– Спасибо, мне не надо, – ответил следователь.

Вопрос этот был неслучайным. Вокруг стоял характерный неприятный запах, который наводил следователя на мысль о настолько полном и безоговорочном погружении учёных в своё исследование, что помещение это, как он полагал, без тени смущения могло быть изредка использовано даже в качестве места для отправления естественной нужды, дабы длинный путь в другой конец коридора, который в порыве творчества мог показаться вечностью, не прерывал высокий полёт научной мысли.

Даже сообразительный Собакин, увидев эту удручающую обстановку, в какой-то момент растерялся и, удивлённо озираясь по сторонам, безуспешно пытался понять, что здесь могло произойти и как наиболее корректно, нейтрально и правдоподобно объяснить это мракобесие следователю.

– Извините, здесь небольшой творческий беспорядок, – выдавил он, не найдя ничего более подходящего.

– Я вижу. У вас тут что, не убираются?

– Вообще у нас убираются, но они, по всей видимости, отказались от уборщицы. Такое у учёных часто практикуется, дабы избежать любого контакта посторонних с оборудованием, веществами, ну и вообще, чтобы никто не перестраивал их привычную рабочую обстановку. Но тут, я согласен, небольшой перебор. Честно говоря, я не заходил в этот кабинет после того, как выделил им его.

– Это заметно.

Посередине кабинета стояли три кушетки. Они располагались по кругу таким образом, что изголовья примыкали друг к другу, в результате чего напоминали гармонично упорядоченные лепестки лотоса, одиноко стоящего посреди поля хаоса и беспорядка.

На одной из кроватей лежали два шлема, похожие на велосипедные. Следователь взял один из них и внимательно рассмотрел. Видно, что шлем переделан. На внутренней его стороне, в области, прилегающей к теменной и затылочной частям головы, в головной убор были вмонтированы небольшие электроды, а в защитное стекло встроен миниатюрный жидкокристаллический монитор.

Увидев в руках Григориуса шлем, Собакин заметно занервничал и в несвойственной ему, почти командной манере заявил:

– Прошу вас, не трогайте его! С этими предметами стоит быть поосторожнее!

– Почему? Что это за приборы такие?

– Это дорогая и очень хрупкая научная техника, которая не терпит неквалифицированного обращения. Позвольте, я заберу его у вас.

С этими словами Собакин жадно протянул дрожащие руки в сторону шлема, однако настороженный его поведением следователь отреагировал на странный жест и убрал прибор.

– Нет уж, всю технику мы изымем, изучим, а потом уже, если она не относится к делу, вернём вам.

– Это невозможно. Техника является собственностью наукограда, а шлемы – это опытные образцы, которые к тому же составляют коммерческую тайну. Пожалуйста, не забирайте хотя бы их.

«Почему он так не хочет, чтобы эти странные головные уборы попали к нам? Возможно, они действительно представляют научную или материальную ценность… и он как хозяйственник опасается, что мы повредим их? Или они имеют какое-то отношение к смерти учёных? А может быть, этот хитрец таким образом пытается отвлечь моё внимание от каких-то важных улик? Ладно, разберусь с этим позже, но шлемы однозначно нужно изымать», – подумал следователь, взял рацию и вызвал оперативников, томившихся в служебном автомобиле в ожидании своего звёздного часа.

Увидев, что взволнованный Собакин издалека съедает своим пристальным взглядом то один, то другой шлем и нервно потирает мокрые от пота ладошки, – следователь решил немного разрядить обстановку и как-то успокоить сердобольного хозяйственника. Правда, сделал это в свойственной ему довольно специфической форме, а именно – с помощью откровенно дежурных фраз:

– Гражданин, не беспокойтесь вы так за сохранность имущества. Мы всё тщательно опишем, аккуратно опечатаем, выдадим вам бумагу об изъятии и будем беречь ваше оборудование лучше, чем собственное, – произнёс Григориус и, осмыслив сказанное, едва сдержал себя от смеха.

Продолжив осмотр, следователь обнаружил на потолке около двери камеру видеонаблюдения.

– Рабочая? – спросил он Собакина.

– Должна быть рабочая. У нас в каждом кабинете ведётся видеонаблюдение. Таковы требования регламента организации… в целях безопасности, – ответил управляющий.

– А где находится серверная?

– На втором этаже.

В комнату зашли двое мужчин из оперативной группы. Следователь прямо с порога загрузил их поручениями:

– Мне нужно двое понятых, чтобы поставили подписи в протоколе осмотра помещения, а ещё – чтобы один из вас пошёл в службу безопасности на втором этаже и изъял запись с камеры видеонаблюдения этого кабинета. Не терпится увидеть, что происходило здесь накануне.

– Если это возможно, то одну подпись могу поставить я, – вызвался помочь Собакин.

– Отлично, нужен ещё один понятой. Я слышал голоса в соседнем кабинете… сходи, приведи ещё одного человека, – попросил следователь одного из оперативников.

