Скатерть-самобранка ломилась от всякой снеди. Тут была и красная рыбка, и икра в открытой банке, в которой по-простецки торчала столовая ложка. В центре на широком блюде была выложена небрежно разломанная курица-гриль, рядом с которой привалилось нарубленное щедрыми ломтями копченое мясо. Разные баночки, скляночки, тарелочки и блюдца свидетельствовали, что подобная роскошь тут отнюдь не в диковинку …

Не доедают, не допивают…

«Эй, человек, почки заячьи царице один раз!» «Принесите мне вон тот кувшин, мы в него будем кости бросать…»

Дима сглотнул и отвернулся, разглядывая комнату.

Гостиная была шикарна, как и вся жилплощадь, но во всем этом варварском великолепии явно не хватало чего-то очень важного.

Дима сразу понял это.

Крохотная квартирка соседа Егора и шикарные апартаменты продюсера были схожи в одном: и там, и здесь к убранству явно не прикасалась женская рука. Егору заводить семью было некогда, да он и не стремился к этому. Квартира Люксенштейна была холостяцкой берлогой, куда тот заваливался, чтобы отдохнуть от семьи. Ведь если верить прессе, семья у Юрия имелась: жена и двухлетний карапуз. Впрочем, супругу Люксенштейна в тусовках никогда не видели. Она сидела дома, скучала или ходила по салонам и магазинам, передав права на воспитание ребенка многочисленным нянькам и мамкам, как в сказке о царе Салтане. Работа Люксенштейна была для нее вечным табу. Они познакомились на прослушивании, где юная неопытная Оксана, чудом попавшая в приемную Люксенштейна, пыталась самовыразиться в том, что она считала вокалом. Пение Оксаны продюсер забраковал сразу. Однако с прослушивания не отпустил, пригласив в ресторан, а потом вот в эту самую квартиру. Оксана провела вместе с Люксенштейном два дня, в течение которых продюсер задавал ей разные вопросы, в основном касающиеся ее здоровья, а также родственников. Девушка тогда не поняла, почему Юрия так порадовало, что у нее из родни – одна престарелая бабушка, да и та где-то на Украине, а здоровье позволяет Оксане таскать ящики в винно-водочных магазинах, где она подрабатывала в предвкушении карьеры певицы. По истечении двух дней продюсер сделал Оксане странное предложение: выйти за него замуж, но при этом распрощаться с мыслью об успехе.

– Ты должна родить мне ребенка, в идеале – сына, – вкрадчиво пояснял Юрий своим обволакивающим голосом. – Сцена что? Завтра есть, послезавтра нет. Я обеспечу тебя на всю жизнь, но ты должна родить мне здорового наследника.

Оксана согласилась. В предложении не было ничего ужасного, тем более что в постели она не испытывала отвращения к Юрию. Да, немолод, и на мачо-любовника продюсер не тянул. Оксана заметила, что в постели Юрий словно делал нудную и не очень приятную работу.

Оксана забеременела почти сразу. Как только Юрий узнал о том, что станет отцом, он отгрохал шикарную свадьбу. Оксана была счастлива. Ее не расстраивало даже то, что на церемонии не присутствовали родственники с ее стороны. Бабушка была слишком стара и больна, чтобы приехать поздравить внучку, а немногочисленных подружек, появившихся в Москве во время скитаний в закулисном пространстве, Юрий приглашать не разрешил. Подружкой невесты была модная Аксинья Гайчук, другом жениха – молодой певец, протеже Люксенштейна Влад Голицын.

Гости на свадьбе упились в дым.

Оксана поначалу с радостью принимала льстивые поздравления и подношения раскрученных гостей из светского общества, но очень скоро «бомонд» ей наскучил. Ну, и чем он отличается от той же дискотеки в Новолипках? Вон гламурная и пафосная Гайчук поливает бранью опрокинувшего на нее бокал официанта. Тот краснеет и закрывает глаза, такого отборного мата Оксана не слышала даже от деревенского тракториста дяди Леши! Чуть поодаль совершенно пьяный телеведущий Александр Галахов показывал стриптиз, демонстрируя недавно подкачанное до внушительных выпуклостей тело. В бассейне, в вечернем платье, колыхавшемся прозрачной медузой, болталась изрядно окосевшая Маша Скуратова, с силиконовых губ которой текла помада прямо на арбузные груди. В уголке, курчавый, как пудель, политик Немчинов в компании с безголосой певичкой Танечкой Евсеевой скромно терли носы, стряхивая кокаин, которым угостились в туалете, не особенно прячась от общественности. Выпивка лилась рекой, замученные официанты сновали в жарком, сверкающем стразами людском океане, как шустрые сельди.

