Ответ – негромкий звук «хрясь» и переломанная конечность.

После двух переломов, которые надолго отучат Дена брать в руки «холодное оружие», последовала нехитрая подножка и третий соперник был окончательно повержен. Причём от боли он был почти невменяем, качаясь всем телом на снегу и не прекращая стонать что-то себе под нос.

Произошедшее до меня дошло не сразу – план сработал. Мельчайшие подробности, которые я зацепил краем глаза, податливо всплыли в моей памяти и сформировали конструкцию победы над этими уродами.

Это я всё запомнил!

Это я всё сделал!

Как вышло так, что моя память из непослушного дикого хищника превратилась в домашнюю дрессированную зверушку, я понятия не имел. Да и по чести признаться не очень пытался отыскать ответ – меня устраивала такая перемена.

Выбросив трубу металлическую я на ходу достал из кармана «трубу» пластмассовую и обнаружил, что она тихо мирно спала в моём кармане в выключенном состояние. Судя по всему, чтобы Анька не отвлекала звонками, ведь она точно знала, что я намеревался сделать.

– Алло, – Анька моментально подняла трубку, – ты чего выключился?! С ума сошёл, идиот несчастный…

– Всё хорошо! – я еле-еле смог вставить предложение между её всхлипами. – Я жив здоров. И деньги со мной.

– Да какая разница?! Ты меня чуть не убил этим, дурак! Больше не делай так…

– Я постараюсь… Уж чего-чего, а пообещать не смогу…

– Ну ты и…

– Ань, Аня. Анюта!

– Ну что?!

– Теперь всё будет иначе.

Глава 5.

Возраст: 25 лет

Место: Москва

Уже целых два года Игнат Рафаилович жил в стабильном непостоянстве как с миром вокруг, так и со своим внутренним. Со стороны всё казалось хорошо, и даже слишком, но он-то знал всю природную сущность этого треклятого «хорошо». Для мужчины главная победа в жизни будет безоговорочной тогда, когда к нему придёт осознание, что он никому и ничего не должен.

Для многих этот день не наступает никогда.

Отсюда и мышца сердечная слабовата, и сединка раненько может врасти в пробивающеюся лысину, да и обмен веществ сбиться, вываливая наружу округлое отсутствие пресса. Что до него, так он за два года избавился от всего, на что можно навесить ярлык «должен». И вроде бы всё должно цвести от радужной победы над материальным, но…

Но за это он выкладывал мизерный процент от собственной прибыли. Маленький такой, пять процентов всего. Ежемесячно.

– Извините, где платформа номер три? – его взгляд был потерян, а на лысеющем лбу накапливалась испарина. Волновался, Игнат Рафаилович, ой как волновался.

– Это вам туда, – незнакомец даже не посмотрел на будущего пассажира, когда сам Рафаилыч впился в него испытующим взглядом. Беглец в каждом кусту страшится погони.

Маленький чемодан на колёсиках отстукивал дробь поперёк ритму ног хозяина, силясь за ним успеть, но куда там! Тот огибал встречные плечи и неторопливые спины, пытаясь быстрее занять своё место в вагонном пространстве, чтобы навсегда скрыться от проклятущего ока столицы. Потными, трясущимися ручками вручил билет проводнику, и, не обращая внимание на такие формальности, как вежливость и внимательность, влетел в поезд. Так спешил, бедолага, что совсем не заметил одной маленькой, но очень важной детальки – кроме него, в вагоне никого больше не было.

Усладившись сквозняком из окна, который сам и впустил в купе, новоявленный пассажир устроился на своём месте, в томящем ожидании скорого отбытия.

– Ну вот и здрас-с-сьте! – открыв дверь, я вошел в то купе с нарочитой хозяйской непосредственностью. Моя жертва ни разу меня не видела, поэтому в курс дела нужно было вводить с порога, сразу и в лоб. – Свиделись наконец-то, а то я уж думал никогда этого не произойдёт!

– Простите, вы кто? – спросил он поддельно строгим голосом, хотя и видно было, что опешил хуже некуда.

– Я-то? – усаживаясь напротив него, я развалился на удобном сиденье купе. – А я тот, Игнат Рафаилович, кого вы так нагло и беспринципно решили кинуть.