Тот вышел, а спустя пару минут вернулся с худощавой невысокой женщиной с рыжими волосами и короткой, почти мальчишеской стрижкой.

– Здравствуйте, вы привлекаетесь для участия в осмотре данного помещения в качестве понятой. Прошу внимательно следить за происходящим и по окончании следственного действия удостоверить факт обнаружения и изъятия предметов и документов, – быстро и неразборчиво протараторил следователь, принимаясь за рутинную работу по описанию обстановки, поиску отпечатков пальцев, веществ-наслоений и других следов.

Григориус надел латексные перчатки, подошёл к столу и осмотрел лежащие на нём бумаги, после чего направился к стоящему в углу сейфу, взялся за ручку дверцы и потянул её на себя. Сейф оказался не заперт, но пуст.

– Странно, я нигде не вижу тетради с записями о ходе и результатах научных исследований. Разве учёные не должны вести подобные документы? – удивлённо спросил Григориус.

– Согласно регламенту тетрадь научных исследований в обязательном порядке выдаётся руководителю научной группы, который несёт за неё ответственность и должен хранить её в сейфе, так как содержащиеся в ней сведения составляют коммерческую, а частично и государственную тайну.

– А почему сейф пуст и куда делась тетрадь?

– Видите ли, я много раз просил Николая, чтобы он зашёл ко мне и получил её, однако ему постоянно было некогда. Просто так принести тетрадь ему в рабочий кабинет и отдать я не мог, потому что это документ строгой отчётности. Каждый учёный должен расписаться за его получение в специальной книге, выносить которую за пределы кабинета строго запрещено. Кроме того, я знал, что даже если занесу Николаю тетрадь под честное слово, – он не придёт расписываться, а случись какая проверка – сами знаете, что мне могло бы быть за нарушение режима секретности. Поэтому тетрадь вопреки требованиям регламента не велась, но я ничего не мог поделать, Николай сам виноват, что остался без неё, – снова убедительно выкрутился Собакин.

– Что вы такое говорите? Тетрадь научных исследований у него была, я сама видела её в руках Николая, – неожиданно заявила понятая.

– Вероятно, это была какая-то другая тетрадь, – настойчиво парировал Собакин, бросив на женщину злобный взгляд.

– Ладно, разберёмся, – разнял понятных следователь и продолжил свою работу.

Закончив осмотр, Григориус подозвал оперативников и поведал им план дальнейших действий: «…так, изымаем компьютер и остальное оборудование. Работаем очень аккуратно. Оборудование дорогое и хрупкое. Бережно упаковывайте его, опечатывайте и грузите в машину. Компьютер везите сразу к спецам, пусть изучат, что на нём есть. Да, предварительно проверьте их форму допуска к государственной тайне и возьмите расписку о неразглашении, а то на нём может быть секретная информация. А шлемы прямиком грузите в мой сейф, никакой камеры хранения доказательств».

Дав ценные наставления коллегам, Григориус обратился к женщине, которая участвовала в осмотре помещения в качестве понятой: «Спасибо за содействие, больше не смею задерживать. Если понадобитесь, я вас вызову». Механически пробормотав давно заученные фразы, он поспешил обратно к оперативникам, чтобы проконтролировать, насколько нежно они обращаются с техникой. Сделал он это настолько стремительно, что раскрывшая рот для того, чтобы что-то сказать, женщина лишь успела бросить ему вдогонку сверлящий взгляд. В ответ гражданка-понятая подошла и демонстративно встала на небольшом расстоянии, уткнув руки в бока. Однако Григориус уже настолько был увлечён вальяжными телодвижениями его коллег по оперативной группе, что не заметил и этих стараний женщины.

– Послушайте… – тихо, но настойчиво прошептала она, пытаясь всё же привлечь внимание следователя.

Но он снова проигнорировал её. Не выдержав такого хамства, женщина попыталась подойти к Григориусу вплотную, однако путь ей со строгим видом преградил Собакин:

– Что вы мешаете людям работать… идите, займитесь своим делом, – отчитал он коллегу.

После этих слов рвущаяся из женщины наружу камерная симфония искренних порывов и незавуалированных стремлений сменилась едва уловимой партитурой гнева и оскорблённости. Устремив в сторону Собакина злобную улыбку, понятая развернулась и с гордым видом покинула помещение.

– Если у уважаемых господ больше нет вопросов и пожеланий, я провожу вас до выхода, – любезно предложил Собакин членам оперативной группы.

– Да, у нас на сегодня всё, – с чувством затаённой неудовлетворённости результатами визита в наукоград произнёс следователь.

Выйдя из здания и попрощавшись с управляющим, он направился к служебному автомобилю, ожидавшему на стоянке, находящейся с торца строения.

На улице стоял тёплый осенний вечер. Дул слабый прохладный ветерок. Такая погода создавала атмосферу расслабленности и комфорта. Пройдя несколько шагов, Григориус остановился, чтобы ещё раз насладиться футуристическими видами наукограда и, закрыв глаза, вдохнуть приятную атмосферу, заряженную духом осени и творчества.