– А где наш молодой? – вежливо осведомился Виктор Дербышев, композитор и продюсер, на кастинг проекта «Созвездие» которого Оксана так и не попала, срезавшись на отборочном туре. Дербышев лучезарно улыбнулся, растянув свои толстые губы до самых ушей. Глядя на его маленькие, слегка заплывшие глазки, Оксана невольно подумала, что с его крупными чертами лица, мясистым носом и толстыми пальцами он похож скорее на поросенка, чем на известного композитора. Ну вылитый хряк тети Стеши, который задирал свой пятачок, когда его приходили покормить!

– Где-то с гостями, – улыбнулась Оксана. – Минут пять как отошел куда-то…

На самом деле новоиспеченный супруг отсутствовал уже как минимум полчаса. Оксана начала тяготиться своим одиночеством. Тем более что изрядно подпившие гости уже не обращали на нее никакого внимания. Их гораздо больше интересовала совместная пляска на столе Гайчук и Галахова. На парочке уже почти не осталось никакой одежды. Галахов лил на Аксинью что-то, смахивающее на шоколадный сироп, и слизывал коричневые потоки с ее небольших грудей. Гайчук притворно стонала, изображая томную страсть…

Оксана сунула пустой бокал официанту и отправилась искать супруга.

Люксенштейна нигде не было видно. Оксана обошла зал ресторана и направилась во внутренний дворик. Там тоже было многолюдно, но среди курящих и болтавших о разных пустяках людей Юрия она не заметила. Оксана поджала губы и пошла обратно в зал, по пути налетев на певицу Соню, которую за немалые бабки раскручивал Люксенштейн.

Соня была хороша и об этом прекрасно знала. Певица из нее была не ахти, о чем она смутно догадывалась, стараясь компенсировать недостаток таланта обилием секса в клипах и склочным характером. Оксана видела Соню до свадьбы всего пару раз, и оба раза Соня вела себя несколько странно. Не сказав Оксане вроде бы ни одного обидного слова, она, как говорится, опустила ее ниже плинтуса…

– Привет, – буркнула Соня. – Классное платье. Юрия ищешь?

– Спасибо, твое платье тоже очень красивое, – автоматически ответила комплиментом Оксана. – Ты его видела?

Соня вытащила из сумки пачку длинных дамских сигарет и неспешно прикурила, всем своим видом показывая, как она презирает новую жену своего продюсера.

– Да, видела, – небрежно сказала она. – Буквально пару минут назад, на втором этаже. Они с Голицыным обсуждали какой-то проект.

Глаза Сони насмешливо блеснули. Знай Оксана певицу подольше, наверняка бы заподозрила подвох, но сейчас, удрученная отсутствием мужа, она торопливо поблагодарила и побежала наверх. Соня злобно усмехнулась ей вслед, бросила едва раскуренную сигарету на пол и, крадучись, пошла следом за Оксаной.

На втором этаже было пусто и душно.

Оксана нерешительно остановилась на верхней ступеньке и позвала мужа. Ей никто не спешил ответить. В коридоре второго этажа было тихо, и только где-то в глубине играла музыка и слышались глухие голоса.

Оксана пошла вперед. Да, за одной дверью что-то жило и двигалось…

Толстые ковры на полу сделали шаги Оксаны совершенно бесшумными. Она подумала, что не будет ничего страшного, если она ненадолго прервет переговоры Юрия и Влада, ведь гости ждут внизу! Нехорошо оставлять их без хозяев праздника надолго. Оксана взялась за ручку и потянула ее вниз… Картина, которую Оксана улицезрела в приоткрытую дверь, повергла ее в шок. В кабинете Влад Голицын со спущенными штанами опирался на массивный стол, а позади него, вплотную – молодой супруг Юрий Люксенштейн. Его движения были нервными и прерывистыми, сопровождаемыми глухими шлепками. Влад жмурился, стиснув зубы, длинная челка закрывала лицо.

Оксана, не в силах больше смотреть на происходящее, закрыла дверь и повернулась. За спиной стояла Соня.

– Ну как спектакль? – ехидно осведомилась она.

– Пошла ты… – ответила Оксана и оттолкнула Соню с такой силой, что та отлетела к стене, заверещав, как свинья, на которую неожиданно кто-то наступил. Шлепки и постанывания за закрытыми дверьми смолкли. Оксана чувствовала себя гадко, как никогда в жизни. Золото и бриллианты, которыми, как еще недавно казалось, будет выстлана вся ее дальнейшая жизнь, оказались дешевой бижутерией, карета – подгнившей тыквой, хрустальные башмачки немилосердно жали, а принц, прекрасный принц, будущий правитель империи – оказался…

А она, дурочка, поверила в сказку о Золушке!

Шикарное платье стало вдруг душным и тесным, корсет стискивал талию в медвежьих объятиях. Оксана выбежала во дворик, в котором на этот раз почему-то не было ни души, уселась на ажурную металлическую скамейку, не обращая внимания на то, что подолом метет заплеванные окурки, и расплакалась.

