Прихрамывая, девушка уцепилась за Дмитрия, и они вместе поковыляли в салон, где по небольшому подиуму ходили шесть девушек. Алла Леонидовна сидела в кресле, на полу у ее ног сидел Богдан, и она гладила его по волосам. Лицо Богдана было не слишком довольным, но он мужественно терпел эти ласки. Дмитрий посмотрел на фотографа, который мысленно примерялся к девушкам. Если честно, работать с ним не любил ни Дмитрий, ни манекенщики. Человек этот всегда снимал только фирму «Георгиновый рай», поскольку был их штатным фотографом. Дело свое он знал, тут Дмитрий возразить не мог. Но методы, которыми он действовал, были совершенно невыносимыми. Он постоянно орал, капризничал, требовал дорогого коньяка и крепкого кофе «Арабика». После его кастинга манекенщики уходили в мыльной пене, а Дмитрий и его подчиненные глотали валерианку и крепкие спиртные напитки. Как большинство творческих личностей, фотограф считал себя венцом природы, а на менее удачливых коллег поплевывал с презрительной усмешкой. В данное время он занимался тем, что орал на мечущихся в панике манекенщиц.

– Так, номер два и пять – пошли вон. Остальные стали в рядок у стеночки. Богдан – марш на подиум! Деточки – по одной к нему… Богдан, я сказал, марш на «язык»!

– А волшебное слово, – процедил Богдан.

– О, господи! Крекс-фекс-пекс! Бегом!!! – проорал фотограф.

Богдан нехотя встал и поднялся на подиум. Там он встал у самого края, а девушки по одной подходили к нему, облокачивались, улыбались – словом, делали все, чтобы угодить противному деспоту.

– Так, шестая, первая и третья – проваливайте, – скомандовал фотограф. Рядом с Богданом осталась только одна.

– Да, тоже не бог весть что, – скривился фотограф. – Я всегда предпочитал работать с Дашенькой… – Алла Леонидовна предостерегающе шикнула на него. Богдан скривился.

Девушки сошли с подиума. Одна из них, проходя мимо Милены, отчетливо, хотя и тих произнесла: «Говнюк». Милена тихо хихикнула. Фотограф обернулся.

– Я все слышал, – произнес он, и тут его взгляд упал на Милену.

– А ты, почему не на «языке»? А ну, ноги в руки, и бегом на насест!

Милена удивленно округлила глаза.

– Я?

– Ну не я же! – возмущенно проорал фотограф. – Бегом марш!

– Но я не манекенщица, я менеджер этой компании, – попыталась объяснить Милена.

– А мне по х… – прорычал фотограф и повернулся к стоящей на подиуме девушке, – а ты пошла отсюда!

– А ведь и верно, голубушка, – оживилась Алла Леонидовна. – Вы удивительно красивая пара. Вы прекрасно будете гармонировать друг с другом.

Милена беспомощно посмотрела на Дмитрия. Тот пожал плечами. Богдан хмуро кивнул, видимо, ему уже прискучила роль молодого влюбленного. Милена вздохнула и пошла по ступенькам наверх.

– Эй, а туфли! – заорал фотограф. – Туфли надень!

Милена посмотрела на зажатые в собственной руке туфли, стиснула зубы и осторожно натянула жесткую кожу прямо на кровоточащие мозоли.

– Замечательно! – воскликнул фотограф. – Теперь надевайте костюмы и начнем работать!

Спустя несколько минут, Богдан и Милена, облаченные в костюмы конца девятнадцатого века, стояли на подиуме. Фотограф бегал вокруг них, непрестанно щелкая затвором и давая ценные указания. Милена страдальчески улыбалась, щурясь от осветительных приборов. Богдан скалился в дежурной улыбке с абсолютно бессмысленным взглядом.

– Ножку отставить. Так. Почему на лице такой зажим, девушка. Улыбаемся, шире, радостнее! Вот так.

Милена, ноги которой точно разъедало серной кислотой, представила, что в ее руке дымящийся утюг, которым она гладит живот фотографа, и хищно ощерилась.

– Ты не в зоопарке, – мгновенно отреагировал деспот. – Радостнее! Больше нежности.

Милена мгновенно представила, что она кладет венок на могилу фотографа. Ее лицо немедленно расцвело.

– Замечательно! – восхитился тот. – Продолжаем в том же духе!

