8

Затягивать с выходом не стали, вот только Лех выдал Русу для его похода всего две тысячи. Тысячу его же оногуров и отряды с дружинами тех вождей, что выкрикивали имя Руса особенно активно. Но если Лех думал, что Рус этому обстоятельству опечалится, то тут он ошибся.

«Лучше меньше, да лучше, – размышлял Рус, проведя быстрый смотр отданных под его руку людей и они его вполне устраивали, как по оснащению, так и в плане умения. – Опять же с меньшими силами гораздо лучше мобильность».

А мобильность в преддверии сентябрьской слякоти играла пожалуй ключевую роль. Там, где пройдет небольшой отряд, сколько-нибудь большая армия завязнет. В общем, сейчас все решала скорость.

Вот только если все думали, что Рус поспешит на воссоединение с Чехом, под рукой которого находилось около пяти-шести тысяч бойцов (остальные защищали города), то сильно ошиблись. Вылавливать пруссов и особенно свионов он посчитал делом малоперспективным в том смысле, что на это потребуется действительно много времени. Тем более что свионы действовали на своих лодках, а учитывая разветвленную речную систему в регионе, то ловить их можно до второго пришествия, учитывая проводников из местных и то обстоятельство, что они могли быстро перебираться из одной речной системы в другую, перетаскивая лодки волоком, ну или пока лед не встанет.

Рус решил пойти другим путем, и пока Чех худо-бедно, но парирует действия противника, не давая полноценно осадить и взять штурмом ни один славянский город, задействовать тактику Сципиона-младшего, получившего прозвище Африканский.

Для тех, кто не в курсе, этот римский полководец во время очередной Пунической войны, это когда Ганнибал вторгся в Италию и хорошенько там покуролесил забив общей сложностью около ста тысяч римских легионеров-граждан, понимая что справиться с врагом на своей родине не получится, сделал «ход конем» и пока городские гарнизоны с горожанами отбивались на стенах от врага, вторгся на родину самого Ганнибала, то есть в Африку создав угрозу для Карфагена. Визг карфагенских олигархов перед которыми встала угроза потери своих богатств и даже жизни заставила Ганнибала вернуться в Африку теряя по пути остатки своей армии от болезней и тем самым оказался спасен Рим.

Вот и Рус по этому примеру решил ударить по местным карфагенам вместо того чтобы мотаться по землям восточных прусских племен и брать штурмом их города, где конечно же запрутся воины западных пруссов, и брать эти города придется один за другим, после чего предстоит брать уже города западных пруссов.

А это все потери и они могут стать столь большими у Руса и Чеха с их союзниками из числа тех же голиндов и скальвов, (с последними Чех так же заключил союз и породнился), что на наказание западных пруссов сил могло уже и не хватить. На что собственно западные пруссы могли рассчитывать подписавшись на войну в союзе с лютичами.

Так что лучше сразу ударить им в тыл, чтобы визг уже их вождей заставил племенные отряды поспешить в родные края на защиту своих семей.

Дожди пошли в тот момент, когда армия Руса вошла в земли западных пруссов, не то само небо начало лить слезы о несчастных, не то это же самое небо пыталось уберечь пруссов от Руса.

Понимая, что всей толпой мотаться смысла нет, Рус разделил сою армию на четыре части по пять соте человек и направил каждый отряд к своей цели. Этих сил, после того, как большая часть самых боеспособных пруссов ушли на восток было более чем достаточно, чтобы выполнить свою задачу.

Малые поселения Рус решил не трогать. Какой смысл тратить ценный боеприпас, чтобы захватить деревню на сотню человек? А направился сразу к племенному столичному городищу. Ведь именно в нем живут те, чей визг должен спровоцировать воинов стремглав помчаться домой.

– Как действовать станем, князь? – озабоченно спросил Руса один из военных вождей – атаман Услав, что собственно и выкрикнул первым его имя при выборе главы похода, хмуро глядя на ворота городища.

– На всякую гайку есть свой болт…

– М-м?

