Уверенно улыбаясь я склонился над ней. Всё верно – уровень безумия зашкаливал по всем существующим меркам. Почти шёпотом я проговорил, глядя на свою девушку в упор:

– Этот ежедневник даёт возможность возвращаться в те события, которые пожелаешь.

– Саш, кончай! – в её карих глазках начали танцевать искорки страха.

Тут в её руки я вложил пульт от телевизора.

– Сама подумай, как можно это доказать?

– Сань, уже не смешно…

– Ну представь. Гипотетически.

– Саша…

– Если я могу побывать в будущем на пятнадцать минут вперёд, а потом вернуться, то я знаю, что идёт сейчас по телеку.

– Саш, слушай…

– Включай, – перебил я, и надавил на её палец, лежащий на пульте.

Аня совершенно растеряла своё обладание, и её глаза начали бегать липкими тараканчиками по моему лицу, пока разогревалась лампа телевизора. Именно этот момент бездейственной паузы мне и был нужен. Пока не появился звук в динамике, я выпалил скороговоркой:

– Это не единственное отличие гомо сапиенса от гомо эректуса, но очевидно, одно из самых главных…

Вкрадчивый и размеренный мужской повторил мои слова. Судя по музыкальному сопровождению и динамике действа на экране, у меня за спиной телевизор демонстрировал какой-то документальный фильм о природе человека.

Анька от неожиданности дёрнулась и рефлекторно переключила канал. За секунду до этого я проговорил нараспев.

– Давай держаться за руки, не упадём, наверное…

В тот же миг у меня за спиной раздались биты, скомканные динамиком китайского телеприёмника, и поп-группа продекламировала припев своего хита, текст которого в точности совпадал с моим. Моя жертва полу-кряхтя выдохнула, пытаясь понять, чего я этим добиваюсь? С работой Анькиной мысли произошёл очередной щелчок кнопки.

Боже, храни мою реакцию и периферическое зрение!

– О Боже мой, они убили Кенни! Сволочи!!!

И в этом заезде я сумел обойти телевизионный канал за долю секунды. Привести снимки с фотофиниша не смогу, так что верьте моему честному слову заочно.

– О Боже мой, они убили Кенни! Сволочи!!!

Прошло ещё пару секунд и Анька приняла правила игры, начиная беспорядочно прыгать пальцем с канала на канал. Надо отдать ей должное – мой экзаменатор делал небольшие паузы, что бы я мог набрать воздуха после очередного пророческого «залпа». Я же просто немного опережал звук, не оборачиваясь назад и не глядя на пульт.

Через три минуты экзамен прекратился, и Аня вонзила свой взгляд в меня. Ход её мысли был настолько тяжёл, а аналитических процессов настолько много, что было слышно, как от натуги скрипит её «жёсткий диск» и оперативка пытается справится с поставленными задачами.

В конце концов она оттолкнула меня и побежала в комнату. Мне же осталось не торопясь принять позу победителя в дверном проёме, дабы добить конвульсии сомнений моего Фомы.

– В интернете нет ничего подробного, – проговорил я.

– Да ну? – она просто вросла в экран монитора.

– Да. Только сетка вещания. Можешь не пытаться…

– Ох ты какой, – Анька развернула ко мне свой прекрасный торс. – Тогда в чём секрет?

– Я же сказал, это всё ежедневник…

Она сморщилась и начала массировать себе висок.

– Сань, перестань! Говори, в чём фокус?

– Я говорю чистую правду – это всего лишь мой ежедневник. С помощью него можно бесконечно возвращаться в прожитые моменты.

Со словами «детский сад, блин» моя собеседница закатила глаза, видимо считая, что дело совсем плохо. На её месте я бы уже вовсю пеленал такого «пророка» для санитаров. Но в эти пятнадцать минут окружающий мир не замирал снеговиком в декабре, поэтому кроме фокуса «угадай программу» у меня был ещё один «козырь в рукаве».

– Хорошо. Давай так, – начал я, дабы не потерять внимание достопочтенной публики, которая слишком привыкла к спецэффектам и шарлатанам, поэтому являлась средоточием скепсиса. – Сейчас позвонит телефон, через… семь… шесть, пять…

– О, великий маг! Яви чудо!

– Два…Один…

Стационарный телефон взвился простенькой монотонной мелодией, но Анька даже не шелохнулась. Она просто сидела и насмешливо корчила рожи, изображая удивление в самых изощрённых формах.

– Ну, и кто же из твоих дружков подписался на эту фигню?

– Твоя мама…

Аня еле-еле себя сдерживала, что бы не выплеснуть на меня тонны смеха, и цистерны яда, но, как каждый нормальный скептик, она всё же решила проверить мои рукава на наличие потайного кармашка.