Фотограф издевался над парочкой почти два часа. Когда экзекуция была завершена, он собрал свои многочисленные атрибуты и удалился, не попрощавшись. Милена со стоном сползла по стене, Дмитрий мгновенно кинулся к ней и осторожно снял туфли с ее ног.

– Требуй, чего хочешь, – произнес он.

– Три дня отгулов, – прохрипела Милена. – и ведро мороженого.

– Какого? Сливочного, шоколадного, фруктового?

– Да какая мне разница, – отмахнулась Милена. – Мне абсолютно все равно, в какое сунуть ноги.

Дмитрий пристроился рядом с ней с краю подиума.

– А ты правда обработала Чернова?

Милена открыла глаза.

– В каком смысле?

– В смысле контракта, разумеется. А ты что подумала?

Милена закатила глаза и изобразила на лице блудливую улыбку. Сидевший неподалеку охранник, старательно пялившийся на ноги Милены, подобрался и раздул щеки. Дмитрий покачал головой:

– Какой неуместный эротизм, – пробурчал он осуждающе, но тут же рассмеялся. Сдерживаться было тяжело. Девушка расслабляла его, заставляя забыть о том, что он тут начальник. – Толк будет от твоего визита к нему?

Милена снова закрыла глаза и откинула голову назад.

– Будет. Сегодня он должен подъехать…

Игорь Чернов действительно подъехал через полчаса. Никаких проволочек с его стороны не возникло, правда, он думал, что Милена будет присутствовать на подписании контракта, но особо на этом не настаивал. Милена же выйти к Чернову не смогла. Она сидела в собственном кабинете, опустив ноги в тазик с теплой водой. Боль в стертых ногах была невыносимая.

Еще через полчаса Милена, осторожно шагая к выходу, увидела, как из кабинета Дмитрия выходят Алла Леонидовна и Богдан. Тот послал сестре страдальческую улыбку обреченного. Она в ответ пожала плечами и перекрестила его. Богдан со зловещей усмешкой провел указательным пальцем по горлу, изображая режущее движение. Милена усмехнулась, и направилась к выходу.

Работа нравилась все больше и больше. Нельзя было сказать, что любой потенциальный заказчик был готов немедленно начать рекламную кампанию собственной фирмы. Однако с уже заключенных сделок она получила неплохие проценты, сумма которых уже превысила ту зарплату, которую она прежде получала на прежнем месте.

На город падал вечер. Жара спадала неохотно, воздух все еще был наполнен липким дурманом карамели плавящихся крыш и горячего шоколадного асфальта, с терпким неприятным запахом. Сегодня, когда Милена бегала по городу, каблуки новых туфель вязли в расплавившимся покрытии. Нужно, кстати, телефон включить, ведь с момента последней встречи она про него совсем забыла.

На крыльце, когда она шарила в сумке в поисках телефона, приятный мужской голос произнес:

– Торопишься?

Милена обернулась. Игорь Чернов стоял позади с огромным букетом оранжевых роз.

* * *

Дневник Богдана Тихомирова, 29 июня.

Эдик начинает меня беспокоить. Мы по-прежнему вместе, однако, его общество начинает меня тяготить. Дело не в его сексуальных притязаниях, хотя… Похоже, я как личность его интересую мало… ему лишь бы потрахаться.

В сексе он становится все более жестоким. Похоже, ему нравится быть садистом, что абсолютно не нравится мне. Однако, я испытываю к нему какое-то животное влечение, которое заставляет меня забывать о его склонностях.

Меня беспокоят его знакомые и его бизнес. Он обделывает какие-то странные делишки. К нему постоянно приходят странные личности с тупым выражением лица и карманами, оттопыривающимися от пистолетов. Иногда эти личности оставляют небольшие чемоданчики, до отказа наполненные «гринами». После таких визитов я получаю очередную порцию золотых безделушек, от которых меня уже воротит… Лучше бы он дарил мне диски с компьютерными программами. Не в пример дешевле, а толку больше. Дважды он приходил с какими-то козлами с поразительно сальными взглядами. Слюни у них текли, как у голодного сенбернара. После их визитов в душе остается неприятный осадок, тем более, что Эдик начинает странные разговоры о любви втроем. Подобный поворот действий мне очень не нравится…

* * *

Дневник Богдана Тихомирова, 6 июля.

…Тварь поганая… Ненавижу!!!