– Сейчас все увидишь.

Надо отдать пруссакам должное, они умели учиться на чужих ошибках, сделали выводы из действий Руса у восточных пруссов и дополнительно защитили ворота с воротными башнями, создав каменно-кирпичную кладку, так что поджигать их смысла не было. Разрушить же ее долго и сопряжено с потерями. Жечь стены тоже смысла нет, их конечно же так же подготовили к штурму, немало потратившись, пропитали специальными противопожарными квасцовыми составами. Так что нет ничего удивительного в том, что защитники городища чувствовали себя уверенно, сыпали оскорблениями, показывали неприличные жесты и свои голые волосатые задницы.

– А-а-а!!! – дико заорал один такой извращенец, получив стрелу в жопу.

– Не тратить стрелы! Не обращайте внимание на их смех и прочие непотребства. Смеется тот, кто смеется последним. И мы еще над ними похохочем… чуть позже.

Запылали костры. Можно было подумать, что для обогрева воинов. Ну… в том числе и для этого. Чего зря теплу пропадать, тем более что действительно промозгло и сыро.

Еще в прошлом походе на восточных пруссов, Рус осознал, что у него совсем нет специальных наконечников для зажигательных стрел. Простые боевые стрелы тут почти не годятся. Можно конечно к обычной стреле привязать ветошь с берестяной корой пропитанную горючим составом, но это все профанация и шанс того, что стрела выполнит свое назначение минимальна, хорошо если одна из десяти сработает. Но так такое незначительное количество сработавших стрел достаточно просто потушить.

Так что он учел свой недосмотр и кузнецы отковали специальные наконечники. Что они собой представляют? В данном случае заготовку-брусочек под наконечник пробивали специальным долотом так чтобы в центре получалось четыре стержня и вот их отгибали и проковывали так, чтобы получилось внутреннее пространство в которое может поместиться грецкий орех.

Это внутреннее пространство предназначалось для древесного уголька и ветоши пропитанной горючим составом кою уголек и должен распалить до огня во время полета стрелы. И вот, когда костры хорошо прогорели из них стали выгребать угольки, дробить их на подходящие по размеру кусочки и вставлять в наконечники с ветошью. Для такого дела Рус даже приказал изготовить специальные щипцы, по одному на десяток стрелков.

– Бей!

Сотни зажигательных стрел обрушились на городище. И вот тут архитектурная традиция прусов их подвела. Дома, поверх жердей-основы сначала крылись толстым слоем соломы для теплоизоляции, а сверху крышу крыли дранкой – корой, что за счет свой изогнутой формы выполняла роль черепицы.

Стрелы легко пробивали эту дранку, раскаленные в полете угольки и горящая ветошь попадали в сухую солому, что практически мгновенно вспыхивала. Крыша быстро занималась огнем и потушить ее не представлялось возможным. В итоге начинали пылать дома вместе со всеми запасами. Жители едва успели выскочить из зданий, прихватив с собой детей и что-то по мелочи из имущества. Хватило всего трех залпов, или шестисот стрел, чтобы все городище запылало от края до края со всеми складскими помещениями и товаром, тем же воском…

– Вот теперь можно и нам посмеяться… только прошу без заголения задниц и прочих частей тела. Удовольствия их лицезреть, нет совершенно никакого, чай не бабы.

Воины грохнули смехом.

Осознав, что дело дрянь, жилья ведь больше нет, с запасами продуктов тоже все очень плохо (что-то нашли на пепелищах, плюс живность есть, пусть и частично павшая), но главное – нет перспектив, на помощь никто не придет пруссаки решились на прорыв. Хотя, конечно, сначала затеяли переговоры, но Рус им выставил невыполнимые условия:

– Треть всех людей станут моими рабами, не только население этого городища, но и всего вашего племени.

– Не бывать тому!

– Посмотрим.

Прорыв был мощным, этого не отнять. С оружием или его заменой в виде вил, дубин и прочих цепов шли даже женщины. Жаль было терять такой генофонд, но при массовом обстреле стрелы разят всех без разбору, но следовало показать пруссакам, что за них принялись всерьез.