Моя милая взяла трубку.

– Ал-лё, – произнесла она пренебрежительным тоном, но услышав ответ из трубки, ойкнула, и тут же сменила цвет своих щёчек с ароматно розгового на пепельно-белый.

Я же как опытный иллюзионист подошёл к публике вплотную, нависнув своей массой над Анькиным ухом.

– Приветик, лепесточек… – прошептал я.

Аня услышала, что голос её матери сказал тоже самое.

– Да мам, привет, – голос моей девушки моментально осип, а взгляд уткнулся в отсутствующую пустоту. К моей ненаглядной пришло понимание, что фокус был не просто ловкостью рук.

– Как у тебя там дела? Что сегодня сделала? – продолжал я суфлировать её маму.

– Всё хорошо, мамуль. Документы одни разбирала и с Сашей встречалась.

– Ясненько. Передачу смотрела?

– Нет, не успела.

– Ну, ладненько. Я тебе хотела сказать… – я неожиданно прервался, словно запнулся о камень, неаккуратно лежащий посреди предложения.

– Ну, ладненько. Я тебе хотела сказать… – её мать повторила тот же манёвр.

Аня перевела взгляд на меня, безмолвно упрашивая пояснить этот поворот беседы.

– Это там твой папа её отвлёк, – пояснил я без промедления.

– Извини, – вернулась в трубку моя потенциальная тёща. – Папа меня просит побыстрее. Звонка ждёт. Я хотела сказать, что на следующий неделе к нам приедешь. У папы что-то там не получается с деньгами, поэтому тебе придётся пока у нас пожить.

– Хорошо, мам.

– Ну всё, люблю тебя, лепесточек.

– И я тебя, мамуль.

– Целую.

– И я тебя.

Аня медленно опустила телефонный аппарат, и трясущийся рукой продолжила массировать свой висок. Такая реакция у неё была каждый раз, когда она сильно нервничала или сильно задумывалась над чем-нибудь. А задуматься было над чем! Её мать откровенно недолюбливала меня, и пыталась редко перекликаться с моим существованием в этой, да и в любой другой действительности. Наши линии жизни шли по строгой параллели, такой строгой, что железнодорожники должны с нас эталоны снимать. Поэтому подговорить её маму на нелепый розыгрыш я ни как не мог.

– Господи Боже… – Анька подняла на меня взгляд, да такой, что сомнений не могло и быть – сила ШМЯКА наконец раскрылась для неё в полной мере.

За окном опускался снег, рисуя белыми пушинками ритмику блюза. Медленно и меланхолично он никуда не спешил, да и зачем, если каждую из миллиардов снежинок ждало тоже, что и остальных. Только свет фонарей жёлтым мерцаньем выделял некоторых «обречённых», и те кружились ярче остальных.

– И сколько раз? – Аня умудрилась поднять голову, хотя я её к себе прижимал довольно крепко.

– В смысле? – я продолжал смотреть в окно, немного выпячивая подбородок. Но лишь для того, что бы её дыхание ложилась на мою трёхдневную щетину.

– Сколько раз тебе пришлось угадывать программы и телефонный разговор? Сколько раз ты возвращался? – Аня вновь уставилась в кухонное окно.

– Восемнадцать раз.

– Ого! И я всё не верила?

– Нет. Просто я ошибался. А ошибаться здесь нельзя. Эффект не получался.

– Теперь ты человек, который никогда не ошибается.

– Ну что-то типа того, – проговорил я.

– Слушай, – её голос был настолько спокоен и нежен, что его действия на меня можно описать, как транс в апогее покоя. – А ведь ты можешь заново переживать те мгновения, когда нам вот так вот хорошо с тобой. Боже! Да ты можешь такие часы на неделю растягивать.

О да!

– О да!

– Жаль, что я этого не могу делать.

– Ну, ты можешь попробовать…

Анька разжала мои объятья и подошла к столу, где лежала заветная книга. С минуту они смотрели друг на друга, но никто так и не сделал решительных действий.

– Нет, спасибо, – в конце концов сказала та, что повыше. – Мне сейчас не о прошлом надо думать.

– Ты это о родителях?

Аня села за стол, и начала активно массировать себе висок.

– Да уж, дело дрянь, – согласился я с её мыслями. – Но ведь это ненадолго?

– Если у папы проблемы с чем-то, то это надолго.

– Блин!