* * *

Такого подъема сил Игорь не испытывал уже давно. Мир мгновенно перестал казаться ему серым и тусклым. Само присутствие в его жизни Милены превратило его существование в фантастическую феерию. Игорь внезапно осознал, что в последний раз он чувствовал нечто подобное в девятнадцать лет, когда у него был армейский роман с женой своего командира роты, красивой и нежной девушкой по имени Наташа. Тогда им приходилось скрываться от глупого и ревнивого мужа, встречаясь то на чужих квартирах, то в кузове грузовика, то просто под открытым небом. Роман этот длился больше года, а потом Игорь ушел на дембель. Нет, он даже хотел вернуться и забрать Наташу с собой, но «гражданка» сделала свое дело: спустя несколько недель девушка была уже где-то далеко, в глубине сердца. Игорь даже не знал, простила ли она его за то, что он так и не вернулся к ней.

Милена была божественна. В последнее время Игорю попадались девушки с одними и теми же замашками. Через неделю после знакомства они заводили его в ювелирный магазин и томно намекали, что вот этот перстенек с изумрудиком очень пошел бы к их глазам, затем они демонстративно «зябли» в старой шубе, а потом мечтательно листали рекламные туристические проспекты, желая очутиться на Канарах. Все, как одна требовали развода с женой, новую квартиру и море «бабок». Милена не требовала ничего. Ее радовали подарки Игоря, но сама она никогда ничего не просила. Она не пыталась вынудить его покинуть семью, напротив, в своих действиях была чрезвычайно тактична и осторожна. На жизнь она зарабатывала весьма прилично, новая шуба висела у нее в шкафу в упаковке, ни разу не надеванная, купленная на ее деньги. К ювелирным изделиям Милена была равнодушна. Машина у нее была, правда, на ней иногда ездил ее брат Богдан. Словом, Милена была идеальна.

И все-таки Игорь отдавал себе отчет в том, что девушка далеко не так проста, как кажется. Иногда он ловил на себе ее странный взгляд, который словно оценивал его со стороны, словно решая, стоит ли ей продолжать отношения с ним. Игорь не всегда мог понять, когда она шутит, а когда говорит серьезно. Она казалась мягкой и податливой, но под толстым слоем мармелада скрывалась железобетонная конструкция, которую не под силу было разрушить никому. Милена была опасна, и в то же время…

Нет, она не просто нравилась, она опьяняла, одурманивала, словно наркотик, словно орхидея, испускающая пьянящий смертельный запах, на который слетались насекомые, не сознающие, что летят на свою погибель. И он бежал. Бежал, забывая про все, летя на ее зов, хотя она иной раз не произносила ни слова, чрезвычайно занятая на работе. Он ждал ее у входа, словно влюбленный школьник, с неизменным букетом цветов.

– Нет, я не могу говорить сейчас, – отозвалась она в трубку, – можешь подождать меня дома. Я не знаю, когда освобожусь.

Игорь тяжело вздохнул и тоскливо посмотрел на лежащую на переднем сидении коробочку. Сегодня в ювелирном салоне Соловьева он купил безумно дорогое, но чрезвычайно красивое бриллиантовое колье. Он хотел подарить его немедленно, чтобы Милена поняла, как сильно он ее любит. И вот встреча откладывалась.

Роман бурно развивался. Его заводил ее бархатный голос. Думать о работе совершенно не хотелось. Игорь завел машину и поехал к Милене домой. Вообще, следовало заехать на работу, дабы разобраться с делами, но, черт побери, сегодня суббота, сотрудники в состоянии разобраться с делами самостоятельно и не дергать руководителя каждые пять минут. Дома скучала жена, наверняка обсуждавшая по телефону очередную мыльную оперу, может быть, пришел сын, хотя Вадим сейчас редко бывал дома по выходным. А сидеть вместе с Ириной в четырех стенах в одиночестве, избегая ее напряженного взгляда, совершенно не хотелось. Жена в последнее время вела себя странно, словно подозревала… Хотя какие могут быть подозрения? Они давно чужие люди, каждый со своей личной жизнью. Игорь пару раз даже видел ее мужчин, как и она его женщин. Ни ему, ни ей не приходила в голову мысль о разводе… И вот теперь появилась Милена.

Игорь ткнул пальцем в кнопки на приборной панели. Из динамиков грянула какая-то разудалая песенка на иностранном языке. Чернов поморщился и ткнул пальцем в другую кнопку. Девочка и мальчик на восточный момент исполняли что-то чрезвычайно трогавшее за некие струнки, заставляющие думать о чем-то гламурном. Вроде розовых простыней и шампанском. Или же о черных простынях с разбросанными лепестками роз.