Неожиданно он почувствовал, как чья-то рука схватила его за плечо и сильно потянула назад. Обернувшись, следователь увидел ту самую женщину, которая участвовала в осмотре помещения в качестве понятой. Женщина была чем-то напугана и нескрываемо нервничала.

– Я хочу сообщить вам важную информацию о погибших учёных, – шёпотом произнесла она, подозрительно озираясь по сторонам.

– Извините, забыл, как вас зовут?

– Моё имя Виктория, но называйте меня Вирта. Так звал меня Ник ещё со времён учёбы в институте – и это имя закрепилось за мной в научных кругах.

– Конечно, Вирта, я вас слушаю.

– Я хорошо знала руководителя научной группы Николая. Мы с ним учились в одном институте. Николай, или Ник, как мы его звали тогда, был гениальным программистом. Он побеждал во всех конкурсах и олимпиадах. После вуза его сразу пригласили работать сюда. Уже через год он возглавил отдел и перевёл меня к себе из другого научного института. До определённого времени всё шло замечательно. Мы были не только коллегами, но и друзьями. Всё изменилось после того, как была создана эта чёртова группа. Ник замкнулся в себе, прекратил общение со всеми, кроме своих коллег по группе. Он даже перестал здороваться со мной, проходил мимо, словно мы не были знакомы. Но три дня назад неожиданно сам подошёл и заговорил. На него было страшно смотреть. Он был бледный, изнеможённый, заикался и постоянно озирался по сторонам. Сказал, что ему угрожает смертельная опасность. Ник хотел рассказать мне, что произошло и что он скрывал от меня всё это время, но тут, как назло, подошёл Собакин и прервал наш разговор. Собакин накричал на меня, что я не на рабочем месте, велел идти в кабинет и не отвлекать Ника от важной работы. Когда я начала уходить, Ник прошептал: «Вирта, если что-то случится, то разгадку произошедшего следует искать в воспоминаниях о нашей первой встрече». После этих слов он посмотрел на меня так, будто видел последний раз. Эти слова действительно оказались прощальными: на следующий день его не стало. Я уверена, что он хотел сообщить мне нечто важное, но сделать это так, чтобы не понял Собакин.

– Вы-то сами поняли, о чём речь?

– Ума не приложу. Ник часто загадывал мне загадки. Обычно я их отгадывала, но на этот раз задачка оказалась слишком сложной. В день нашей первой встречи было много разных событий и мест. Что искать и где…

– Очень интересно. Мы с вами ещё подумаем над этим. Вирта, пожалуйста, вспомните, вы действительно видели в руках Ника тетрадь научных исследований?

– Да, видела. Я сказала уже об этом.

– А вы не могли ошибиться? Я о том, что, возможно, как и предположил Собакин, это была другая тетрадь, похожая на неё?

– Нет, это была именно та тетрадь. На ней стоял штамп наукограда с надписью «Для служебного пользования». Ник постоянно расхаживал с ней по коридору, делая какие-то записи. Ещё с института у него осталась привычка думать на ходу. Кстати, Ник держал эту тетрадь в руках в ходе нашего последнего разговора. Он ещё сильно теребил её. Когда подошёл Собакин и увидел это, он сделал Нику замечание, чтобы тот не портил важный служебный документ и что его вообще запрещено выносить из кабинета. Так что Собакин знал о существовании тетради.

– Не беспокойтесь, я сразу же понял, что он мне лжёт. А про свои исследования Ник что-то рассказывал?

– Я неоднократно пыталась вывести его на этот разговор, но он пресекал все мои попытки – просил ничего не спрашивать в целях моей же безопасности. К тому же исследования были засекречены, и я не имела к ним доступа. Да… забыла сказать. Ещё Ник предостерёг меня, чтобы я была осторожна в общении с сотрудниками нашей организации. Сказал, что среди них могут быть враги.

– Спасибо, Вирта, вы очень помогли следствию. Я, с вашего позволения, ещё свяжусь с вами и проконсультируюсь по ряду вопросов, – произнёс следователь.

Вирта, подозрительно осмотревшись вокруг и ещё раз убедившись, что за их разговором не следили, быстрым шагом направилась ко входу в здание, оставив следователя наедине с потоком новых мыслей, чувств и переживаний.

Выехав с территории наукограда, Григориус посмотрел на часы и неожиданно для себя обнаружил, что рабочий день уже вплотную приблизился к завершению.

– Вас отвезти домой? – уточнил водитель.

В ответ следователь лишь утвердительно махнул головой, поймав себя на мысли, что смертельная усталость настолько сковала его тело, что речевой аппарат отказывался выдавать даже непродолжительные утвердительные звуки. В этом состоянии он не заметил, как машинально взял и положил в карман куртки переданный ему одним из оперативников компакт-диск с записью с камеры видеонаблюдения в кабинете учёных, который был изъят им в службе безопасности наукограда.