Тот хотел было открыть рот, но тут же его захлопнул. Не потому, что был неконфликтен от природы и спорщик в нем умер с самого зачатия, и не потому, что контраргументов у него не было. Причиной его скорой капитуляции были мои действия – после своих слов, я спокойно и не торопясь, достал пистолет с глушителем.

– Вот ведь юркий, сукин сын! Столько ШМЯКов на тебя потратил!!! – струя моего сознания лилась сама по себе, пока я налаживал «глушак» к дулу. С непривычки этот процесс не так прост, как кажется, когда смотришь заокеанские второсортные кинополотна. – Скользкий, гад! То даты разные выбирал, то транспорт. Столько билетов пришлось выкупать…

– А… Э-э-э… Я-я-я…

– Да не спрашивай, откуда я знаю про всё это, – глушитель наконец послушно зафиксировался на своём законном месте. – Вчера и сегодня ты звонил во все концы, а билетов так нигде и не оказалось. Блин, пока я «методом тыка» вычислил, где именно тебя ловить, две страницы пришлось исписать.

Мой горе-собеседник наконец-то понял, что происходит, кто я собственно такой, и взял себя в руки, хотя пот на лбу и дрожащие руки его выдавали.

– Ты за мной следил…

– Ты думаешь у меня сверхнавороченная база под землей, а по городу везде «жучки с прослушкой»? А ещё говорят, что это мы поколение блокбастеров! Чудны крестьянские дети, ей-Богу. Значит так, вычислил я тебя, что бы вернуть…

– Я не могу тебе отдать десять процентов, а убить ты меня не сможешь – сядешь!

– Ты так в этом уверен?

– Да по тебе видно! На убийцу ты не тянешь. Можешь сколько угодно размахивать своей «пукалкой». Что это вообще за игры? Зачем тебе всё это?

– Зачем, говоришь? Знаешь, когда я собрал капитал, и попытался им манипулировать, я понял одну единственную вещь – в нашем мире слова «богатый» и «честный» не могут стоять рядом в одном предложении. Налоги, аферисты, спецслужбы и обслуживающие конторы выжимают всё до капли.

– Кому ты все это рассказываешь? – Игнат Рафаилович махнул на меня рукой. – Я, владелец целого предприятия, живу почти впроголодь! Знаешь сколько у меня таких как ты кредиторов?

– Вот поэтому я и занимаюсь этим. – продолжаю размышления вслух, небрежно покачивая в такт своим словам металлической «смерть-машиной». – Я не трачу свои силы на чужие фирмы и наше государство. Только люди и только «в чёрную». Схема моя проста: через своих знакомых и дальних друзей я заказывал множеству курьерских служб доставить пакет. В нем для предпринимателей, которые находятся в бедственном положении, хорошая сумма и…

– Да-да, просьба открыть счет, выслать тебе реквизиты на электронный адрес и от чистой прибыли кидать на него пять процентов…

– Человек либо соглашается и принимает, либо нет и возвращает пакет. А в случае отказа от договоренности после принятия денег, положить десять процентов, и забыть про неё навсегда. Правда, здорово придумано?

– Откуда такая уверенность, что тебя не кинут? – вконец обнаглел мой собеседник.

– Ну, в таком случае я просто возраща… На важно! Вот ты меня попытался кинуть. Получилось?

– То, что ты меня поймал – большая удача!

– Ага, и геморрой на две недели вариантов… – пробормотал я себе под нос. – Ты знаешь, что мне нужно…

По-моему, он даже чуть-чуть приосанился и скривил рот в ехидности.

– И что-о-о же-е? – растянул он. Ох, как же он ошибается насчет своего положения!

– Реквизиты твоего личного счёта. Я сниму с него свои десять процентов, и мы в расчёте.

– Знаешь, что такое десять процентов? Думаешь, ты такой благородный и выручаешь, дав крупную сумму? При этом сам скрываясь в тени от налогов? Твоя схема проста – наоткрывал мелких счетов в разных банках, и такие как я тебе проценты кидают. Я понимаю, банкам все-равно что хранить, а мы не спрашиваем откуда столько у тебя бабла…

– Это честные деньги…

– Ой перестань! Большие деньги сами по себе честными не бывают, так или иначе они добыты не честным трудом. Если выигрываешь в карты – это расчёт. Если в лотерею, то крадешь деньги у всех остальных невыигрышных билетов, за которые заплатили другие. А если знаешь изначально итоги какого-нибудь соревнования, это просто жульничество. Всё остальное – предпринимательство, бизнес, продажа – имеет под собой и второе дно, и черную бухгалтерию, и уклон от законов.