«…В обнаженной твоей душе я царапаю откровенье… Так ласкала разбойница кинжалом горло оленя… Чиркнула языком по губам, обожглась… обожглась не меньше…» Игорь никогда не был романтиком. Даже в юности, когда ему приходилось искать место для уединения с тогда еще кандидаткой в супруги, ему не хотелось ничего такого… что в его понятии было пошлым, вроде разбросанных по постели лепестков роз. А тут вдруг захотелось…

«…Как же я тебя ночью измучила, ненасытною похотью раня. Почему я так скоро наскучила? Почему ты пресытился рано?..» Игорь почувствовал, как взмокло под мышками, а в животе стало горячо-горячо.

Когда они влетели в ее квартиру, он увидел на постели эти черные шелковые простыни и оторопел. Вначале он подумал, что так и было задумано, и эта роскошная львица просто соблазняет его. Потом, когда они, едва успев сорвать с себя одежду, рухнули на жалобно охнувшую кровать, он понял уместность этого лоснящегося черного полотна, на котором пламенели ее волосы, переливаясь жидким огнем.

«…Я убила бы тебя ласкою, уничтожила бы откровениями. То покорностью удивила бы рабскою, то приказами повиновения!..»

Игорь закусил губу и ловко подрезал салатную «ДЭУ», мерзко бибикнувшую ему вслед. В прошлый раз Милена в порыве страсти прокусила ему шею. Он тогда взвыл от боли и захлестнувшего экстаза и впился в ее горло губами. Утром они стыдливо рассматривали синяки на шее друг у друга.

«…Лишь твой смех в васильках отражаясь…»

Ее смех отражался в чем угодно. Тогда он растерзал принесенный с собой букет оранжевых роз и осыпал ее лепестками. А она смеялась, откидывая голову назад.

После бурного секса она лежала, положив голову Игорю на плечо, а ноготками медленно и осторожно царапала его голый живот и доцарапалась до того, что ему захотелось продолжения. Он, рыча, подмял ее под себя, а она опять засмеялась…

Игорь повернул ключ в замке и тихо вошел в квартиру Милены. Сколько у него было времени до ее прихода он не знал, и решил постараться подготовиться основательно. В пакете булькало шампанское, перекатывались баночки с икрой, конфеты и фрукты. Игорь выгрузил все это на кухне и отправился в спальню, где намеревался сунуть под подушку коробку с колье. И в этот момент почувствовал укол в сердце.

«…Ты мой Бог, за тебя я сражалась. Но меньше всего мне нужна твоя жалость…»

На кровати, поверх покрывала, лицом вниз лежал абсолютно голый парень. Такого поворота Игорь не ожидал и громко хрюкнул. Коробка выскользнула из его рук и упала на пол. Парень пошевелился и высунул голову из-под подушки. Это был Богдан.

– А, этот ты, – вяло произнес он. – Милена сказала, что ты приедешь, и велела тебя покормить. Жрать будешь?

– Нет, – икнул Игорь, – не буду. Ее дождусь.

– Воля ваша, – буркнул Богдан и поднялся с постели. Он абсолютно не стеснялся своей наготы. Игорь отвел было глаза, но беглый взгляд на фигуру Богдана заставил его приглядеться повнимательней и присвистнуть. Тело Богдана было покрыто ссадинами и синяками.

– Что это с тобой такое? – спросил он. Богдан, натягивающий джинсы, обернулся к нему. На левой скуле Игорь увидел синяк, тщательно закрашенный тональным кремом, но все же заметный.

– А ты не знаешь? – спросил он.

– Откуда? Где это тебя так угораздило?

Богдан не ответил. Он молча расправил кровать и вышел из комнаты. Игорь быстро сунул под подушку коробку и отправился на кухню. Богдан стоял у окна и, хмуро уставившись в стену, пил минералку. Сунув бокал в мойку, он пошел к выходу.

– В холодильнике кастрюля с пловом. Если жрать захочешь – разогрей, – пробурчал он на прощание и вышел. Игорь секунду смотрел на запертую дверь, а потом пошел на кухню. Богдан ему нравился, но в то же самое время Игорь чувствовал нечто странное. Какое-то непонятное чувство охватывало его, когда он видел Богдана. За вежливой улыбкой, за красивым лицом и фарфоровым телом скрывалась темная сторона Луны. А теперь это ощущение усилилось. В нем появилось что-то еще более враждебное, злое и невероятно жестокое, вперемешку с болью и обидой. А еще волнами исходила опасность, напряженная и пугающая. Те же мысли посещали его, когда он думал о Милене. Все-таки хорошо, что он ушел.

