяц мошенники сдавали какую-то партию и продолжали «хулиганить», так на профессиональном жаргоне называлось незаконное перемещение товаров. Но годы шли, силовые структуры крепчали, и контрабандисты перестали «заявляться», то есть заручаться согласием контролирующих органов на те или иные проделки.

– Зачем мне это? С таможней порешай, с прокурорскими договорись, ментам занеси, чекистам подмигни. Никаких заработков не хватит. Проще бывшего таможенника нанять, и он эту вашу «систему управления рисками» вокруг пальца обведет, – говорил последний из известных ему контрабандистов, промышляющий на погранпереходе в Грузию.

Сейчас Волынский не знал никого в городе, кто мог бы решиться на такое масштабное преступление, как похищение дочери начальника таможенного поста. «Почерк не местных. Москва может или Питер?», – размышлял он. Но здравых идей у него не было, слишком мало вводных. «Знать бы, что они хотят провезти, тогда было бы понятнее, кто это»

Только сейчас Андрей задумался о том, что может потерять дочь. Пару раз, когда Нина была совсем маленькой, у него было похожее чувство при ее болезнях, но тогда всякий раз появлялись врачи и успокаивали его, что это обычный грипп или энтеровирус. Теперь же прошло уже полдня, а требований от похитителей не поступало, потому Волынский сильно нервничал. В попытке успокоиться он допил початую бутылку виски, но это не сильно помогло. Всю ночь Андрей ворочался и проснулся рано утром, задолго до звонка будильника.

Поспать еще не получилось. Он без аппетита позавтракал, отказался от традиционной пробежки, и ни свет ни заря поехал на работу. Там Волынский пытался погрузиться в рутину, надеясь, что это его успокоит, но все валилось из рук. В голове запускалась карусель мыслей, и Андрей вовлекался в их круговорот, будучи не способен ни на чем сконцентрироваться. Перед глазами вставал образ Нины, и он с ужасом представлял ее в лапах похитителей. В какой-то момент он уже решил обратиться в полицию, но удержался от этого поступка. Еще был вариант позвонить кому-то из друзей, но они все были очень далеки от его бизнеса и вряд ли могли дать дельный совет. Все понимающий в их делах старший товарищ и партнер, а он именно так воспринимал Федотова, был далеко. Илья уехал с сыном на реабилитацию куда-то в северные провинции Китая, где с ним толком было не связаться.

В десять утра Волынскому все-таки позвонили похитители, это был снова мессенджер и незнакомый номер, к тому же на несколько цифр отличающийся от вчерашнего.

– Да, слушаю, – Андрей схватил телефон и услышал тот же самый механический голос:

– В четверг придет паром, на нем будет машина. Номер мы пришлем. Ни при каких условиях ее нельзя досматривать. Если тормознешь ее, твоя дочь умрет, – похититель внезапно перешел на «ты».

– Что с Ниной? Я хочу с ней поговорить, – Волынский агрессивно перебил злоумышленника.

– С ней все в порядке. Мы пришлем видеоролик, – голос в трубке сменился гудками.

Через несколько секунд пришло сообщение с номером машины, а десять минут спустя – короткий видеоролик. На нем Нина сидела в комнате с белыми оштукатуренными стенами. Помахав рукой в камеру, официальным тоном она сообщила сегодняшнее число и уже нормальным голосом сказала: «Папа, со мной все хорошо, пожалуйста, сделай все, что скажут». Волынский чуть не заплакал, увидев дочь, но сдержался и позвонил Оксане.

– Привет. В общем, мне позвонили. С ней все в порядке, жива-здорова, выглядит хорошо. Просят кое-что сделать и обещают отпустить. Видео сейчас перешлю тебе на телефон.

– Когда ее отпустят? – нервно уточнила Оксана.

Что именно должен сделать бывший муж для освобождения дочери, ее абсолютно не интересовало.

– Послезавтра. В четверг придет машина, и ее освободят, – Волынский старался говорить спокойно.

– И ты так просто будешь эти два дня сидеть? Надо же ее попробовать найти, – потребовала женщина.

– А что делать? Не дай бог, они что-то заподозрят. Сказано же в полицию не обращаться, – Волынский не понимал, что именно хочет от него бывшая жена.

– Все понятно с тобой. Тебе всегда было наплевать на дочь, – Оксана швырнула трубку.

«Дура!» – мысленно обругал бывшую жену Волынский, но легче от этого ему не стало. Оксана, закончив разговор, тут же позвонила по другому номеру, нажав на кнопку быстрого набора. Спокойный мужской голос ответил в течение пары секунд:

– Да, Ксюша. Что-то срочное?

– Максим, мне надо с тобой поговорить. Очень важно. Я еще вчера хотела, но ты не пришел вечером.

– Ну, я, в некотором роде, работаю, – с иронией ответил мужчина. – Завал у меня на работе, важные вводные. В полночь только из-за стола встал, – как будто в подтверждение своих слов, он зевнул.

– Я знаю, но это вопрос жизни и смерти, – выпалила Оксана. – Я подойду сейчас к твоему офису.

– Ну давай, – по-прежнему спокойно согласился мужчина.