– Ну…

– Что «ну», пацан? Ты хоть знаешь, что ком долгов из-за твоей подачки только увеличивается? Что этого едва хватает разобраться с частью проблем, но если производство рушится, то это только усугубляет? А десять процентов – это же верная смерть. Всё остальное уходит на долги, на закрытие производства, и получается что я остаюсь с голой задницей!

– Но ты же сам взял эти деньги, значит сам согласился на условия. Кого ты винишь в неудачи – того, кто тебе не смог помочь, или того, кто пытался тебе мешать. Ты сам виноват.

Как же меня утомляет этот лысый лобешник. Всё, пора кончать с этим!

– Реквизиты, – холодно произнёс я и направил дуло своего «железного аргумента» прямо на неудачного предпринимателя. – Я жду.

– Ты не убьёшь меня.

– Да, но покалечу.

– Я буду кричать!

Вот идиот несчастный!

– Вот идиот! Вагон пуст, никто тебя не услышит. А на вокзале слишком людно и громко. Вот выстрел бы они услышали. Но, как видишь, это уже не проблема. Реквизиты! Ты их наизусть уже выучил за эти годы. Я жду!

– Хрен те…

Хлоп!

Речь толстяка захлебнулась сама в себе, а её обладатель вдруг резко склонился над своей ногой и неприятно застонал.

– Ну?

– А-а-а… – прокряхтел он, и тяжело дыша с трудом начал проговаривать. – Ладно, сука. Записывай…

– Я запомню…

Не знаю, как именно, но та роковая встреча с «ребятками из гетто» повлияла на меня капитально-радикальным образом. После неприятного столкновения с представителями тёмных подворотен, у меня появилась феноменальная память, которая с фотографической точностью позволяет запомнить всё, что происходит вокруг меня. Анька думает, что причиной тому мой ШМЯК, во время своей фактической смерти. Она говорит, что перед смертью мозг мобилизует все свои силы, а в кровь поступает какое-то неимоверное количество гормонов, отвечающих за интеллектуальные способности. Мол из-за этого возникает эффект «вся жизнь перед глазами». Получается, что переместившись назад, я взял и зафиксировал себя в этом состоянии, будучи совершенно здоров.

– Я запомню…

Мой искалеченный собеседник собрал все свои силы, и продиктовал банковские данные.

– Сейчас проверим, – вытаскиваю ежедневник и пишу время нашей беседы.

ШМЯК

– Ответ неверный!

– Да откуда ты…

Хлоп!

– А-а-а… – заорал он, хватаясь за вторую ногу. – Сволочь, тварь, а-а-а!

– Мои уши желают слышать только правду!

– Бл… Ну хорошо, урод…

И вновь его искривлённый от боли рот продиктовал долгий набор цифр.

Дубль-ШМЯК.

– Так дело не пойдёт, – я прицелился прямо ему в лоб. – Шутки кончились! Говори давай!!!

Он хрипло извлек из себя подобие криво-истеричного смеха.

– Проводника тоже убьешь?

Сучёныш прав! Билеты-то я выкупил, но сейчас начнут обходить вагон, и придётся всю пытку повторять заново. Но где гарантия, что и в другом варианте событий он мне всё скажет? Надо что-то придумывать…

Шаги за дверью возвестили нас о том, что пока в игре ведёт мой недруг.

– Мне надоело, – сказал я и схватил со стола его сотовый. – Если ты не боишься за себя, то найдутся те, за которых ты точно костьми ляжешь, урод!

И, о чудо!

– Не смей, – закричал он. – Слышишь…

– Отдадим дань современным технологиям! – угрожающе вскрикнул я. – Пробить адрес по номеру…

– Не смей, тварь!

В дверь постучали, потом ещё раз и ещё. После недолгого раздумья, там решили перейти к более решительным действиям и стали конвульсивно дергать ручку и орать что есть мочи на нас неотзывчивых. Спектакль обретал массовость, а это для нашего камерного выступления никак не подходит по эстетической концепции.

– Как же вы меня достали! – крикнул я.

Мой пистолет тут же перенаправил дуло в ту сторону, где беспокойная проводница пыталась ворваться в наш тесный мирок, по уюту достойного самого Берии.