Милена вернулась под вечер, усталая, голодная и злая, как оса. Игорь, изрядно изучивший ее настроения, молча поцеловал ее и ушел в зал, давая ей возможность принять душ и разрядиться. По телевизору показывали совершенно неправдоподобную жизнь в ограниченном пространстве. Несколько мальчиков и девочек с шутками и прибаутками строили себе дом, а дочь известного политика, мотая белой гривой, пыталась вывести их на откровенные разговоры. Игорь поморщился. Ведущая была не очень умна, зато невероятно амбициозна, говорила умные слова, считала себя очень стильной и всезнающей. Ей подобострастно кланялись, хотя оскалы рвались наружу. Молодые люди явно хотели сказать ей, куда она может пойти со своими нравоучениями, а девушки изо всех сил сдерживали свои мнения по поводу стиля ведущей. Игорь скривился и переключил на музыкальный канал. Там было еще хуже. Вначале спел какой-то тощий мальчик, кривляющийся так, что поневоле возникало желание помочь ему сложиться пополам, и засунуть на антресоли. Потом томная блондинка прошепелявила что-то невразумительно, старательно изображая страсть. А потом вообще на сцене показались лица неопределенного пола. Игорю стало скучно.

Милена вышла из ванной через полчаса в махровом халате, с мокрыми волосами, зачесанными назад. Ее лицо без всякой косметики было необычайно молодым и беззаботным. Все неприятности были смыты в канализацию вместе с мыльной водой. Увидев накрытый стол, она удивленно округлила глаза.

– Что празднуем? – спросила она. Игорь улыбнулся в ответ.

– А разве нужен повод для праздника? Мне просто захотелось сделать тебе приятное.

Милена отвела глаза. Неожиданно по ее лицу заходили желваки.

– Знаешь, ты мог бы сделать мне другой подарок.

– Какой? – спросил Игорь, слегка напрягаясь. Тон Милены не предвещал ничего хорошего. Милена очнулась от созерцания окрестности и в упор посмотрела на Игоря.

– Шеф дал мне неделю отпуска, за то, что я подписала контракт с одним очень богатым концерном. Но нервов мне это стоило немало. Я думала, что перестреляю всех к чертовой матери. Да и не сезон сейчас. Летом мало заказчиков. Так вот, я бы очень хотела поехать отдохнуть, и не возражала бы, чтобы ты поехал со мной.

У Игоря отлегло от сердца.

– Хорошо. Возьму неделю отпуска и поеду с тобой. Куда бы ты хотела поехать? Италия, Канары, Германия?

– Я бы с удовольствием съездила бы в Египет, – задумчиво произнесла Милена. – Давно хотела, да все никак не получалось.

– Паспорт у тебя есть?

– Есть. В мае мы… я ездила в Турцию.

– Кто это, мы? – насторожился Игорь. Милена вяло отмахнулась.

– Да, мы с парнем моим бывшим.

– Ты мне не рассказывала, – сказал Игорь, стараясь казаться равнодушным. Милена усмехнулась. Голос Игоря предательски дрогнул, и это не прошло незамеченным.

– И не стану рассказывать, – произнесла Милена поднимаясь с кресла. Она обошла Игоря и прижалась к его спине. – Зачем провоцировать скандал? Это было давно, в прошлой жизни.

Игорь встал и повернулся к ней. Лицо Милены было таким нежным, что Игорь почувствовал себя на пике своих сил. Он поднял ее и понес в спальню. Там, осторожно положив ее на подушки, он долго ласкал ее, прежде чем откинуть простыню, прежде чем раздеть ее, прежде чем раздеться самому… Светильник отбрасывал на потолок восьмиконечную звезду или цветок, кому что нравится, а из колонок музыкального центра звучал божественный голос Селин Дион, самый прекрасный голос на планете…

* * *

Дневник Богдана Тихомирова, 8 июля.

…Не могу… Мне слишком плохо!!!

* * *

К пассиям мужа Ирина Чернова всегда относилась спокойно, поскольку они, как правило, не задерживались. Игорь никогда не относился к любовным интрижкам, как к чему-то серьезному. Девушки менялись одна за другой, но попыток покинуть лоно семьи супруг никогда не предпринимал.