Пруссаки вышли из сгоревшего городища «свиньей», держа гражданских в центре построения, там даже какие-то повозки были и рванули в сторону не столь уж далекого леса. Дождь из стрел обрушился на пруссов. В какой-то момент даже показалось, что никто из них не дойдет до спасительного леса и все полягут, ибо косило людей несмотря на все их попытки укрыться чем только можно, просто десятками.

Если бы Рус поставил перед ними своих воинов, то никто бы и не ушел, но нет, ему требовалось, чтобы часть народу спаслась и во все стороны полетели панические вести. Так что около сотни человек растворились в лесу. Остальные, убитыми и ранеными устлали путь от городища до леса своими телами.

– Что с ними делать? – спросил атаман Услав.

Рус чуть поморщился.

– Ничего. После того как уйдем, их спасут свои.

– Так может легкораненых…

– Не может. Отягчать себя рабами сейчас нельзя. Что до пленников, то они будут и в большом количестве к концу войны, так что замучаетесь их потом конвоировать.

Ответ удовлетворил атаманов и простых воинов жаждавших добычи, ведь те же ромеи с удовольствием купят практически любое количество рабов, особенно мужчин, в том числе для пополнения своей армии.

Остальные три отряда так же не сплоховали и спалили свои цели. В земли восточных пруссов понеслись гонцы с дурными вестями. А отряды поспешили к новым городищам, чтобы спалить и их…

9

Спалив еще по одному городищу, отряды Руса практически встали. Начало нарастать сопротивление. Западные пруссы не желая, чтобы и их городища запылали, собирали свои отряды, а пока они собирались, дабы дать сражение полетели стрелы из-за пресловутого «каждого куста». Хорошие доспехи спасали людей, а вот с лошадьми обстояло гораздо хуже, так что отряды Руса встали.

Гоняться за стрелками по дебрям бессмысленно и Рус разослал гонцов с приказом на сбор своей армии в единое целое. С каждым днем возрастал риск какому-то из его отрядов попасть в ловушку, ведь пруссы не дураки и в ином случае постараются разбить врага по частям.

Кроме того, возрастал риск оказаться между молотом и наковальней. Впрочем, этот риск имелся и для всей его армии. Пруссы довольно быстро собрали значительные силы, еще порядка пяти-шести тысяч человек – это наковальня, а молотом могли выступить объединившиеся в одну армию отряды, возвращающиеся из земель восточных пруссов до которых наконец добрались гоны с дурными вестями с родных палестин.

«Но тут мы еще посмотрим, кто окажется молотом и наковальней, а кто между двумя этими предметами», – злорадно подумал он.

Рус, наведавшись в «гости» к западным пруссам, конечно же оповестил о своих планах Чеха, так что как только западные пруссы стали отступать, Чех выждав сутки, пустился в погоню, оставив небольшую часть своей армии, в основном из новых союзников – скальвов, для контроля свионов. Но при этом Чех как и просил Рус пытался создать что преследователей немного, этакий символический эскорт, чтобы сохранить лицо, а остальные свионов пошли бить.

Что до будущих шведов с норвежцами, то только узнав, что их союзники «сделали ноги» и о зимовке на которую они рассчитывали можно забыть, тоже задерживаться в чужих пенатах не стали и интенсивно загребли в сторону моря пока их не сковало льдами, грабя по пути деревушки восточных пруссов.

Словно убоявшись армии «наковальни» войско Руса отступило восточнее и встало укрепленным лагерем на берегу небольшого озера. И теперь те, кто недоумевал и даже обижался по тому поводу, что им не давали грабить малые поселения западных пруссов поняли почему сдерживали их порывы. А все потому, что их стали грабить сейчас с целью изъятия продовольственных запасов.