– Нет! – кричал Игнат Рафаилович, его глаза выражали такой ужас, что стало ясно – абсурдность происходящего для него обрела физические реалии. Шутка ли, ведь если я могу спокойно «укакошить» его и незнакомого мне проводника, который просто мешает вести диалог, значит и до его «контактов» из телефонной книги я доберусь без труда и жалости. – Я всё скажу! Только прекрати!!!

– Я слушаю тебя очень внимательно… – глушитель не сменил прицела с двери, для пущей угрозы.

Он скороговоркой проговорил цифры, добавив к этому комментарии какой именно это банк, как до него добраться и связаться с ним, если что.

Всё! На этом мой шпионский триллер заканчивает трансляцию на железнодорожных диванах России. Я преспокойно отложил свою «пукалку», приосанился и пододвинул к себе ежедневник. Вокруг царил такой кошмар, что Хичкок в тандеме с Кингом должно быть стоя аплодировали бы моей режиссуре – кровища хлыщет, женский ор за дверью, стоны боли, а я, как истинный злодей, умиротворенно вдыхаю пары сия хауса, что бы насладиться победой.

– Игнат Рафаилович, – начинаю я, смотря, как моя «сломленная» жертва корчится от отчаяния и боли. – Хотел вас поблагодарить за сотрудничество и желаю вашему предприятию процветания. На этом наш негласный договор теряет свою силу. Спасибо и удачи!

Тут же в двери скрежетнул специальный ключ и она распахнулась, выпуская на авансцену двоих мужиков в униформе. Картина, представшая перед их глазами, шокировала обоих, и они замирают в секундной паузе, перед рывком на виновника всего безобразия, то есть на меня.

Как тут не воспользоваться ситуацией?

– Нет-нет! На бис я не выхожу!!!

Один из них резко двинулся на меня чтобы схватить за руку и…

ШМЯК

Офисная духота и перезвон телефонных трелей сдавили мое естество, ознаменую собой переход на два дня назад. Как и всегда вокруг такая же мирная трудовая-пассивная обстановка, и только спина Леночки неестественно скукожилась в монитор компьютера.

– Лен, – немного наклоняюсь в её сторону. – Ну что там с поездами на послезавтра?

Леночка, не оборачиваясь, стала зачитывать информацию с экрана.

– Ну смотри, в одном осталось только одно место, он на полпервого. Еще одно на поезд в шесть часов. Всё, вариантов больше нет.

– А что там с самолётами?

– Вообще ничего нет, все забронировано.

Отлично! Значит у моей бывшей-будущей жертвы не осталось вариантов с билетами, и он возьмёт место послезавтра на тот самый злосчастный поезд. Все это уже не имеет значение, но до чертиков приятно осознавать, что твой план снова получается.

– Отлично!

– Саш, что «отлично»? Ты бронировать-то будешь? А то и эти места сейчас разберут…

Ах, Лена-Лена-Леночка, если бы ты знала, что большинство мест забронировано именно мной через подставных лиц, то вслух выдавала бы совершенно иные мысли. Попросил я её просматривать мою же бронь с одной единственной целью – моя коллега выполняла роль контролёра, что бы я точно знал, где именно искать Игната Рафаиловича, в аэропорту или на вокзале.

– Слушай, на мыло мне скинь ссылки брони, я потом посмотрю…

– А ты ща куда?

– Да, к “Упырю” надо заскочить… – изрёк я, и поднявшись, спешно отправляюсь в кабинет босса сея шаражки.

– Что-то зачастил ты к нему… – как-бы невзначай проговорила она фразу, в которой пульсировали вопросы с неистовым негодованием всего рабочего коллектива к моей персоне.

– Работа такая: отчеты, поставщики, цифры, продажи ну и вообще… – на ходу кидаю своей коллеге, чтобы слышали все. Пусть знают, что моё отношение к их отношению к моим отношениям с начальством к ним не относится.

Открывая дверь в кабинет, я стукнул по ней три раза, когда она была уже на распашку, собственно осуществляя этот процесс для чистейшей формальности.

– Павел Викторович, можно? – говорю я уже на полпути к креслу за переговорным столом.

– Да, конечно, Александр. Мог и не спрашивать.

– Ну что вы! Субординация знаете-ли.

– Она нужна тогда, когда у людей есть время и силы друг другу хамить…

– Давайте с Вами по цифрам пробежимся?

