Несколько дней назад он увидел, как в офис доставили два золотых кольца и понял, что «запахло жаренным». Заботливый товарищ нанял своего безработного приятеля, чтобы тот проследил за Мэри, и пообещал хорошее вознаграждение, если к вечеру следующего дня он добудет компромат. Так эти снимки и попали к нему в телефон. Добряк клялся и божился, что ничего не подозревал о том, что они поддельные и никогда бы не совершил подлости. Маэстро подошёл к наглецу и пристально посмотрел ему в глаза. В них не было ни капли раскаяния. Наоборот, взгляд лицемера выражал надменную уверенность в своей правоте и сожаление о том, что его трюк не удался. Поскольку припрятанных кроликов в цилиндре фокусника больше не оставалось, Маэстро не стал продолжать ссору, а лишь тихо прошептал: «Пошёл вон».

Коварный лицемер пнул дверь и выбежал из кабинета, едва не сбив в прихожей свою ярую соперницу. Он не знал, что та уже давно стояла возле двери и слушала их разговор. Её нахождение там не было случайностью. Будучи особой крайне любопытной, все эти дни она искала ответ на вопрос, что же находилось в том злополучном сообщении, которое сулило вдребезги разбить её надежды на семейное счастье. В личности того, кто стоял за этими кознями, в отличие от Маэстро, она нисколько не сомневалась. Поэтому с раннего утра сидела возле монитора, вещающего с камеры наблюдения в коридоре, и ждала визита своего обидчика. После того, как Добряк зашёл в офис, мстительная адвокатесса последовала за ним. Помощник Маэстро сообщил, что шеф у себя, но просил не беспокоить, так как у него важная встреча. Мэри ответила, что подождет и встала возле кабинета. Дверь была тонкая, поэтому весь разговор, происходивший на повышенных тонах, был отлично слышен.

Месть обиженной женщины не заставила себя ждать.

На следующий день на вечеринке по случаю открытия нового направления деятельности компании «Смех и радость», блюдо, по традиции подаваемое в холодном виде, уже было заботливо рассервировано, обильно приправлено острыми снадобьями и плотно накрыто клошем¹ в ожидании гурмана.

Весь вечер чертовка подносила Добряку шампанское, предлагая выпить за его актёрский талант и их дружбу. Когда тот дошёл до нужной кондиции, хитрая бестия поинтересовалась, как снимаются сцены драк и почему после таких смачных тумаков на теле артистов не остаются синяки. Артист, разогретый до предела не только алкоголем, но и неожиданным признанием его таланта, принялся объяснять, что на самом деле в постановочных драках бьют мимо лица, а партнёры лишь отыгрывают попадание. Благодаря углу съёмки зритель не замечает подвоха.

Мэри с восторгом внимала рассказу и по окончании попросила актёра продемонстрировать наглядно, как же творятся такие чудеса. Вокруг было много гостей, поэтому она предложила выйти в соседнюю комнату. Они отошли. Добряк замахнулся и медленно отыграл удар рядом с её лицом, вызвав восторженные возгласы и аплодисменты.

– А можно мне попробовать? – напросилась плутовка.

– Давай. Бей, когда я досчитаю до трёх, только не спеша и не сильно.

Добряк начал отсчёт. Однако Мэри, не дожидаясь окончания, замахнулась и что есть мочи приложила правой рукой актёру прямо по носу, а острыми когтями левой, словно разъярённая кошка, расцарапала щеку.

– Чёрт, идиотка, я же показал, куда бить! Надо было мимо лица и не так сильно! – корчась от боли, возмутился покалеченный знаток техники бесконтактных драк.

– Извини, Добряк, я случайно, – оправдалась плутовка, состроив невинное выражение лица. – Позволь, помогу.

Покалеченный репетитор сценического боя выбежал из комнаты, но путь ему преградил Маэстро, который всё это время стоял неподалёку от двери в ожидании развязки. Он видел, как его друг и невеста заходили в безлюдную комнату, но терялся в догадках – зачем.