Противник крутился поблизости, но атаковать не спешил, все-таки несмотря на численное превосходство, противник внушал плотностью своей «упаковки», так что силы были скорее равны и они поджидали подмоги, чтобы точно одолеть супостата. Одновременно Рус рассылал небольшие команды разведчиков, чтобы не пропустить подхода армии «молота».

Наступил самый опасный момент всей задумки Руса. Одна ошибка и он действительно окажется расплющен. Оставалось надеяться, что Чех не подведет и сможет создать на границе впечатление, что его отряд отстал и больше не собирается преследовать врагов на его же территории. Это было логично и хотелось бы верить, что западные пруссаки на это купятся. Опять же границей выступала река Висла и она сильно ограничивала деятельность разведки.

Надо думать, что разведчики западных пруссов из армии «наковальни» наводили армию «молота» точно на лагерь Руса и разведка это подтвердила.

– Князь, армия «молота» в полусуточном переходе от нас, – доложил дружинник Юша, что занимался разведкой.

– Хорошо. Халява! – позвал Рус другого своего дружинника.

– Князь?..

– Делай что хочешь, но пробейся к Чеху и передай ему, чтобы перешел на ускоренный марш и сходу атаковал. Мы выдвигаемся навстречу.

– Сделаю князь, можешь не сомневаться.

Утром армия Руса выступила и скорым маршем прошла километров пять навстречу армии «молота». Главным в этом маневре – оторваться от армии «наковальни».

Остановились на большом поле, с коего местные жители успели собрать урожай чего-то злакового. Славянская армия осталась на месте, а оногуры продолжили движение.

– Быстро делам засеку! К нам не должны пробиться со спины.

Славяне принялись сноровисто валить лес, благо, что с инструментом проблем нет, есть пилы и топоры и тысяча человек за час работы сотворила древесный завал достаточной ширины и глубины. Даже небольшую речушку протекавшую по краю поля перегородили, натащив в нее спиленных деревьев.

Кому инструмента не хватило, собственными силами (мечами тоже можно рубить небольшие деревца и ветви) вязали ежи. Рус вообще очень большое значение уделял этому нехитрому, но очень эффективному приспособлению с помощью которого можно легко и просто ограничить маневренность и ударную силу противника, направляя его по нужным маршрутам.

– Наши сторожа, как ты говоришь князь, из армии наковальни, только-только очухались и кинулись в погоню, – хмыкнул Юша, чьи люди присматривали за противником.

Тем временем головные отряды оногуров столкнулись с головными отрядами западных пруссов из армии «молота». Завязался встречный бой. Силы противоборствующих сторон быстро накапливались в районе боестолкновения сходу втягиваясь в хаотично развивающееся сражение, но вот образовался численный перевес со стороны пруссов и оногуры понеся некоторые потери, хоть и не слишком большие, стали спешно отступать.

Логичное решение ввиду численного превосходства противника… тем более что именно такой приказ у них и был, то есть задержать противника, дать ему накопиться и отойти. Пруссы увидев, что враг дрогнул, а потом и вовсе побежал, что-то панически выкрикивая, восторженно взревели и кинулись в погоню всей многотысячной толпой не слушая приказов своих военных вождей, пытавшихся их остановить и действовать более осмотрительно… Собственно таковых разумных предводителей оказалось не так уж и много, большая часть племенных и родовых вождей воодушевившись без меры с криками ярости бежали за врагом в первых рядах размахивая топорами и мечами.

Бежали, бежали и выскочили на поле, так что пробежали еще несколько сотен метров прежде чем поняли, что обстановка несколько изменилась, и встали. Вот только бегущие позади ничего этого не видели и продолжали бежать вперед пока не упирались в спины вставших впереди соплеменников. В общем получился эффект накопления, коим и воспользовался Рус.

– Бей!!!

Сотни стрел обрушились на недоуменно вставших пруссов. С криками теперь уже паники и возмущения пополам с обидой пруссы ломанулись обратно под защиту леса оставляя на поле убитых и раненых. Не то чтобы последних было так уж много, но сотни две бойцов они так или иначе не досчитались.