Кто-то подсел рядом, молча и почти незаметно. Оксана нервно отодвинулась, думая, что это супруг или того хуже – мерзкая Соня. Но тут наманикюренная ручка протянула Оксане носовой платок, который та взяла не глядя, вытерла слезы и высморкалась. И только после этого повернулась и увидела Аксинью Гайчук, растрепанную, влажную от пота, с размазанным макияжем. На ее некрасивом, вытянутом лице с массивной челюстью читалось участие.

– Ты чего тут ревешь белугой? – недоуменно произнесла она.

Оксана, которая только что с большим трудом смогла обуздать клокочущее в груди отчаяние, разревелась снова и неожиданно для самой себя выплеснула сжигающую ее обиду. Она рассказала все девице, которую видела всего третий раз в жизни. Оксана ожидала, что Гайчук начнет охать и ахать, а потом понесется рассказывать всем «горячую новость». И тогда позора не избежать! Но Аксинья молчала. Она выслушала, потом вытащила сигарету и закурила, протянув пачку Оксане. Та замотала головой, отказываясь.

– Вот что я тебе скажу, подруга, – весомо произнесла Гайчук. – Ты о том, что увидела, лучше забудь. То, что Юрик периодически спит с мальчиками, всем хорошо известно, просто об этом не принято говорить. И про то, что женился на тебе для отвода глаз, все знают. Тебе в этой ситуации надо вести себя мудро.

– Да пошел он, – злобно выдохнула Оксана. – Завтра же на развод подам.

– Ну и дура, – грубо оборвала ее Аксинья. – Ты что, думала, в сказку попала? Уясни себе одну простую вещь: в шоу-бизнесе мужиков нет, есть только проститутки мужского рода. Тут все продаются за пятак. Чего ты возмущаешься? Муж-педик? Ха!

Гайчук затянулась и с шумом выпустила дым.

– Да на нашей сцене из натуралов остались только Шниферсон и Лев Данченко, да и то лишь потому, что им в обед сто лет. Остальные торгуют своей задницей направо и налево. Но для прессы и общественности все они стопроцентные мужики. И жены их с придыханием рассказывают, какая у них крепкая семья, как они любят друг друга и все такое…

– Но это же бред, – возмутилась Оксана.

– Это не бред, а плата за сказку. И тебе надо научиться так жить. Родишь Люксенштейну ребенка и будешь в шоколаде всю оставшуюся жизнь. Для души и тела заведешь себе любовника помоложе, в идеале – с ведома мужа. И будет у вас полный ажур. У него своя личная жизнь, у тебя своя, а для прессы и лоховатой общественности будете изображать счастливую семью.

– Я так не смогу.

– Сможешь, – криво усмехнулась Аксинья, выпуская из носа клубы дыма. – Когда поймешь, каким дерьмом была твоя прошлая жизнь по сравнению со всем этим…

Она повела рукой, показывая на шикарный ресторан, ткнула пальцем в бриллиантовые серьги и колье на шее Оксаны, на кольцо с большим солитером.

– То, что твой муж спит с молоденькими мальчиками, лишь малая плата за красивую жизнь. Поначалу будет трудно, но постепенно привыкнешь. А он компенсирует свои «недостатки» деньгами и брюликами. И поверь мне, это гораздо приятнее, чем терпеть рядом престарелое тело с амбициями.

– Я думала, у нас семья будет, – как-то жалко произнесла Оксана.

Гайчук рассмеялась хищным смехом сытой гиены, обнажив крупные плотоядные зубы.

– Семья… да кому она нужна, эта семья? Живи, девочка, в свое удовольствие, наслаждайся. Привыкай, короче. А сейчас вот тебе косметичка, иди в туалет и как следует умойся. У тебя все-таки свадьба. Начинай привыкать к своему новому статусу.

И Оксана стала привыкать.

Юрий ни словом не упомянул о произошедшем, появившись вместе с Владом на празднике. Оксана присоединилась к мужу через четверть часа, с красными глазами, но улыбающаяся и с виду вполне счастливая. Соня нервно хихикала в сторонке и о чем-то шептала пьяному Кантридзе.

После свадьбы Оксана видела мужа редко. Бывало, неделями не слышала даже его голос. И, как предсказывала Аксинья Гайчук, к этому тоже можно было привыкнуть. Роскошное безделье изо дня в день, шикарные магазины, в которых можно было купить все, что угодно, изысканная еда, новые подружки – жены таких же богатых мужчин, часть из которых работала в шоу-бизнесе… После рождения наследника маленькой империи Люксенштейна жизнь Оксаны почти не изменилась, разве что она стала потихоньку встречаться с сыном соседа, банкира Серова, недавно сменившего сорокалетнюю жену на молоденькую модельку с тощими ножками и отсутствующим взглядом. Сын Серова был всего на пару лет моложе Оксаны, так что они прекрасно поладили друг с другом.