– Если у тебя есть свежие, то конечно давай.

Конечно есть, ещё бы! Год назад, когда мы с Анькой придумали схему финансовых потоков и распределили наши средства по банковским счетам, мы поняли, что денег у нас слишком много, чтобы они просто лежали и ничего не делали. Немного прикинув вероятные исходы событий по ежедневнику, мы твердо решили пускать финансовые реки в русла угодные только нам, чтобы они постоянно крутили мельницы под названием «собственное дело». Первым-наперво я купил фирму, где проводил свои дни в качестве простого менеджера.

И оказалось, что мой начальник не такой уж и «Упырь» как мне думалось, ведь наш отдел действительно плохо работал, а затраты на коллектив не оправдывали стольких рабочих мест. Через полгода до меня дошло, что единственный человек, работающий по-настоящему «на результат» это и есть Павел Викторович, а наш отдел упорно тянул на дно все его потуги и старания.

– Слушай, вот как ты умудряешься из своих поставщиков и клиентов цифры так быстро доставать? – изумлялся мой псевдо-начальник, записав за мной все данные. – Ты же весь отдел на день опережаешь.

– Есть у меня несколько трюков, – отмахнулся я.

В нашем мире всепоглощающей бюрократии обладать информацией о всех делах может только один человек – хозяин, в связи с чем становится совершенно непонятно, на кой хрен ему нужны подчинённые? Хорошо хоть мы с Анькой догадались провернуть покупку через подставных лиц, и моё истинное положение в офисе никому не известно. Иначе бы я просто не смог здесь сидеть, не говоря уже о том, что мне пришлось бы играть роль аквалангиста в ядовитом бассейне.

– У меня к тебе есть разговор… – наморщив лоб, сугубо серьезно и пронзительно тяжело начал мой как-бы хозяин.

– Я вас слушаю, – кинь мне сладкую косточку, гав-гав, я виляю хвостиком от возбуждения, гав-гав.

– Последние полгода ты повысил свои результаты почти вдвое. Прибыль выросла, клиенты не жалуются, все в сроки делаешь. Мне кажется ты смог поймать суть нашей специализации…

А то, это же мои деньги!

– Спасибо, Павел Викторович, мне приятно слышать это от Вас, – гав-гав, хозяин, кинь ещё мячик, ещё-ещё, я уже подпрыгиваю на месте от удовольствия!

– Ой, оставь, это по-факту. В связи с этим, хотел бы тебе сделать интересное предложение…

У хозяина новая косточка! Я уже взмок липкой слюной…

– Хочу тебя повысить до моего «зама»? Что скажешь?

– Эм-м… А нужно дать ответ прямо сейчас?

– Конечно, нет, – снисходительно улыбнулся он. – Такие решения, нужно принимать взвешенно и не торопясь. Тебя тут никто и не торопит. Хотя, если честно, повышение – не то, чем можно разбрасываться, а предложения такого рода я вообще впервые делаю.

– О, это действительно очень неожиданно, просто нужно подумать, готов ли я к повышению, смогу ли я…

Повышение, как же! Павел Викторович даже не представляет весь градус нелепой идиотичности – предложить владельцу фирмы «повышение» до замов одного из руководителей отделов. Ах, Кэрролл, жаль не дожил ты до наших парадоксов, тут тебе в одном зазеркальном флаконе и бег на месте для того чтобы не отстать, и нора сквозь земной шарик с неправильным ускорением.

– Ты подумай, три дня на раздумье тебе хватит? – белый кролик обеспокоен, прыгнет ли Алиса в его нору.

– Вполне, – под маской безобидной девочки скрывается Бармоглот.

– Вот и договорились. Ну всё, можешь идти. Если что, заскакивай на кофе…

– Спасибо. Кстати, я вам вчера говорил про…

– Да-да, конечно, ты можешь уйти пораньше.

– Спасибо, до свидания.

– Угу… – по старой привычке ответил Викторович спрятавшись за монитор.

Собрался я буквально за минуту, одновременно отключая компьютер и натягивая куртку на ту же руку, которая клацала по клавишам клавиатуры. Пара необязательных «пока-до-завтра», и моё тело покинуло место постоянного просиживания своего седалищного нерва, стремясь в сносную прохладу заснеженной и плохо убранной столицы.

– Александр Георгиевич?

– Я?