При виде разбитого носа и расцарапанной щёки, в нём вновь проснулся синдром Отелло. «Что произошло?», – поинтересовался ревнивец. Однако Добряк лишь глупо и невнятно отшутился словами о небольшой производственной травме, после чего побежал в туалет. Когда Маэстро зашёл в комнату, то застал заплаканную и растерянную Мэри. Платье её было порвано в нескольких местах, волосы небрежно торчали в разные стороны, а косметика изрядно размазана по лицу, словно боевой маскировочный камуфляж. Эта гарпия тут же бросилась на шею, и плотно повиснув на ней, как пилонщица на шесте, поведала слезливую историю, как его друг обманом заманил её сюда и набросился, словно голодный стервятник. А ещё, добавила несчастная с целомудренным смущением, Добряк давно уже пытается подкатить к ней.

– Это переходит все мыслимые границы. Я немедленно уволю его! – вскрикнул разгневанный Отелло.

Но в планы Дездемоны не входило подобное развитие ситуации.

– Дорогой, давай не будем принимать поспешных решений. У нас на носу несколько крупных заказов, и я бы хотела, чтобы их выполнил именно Добряк. Он классный актёр, и за такое короткое время мы не сможем найти достойную замену. Мы уже представили его клиентам, и будет некрасиво, если на полпути поменяется исполнитель. Кроме того, куда он же пропадёт без тебя. Ты ему как нянька.

– А как быть с приставаниями?

– Не беспокойся, как ты успел заметить, я смогу за себя постоять.

– Хорошо, дорогая, сделаем как ты скажешь, – согласился Маэстро.

Мэри покинула комнату, а через некоторое время вернулась в другом, более роскошном наряде, и выглядела теперь ещё блистательнее, чем до драки, будто уходила не зализать раны, а прихорошиться.

По итогам этого раунда, Маэстро хоть и не уволил друга, но перестал ему доверять, а главное, стал на корню пресекать всякие попытки хоть в чём-нибудь упрекнуть Мэри.

Так хитрая лиса Алиса в прямом смысле выцарапала бесспорное преимущество в противостоянии с наивным Буратино.

***

Погода тем летом выдалась изменчивая, как и судьбы героев этой истории. На смену знойной жаре пришли долгожданные проливные дожди. Вероятно, не только жители мегаполиса, но и природа хотела очиститься и смыть накопившиеся за несколько дней пыль, грязь и смог.

В тот день нашим героям предстояло выполнить очередной особый заказ. Работа намечалась на вечер. План был уже давно разработан и утверждён заказчиком, поэтому день для всех выдался относительно свободным и каждый занимался своими делами. Добряк решил скоротать его в детском онкологическом центре. В свободное время он часто занимался добрыми делами: сдавал кровь, волонтёрствовал на разных благотворительных мероприятиях и, наконец, посещал детские больницы, где в костюме клоуна веселил детишек.

В этом благородном занятии ему помогала дочь Настя – очаровательное восемнадцатилетнее создание, такое же весёлое, гибкое и артистичное, как и отец. Мать Насти тоже была актрисой. Она училась с Добряком в одной группе. Однако её жизнь трагически оборвала автокатастрофа, когда дочке было пять лет. С тех пор Добряк стал для Насти и матерью, и отцом. Он очень любил дочь и всячески баловал её, а она, как могла, помогала ему по работе. Одним словом, у них сложился неплохой творческий тандем.

Своё выступление Добряк, как и обычно, начал с фирменной песенки:

Как хорошо живёт на свете наш Добряк!

Шут, весельчак, затейник и остряк!

Он танцует и поёт, и подарки раздаёт,

Вот какой весёлый парень наш Добряк!

На бледных, болезненных лицах детей показались улыбки. Те, которые были покрепче, встали, дружно взялись за руки, и закружили в озорном хороводе, подпевая весёлому клоуну и его забавной дочурке.

Выступление прервал звонок. Клоун вынул из кармана смартфон. На линии был Маэстро, который решил немного взбодрить друга. Да и в целом он начал замечать, что в последнее время Добряк сильно изменился: стал крайне апатичным, несобранным и слишком забывчивым. Были случаи, когда он называл друзей чужими именами, а совсем недавно из его головы напрочь вылетело важное мероприятие. Возможно, таким образом к нему подкрадывался кризис среднего возраста, который обычно сопровождается угасанием жизненных красок, непонятно откуда взявшимися хандрой и усталостью, меланхолией и переживаниями за своё будущее.