В этот момент послышался шум позади позиций. Это армия «наковальни» наконец подоспела к схватке и руганью возмущалось появившимся на пути препятствием. Увидев перед собой засеку, пруссакам не осталось ничего другого как обойти ее и слиться с основными силами. В итоге общее количество пруссаков достигло порядка десяти тысяч воинов против меньше, чем двух.

В небо меж тем регулярно, каждые десять минут взлетали сигнальные стрелы оставлявшие за собой струйку дыма, ну и к стреле для большей заметности была привязана красная лента. Это подавался сигнал для Чеха означавший «я тут».

Рус с напряжением вглядывался на восток ожидая увидеть аналогичный сигнал, но его пока не было. Чех запаздывал. Оставалось надеяться, что Халява все-таки добрался до Чеха…

Какое-то время пруссаки потратили на выяснение того, кто там у них главный (оставалось только догадываться, что они думают по поводу запускаемых в небо дымных стрел с лентами, может что-то религиозное, своеобразное обращение к богам), а потом еще некоторое время у них ушло на составление плана действий. Впрочем, чего-то мудрить они сильно не стали. Да и что они могли придумать, кроме того, чтобы навалиться всей массой и ударить в лоб? Вот и ударили со всей своей прусской дури.

Послышался рев, будто заорало стадо медведей коим всем разом отдавили лапу и из леса хлынула волна пруссаков. Ни о каком общем построении речи даже не шло, до знаменитого прусского орднунга было как до Луны пешком. Лишь небольшие кучки родовых воинов двигались более-менее плотными формациями прикрывая друг друга щитами.

– Бей!

Снова густо полетели стрелы, но на этот раз пруссаки не обращали внимание на потери и продолжая яростно орать перли напролом, чтобы всей своей массой смять ненавистного врага. Они знали, что их больше в несколько раз, потому действовали уверенно и напористо.

Потеряв от стрел в этой атаке где-то под полтысячи человек, пруссаки готовились врубиться в строй врага… Но тут прозвучал условный сигнал из рога и из строя обороняющихся полетели дротики. Пруссаки словно споткнулись. Щиты от таких тяжелых снарядов уже не спасали, дротики пущенные ременными копьеметалками, да еще с короткой дистанции, пробивали тонкие дощечки щитов и впивались в плохо защищённые доспехами тела, если доспехи вообще имели место быть на этих телах.

Общие потери пруссов быстро перевалили за тысячу. Казалось, что еще немного и они дрогнут, но нет, призывно закричали вожди, призывая богов, обещая их кары на головы малодушных, и снова взревев, пруссаки продолжили навал.

Новый сигнал и через головы стоящих в строю воинов полетели… ежи. Много ежей, очень много ежей, сотни и тысячи… небольших, всего с метровыми кое-как заточенными палками, но они отлично выполнили заложенную в них функцию. Образовался настоящий завал из ежей, что не позволил пруссам сходу вломиться в строй славян с оногурами и смять их. Атакующим пришлось вновь уплотниться, а передним начать растаскивать возникшее на пути препятствие. Вот только это заставляло их раскрываться… чем конечно же пользовались стрелки и начал образовываться вал уже из тел мертвецов и тяжелораненых.

Взлетела очередная сигнальная стрела, Рус с напряжением смотрел на восток. Пруссаки хоть и продолжали толпиться перед завалом из ежей теряя десятки воинов в секунду, но рано или поздно они разберут препятствии и тогда… засека за спиной обернется против обороняющихся, не дав им сбежать и как итог, погибнут все.

А вот и первый звонок.

На одном из участков, пруссаки, устилая путь своими телами, все же смогли растащить ежей и яростно врубились в строй славян со звериной жаждой отомстить за полегших в процессе разбора многочисленных соплеменников. Зазвенела сталь схватки. Пока было еще терпимо тропинка узкая площадь соприкосновения малая, но проход продолжал расширяться…

«Ну же! Где эта чертова кавалерия из-за холмов?!!» – мысленно кричал Рус.