Через пятнадцать минут Оксана сидела на скамейке возле городского управления ФСБ. Это был бульвар, усаженный платанами, дающими приятную тень и укрытие от яркого весеннего солнца. После нескольких минут ожидания к скамейке подошел невысокий крепыш в очках.

– Что-то случилось? – уверенным низким голосом спросил мужчина, взяв за руку вскочившую со скамейки Оксану.

– Нину кто-то похитил. Что-то требуют от Волынского. Но этот овощ просто сидит и ждет, не ищет ее, – женщина была на грани истерики.

– Так, минуточку. В полицию вы не обращались? – Максим вскинул бесцветные брови и начал поправлять и так ровно сидящие очки.

– Они сказали, что убьют ее, если мы кому-то сообщим. Вдруг они правда с ней что-то сделают? Или все-таки стоит написать заявление? – Оксана нервно кусала губы, с надеждой глядя на Максима.

Тот задал несколько уточняющих вопросов, не отпуская ее руки. Женщина, чувствуя как прикосновение любимого мужчины ее успокаивает, рассказала все, что знала об обстоятельствах похищения.

– Я подумаю, что можно сделать, – с этими словами он собрался было уходить, но вдруг повернулся и приобнял Оксану за плечи.

– Все будет хорошо, не переживай, – твердо произнес Максим, глядя ей в глаза.

После этого он пошел назад в управление, своей неторопливой походкой демонстрируя уверенность в своих силах. Женщина с надеждой смотрела ему вслед. Она вспомнила новогодние праздники, в которые они стали любовниками.

4. За полгода до описываемых событий

Оставшись без мужа, Оксана по советам подружек первым делом отправилась к психологу по имени Светлана. Та оказалась весьма приличной женщиной средних лет и вместо того чтобы выманивать деньги многочисленными сеансами сразу поставила диагноз.

– Оксана, послушайте меня внимательно. Вот что я вижу. Но я ни в коем случае не навязываю вам свое мнение. Первое. У вас есть повышенная тревожность, но это лучше с психиатром медикаментозными средствами проработать, серотонин поднять и все такое. Никто еще от антидепрессантов не умирал. Второе. Вы молодая симпатичная женщина. Но немного себя подзапустили, займитесь собой. Уверенность появится, а там и поклонники потянутся.

Оксана, поблагодарив Светлану, сразу решила заняться своей внешностью, оставив психиатра на потом. Косметологов и парикмахеров она посещала и до этого, но с лишним весом до сих пор не боролась. Его было немного, но после придирчивого осмотра себя в зеркале, женщина решила побольше заниматься спортом. Бегать она не любила, для йоги у нее не хватало терпения, а потому Оксана решила возобновить занятия большим теннисом, благо рядом был клуб с несколькими грунтовыми кортами.

В детстве она занималась в теннисной секции, поэтому втянулась быстро. Оксана ходила на групповые занятия, и ближе к концу декабря ей предложили поучаствовать в традиционном новогоднем турнире.

– Будем микст играть. Мальчик с девочкой против такой же пары, – сообщил ей молодой и симпатичный тренер Гриша.

– Так я никаких мальчиков-теннисистов и не знаю. С кем же мне играть? – недоуменно пожала плечами Оксана.

– А и не надо. Я всех участвующих на группы разобью и жеребьевку проведем. Если сильный мальчик, то девушка послабее. И наоборот. Чтобы спортивный интерес был.

– Записывайте, – с удовольствием согласилась Оксана.

Ей нужны были новые эмоции, а спорт их давал с избытком. К выходным она осмотрела свой гардероб, осталась недовольна потертыми кроссовками и старыми леггинсами, хмыкнула и отправилась на электричке в Сочи. Там она выбрала себе сногсшибательное красное платье от Стеллы Маккартни и стильные кроссовки из той же коллекции Adidas. Немного застеснявшись своего транжирства, она купила новые кроссовки и для дочери.

«Не разорится Волынский, Новый год скоро», – успокоила она сама себя. В день турнира Оксана, порядком посомневавшись, не слишком ли откровенно она выглядит в новом платье, все-таки отправилась в нем на турнир. В небольшом помещении теннисного клуба было шумно и весело. В углу уже сияла гирляндами и разноцветными игрушками новогодняя елка, а Гриша был наряжен в красную шапку Деда Мороза. У него было заготовлено четыре корзинки с бумажками, на которых он написал имена и фамилии игроков.

Убедившись, что все собрались, Гриша начал жеребьевку. Он доставал бумажку с именем той или иной девушки, и та сама вытаскивала себе жребий из другой корзинки, называя фамилию попавшегося ей партнера. Сначала жребий тянули девушки из первой категории. Они разобрали половину мужчин, причем на взгляд Оксаны самых симпатичных. К моменту начала второй части жеребьевки среди потенциальных партнеров оставались только возрастные мужички, несколько совсем юных парней и скромный белобрысый очкарик в голубой футболке с логотипом «Динамо».

– Оксана Волынская, – услышала она голос Гриши.

Подойдя к корзине, Оксана взяла первую попавшуюся скомканную бумажку и развернув ее, прочитала:

– Максим Ерохин.