Увидев звонок, клоун вышел в коридор.

– Алло, Добряк, чем занимаешься? Снова мелюзгу по лечиловкам веселишь?

– Да, в детской онкологии сейчас. Я же всё равно в конторе пока что не нужен?

– Всё в порядке. Я не с претензиями. Наоборот, хочу поддержать твоей души прекрасные порывы. Молодец, опускаешь монетку в карму, а заодно актёрское мастерство оттачиваешь. Кстати, посмотри в окно.

Добряк выглянул на улицу. Лил дождь, тучи хмуро окутывали небо в свои платные объятия.

– Что видишь? – с подковыркой спросил Маэстро.

– Прекрасный бархатный вечер, – сыронизировал в ответ Добряк.

– Вот именно. А вечером что у нас намечается? – поинтересовался Маэстро в попытке узнать, не забыл ли собеседник о предстоящем деле.

– Не знаю. Всякое может быть. Ты о чём? – спросил Добряк, желая немного подразнить друга.

– Помнишь игру во ВГИКе? Засыпают мирные жители, просыпается мафия. Так что пробуждайся, дружище, нас ждут великие дела! Пора взрослых дядей веселить. Причём за монетку в кошелёк, а не в карму. Признаюсь, занятие менее благородное, но зато более прибыльное.

– Не беспокойся, я не забыл. Буду на месте, как договорились.

– Кстати, я тут подумал: сделаем это дело и перечислим немного денег твоим больным детишкам. Как тебе такая идея? – на одном дыхании выпалил Маэстро, пытаясь заразить друга своим безграничным энтузиазмом.

– Хорошая идея, мне нравится, – холодно протянул Добряк, смачно зевнув во весь рот.

– Да что с тобой такое? Не выспался или погода так действует? Мэри тебе там передала тонизирующий напиток. Кстати, из Лондона привезла. Я бросил его тебе в сумку. Попей, взбодрись, а то ещё уснёшь по пути.

– Ага, хорошо, дружище, спасибо. Давай, до встречи.

Добряк отключил вызов, посмотрел на часы и поспешил к кабинету главного врача – профессора Олега Зимина. Доктор был рьяным фанатом своего дела, поэтому слыл убеждённым холостяком, почти не следил за собой, много работал и мало спал, а если и позволял себе эту роскошь, то, как правило, на рабочем месте. В результате вид у него был хуже, чем у многих пациентов. Как-то раз в отделение нежданно нагрянула с проверкой комиссия из городского Минздрава. Упитанные и холёные бакланы, увидев в коридоре бледного, исхудавшего, полуживого астеника со стеклянным взглядом, решили, что больной заблудился, обступили его и попытались бережно, под локотки отвести во взрослое онкологическое отделение. Каково было их изумление, когда человек-зомби представился и предъявил удостоверение главврача.

Добряк постучал в дверь, но ответа не последовало. Тогда он без лишних церемоний вошёл в кабинет. Доктор пребывал в объятьях Морфея в своей привычной позе: сидя за столом в обнимку со стальным бюстом Николая Петрова².

– Профессор! – шепнул Добряк, наклонившись к светилу онкологии.

Спящий нервно дёрнулся, открыл глаза, инстинктивно посмотрел на часы, после чего тревожным взглядом бегло оценил обстановку. Увидев перед собой раскрашенное лицо клоуна и яркое оперение его костюма, он первым делом протёр глаза, но когда призрачное видение не исчезло, перекрестился и принялся вспоминать характерные симптомы галлюцинаторно-параноидного синдрома.

– Это я, Добряк, – успокоил актёр испуганного светоча науки.

– Ах, ну да, – воскликнул доктор, вспомнив весёлого клоуна, который в последнее время частенько захаживал к нему в отделение.

– Профессор, мне срочно надо бежать, а дочка ещё немного у вас задержится. Вы не против?