Жизнь – капризная семидесятилетняя стерва, которая страдает от своего маразматического климакса, и в самый неожиданный момент нет-нет, да и сделает какую-нибудь неподобающую мерзость. Вопросы «Почему я?», «Почему сейчас?» и «За что?» задавать абсолютно бесполезно. Рациональность в составляющие маразма никогда не входила, и, судя по всему, совершенно туда не собирается.

– Хреново.

– Хреново.

Пока меня одолевали гневливые мысли о нашем положении, Аня совершила поистине исторический поступок, который повлиял на обе нашей жизни вместе взятые. В свои действия она не вкладывала ни волевых усилий, ни заработанных за жизнь знаний и навыков. Мне кажется, она даже не поняла, что именно сделала.

Как глупо иногда получается, что обыкновенное, можно сказать неосознанно-механическое действие может повернуть человеческую судьбу на все девяносто градусов, и задать такое немыслимое направление, о котором даже и подумать невозможно. Если представить, что такой принцип «безрассудных нелепостей» лежит в основе эволюций, революций, рождения религий и войн, то становится страшно. Страшно от того, что нами правит элементарное совпадение, а не «высшие силы» или «вселенская мудрость».

Или же всё же случай, это маска Бога?

Ну да Бог с ним, по сути Анька ни сделала ничего сверхъестественного, и сперва это даже не бросилось в глаза. Она просто в раздумьях взяла пульт и, не глядя в сторону телевизора, включила его.

– Обходя Черкасова, Инусов делает пас в сторону Иванова, который принимает на себя мяч, – напал на наш бедный слух телекомментатор, захлёбываясь в собственном речевом ритме.

Решение задачи с квартирой ко мне пришло молниеносной стрелой.

– Сколько у тебя стипендия? – спросил я, подойдя вплотную к экрану.

– Нам не хватит.

– Вместе с моей зарплатой?

– Это очевидно. У тебя ещё сессия на носу. Чем будешь за неё платить?

– Ты футбол любишь?

Аня фыркнула и уставилась на мою спину, которая перекрывала телевизор с очередным «вековым и решающим» футбольным матчем.

– Таимкин, что за допрос, блин?

– Я знаю как оставить тебя здесь, и обеспечить нас по самую макушку! – после этих слов я резко развернулся, открывая для взора моей благоверной телеэкран.

Переводя взгляд с телевизора на меня и обратно, Анька вопрошающе подняла бровь.

– Это закон жанра, милая. Если мне доступны прыжки во времени, то значит, я могу знать многие вещи наперёд!

– Ну и… – начала было Анька, но слагаемые «ежедневник», плюс «моя улыбка», плюс «футбол» сложились для неё в сумму, которая породила ту же мысль, что и у меня.

– «Спортивный альманах»! Результаты матчей!!! – крикнула она, хлопая себя по лбу.

– Закон жанра, – мне оставалась только кивать и улыбаться своей идее, которая черпала свои истоки из Голливудского блокбастера.

Аня глубоко дышала, еле сдерживая стоны радости и крик дурманного катарсиса. Денежный вопрос, который так плотно взял за горло нашу личную жизнь имел однозначный ответ – ежедневник.

– Значит так, – сказал я, сев за стол и раскрыв потрёпанную книжонку. – Если мы поставим на все близлежащие матчи зная результаты, то прибыль будет просто немыслимой. Мне кажется, нам этого хватит. Так?

– Точно! Надо завтра позвонить родителям и давать отбой.

– Ты сможешь их уговорить?

– У меня будет слишком весомый аргумент – деньги.

– Сегодня этот аргумент может уговорить кого угодно.

– Не умничай. Значит ты сейчас вернёшься на неделю назад и…

Мой указательный палец поднятый вверх остановил Аню, сигнализируя о том, что сейчас главный я, и только я.

– Нет. Неделя назад будет означать, что этого вечера для тебя не было. А повторять свои фокусы и снова тебя убеждать мне лень. Больно ты не доверчивая…

– Станешь тут доверчивой…

– Ладно-ладно. Да и узнавать результаты матчей бессмысленно, потому что ставки надо делать в середине недели, а не сегодня. Сделаем вот как – я переживу следующую неделю…

Аня закатила глаза и заныла сопливым голосом пятилетней девочки.

– Са-а-аш, ну я же съе-еду-у-у!

– Подожди. В конце следующей недели я соберу результаты нескольких игр, и вернусь сюда в «здесь и сейчас».

Анюта сделала «бровки домиком» .

– А папочка купит мне мороженку?

– Папочка купит тебе заводик по производству мороженок!

Моя рука со знанием дела скользнула по странице ежедневника, и по моей воле там появились дата и время этого вечера. Подчиняясь жизненной кривой, моя «способность» всё-таки нашла себе применение во благо. Пускай оно материальное и польза от него сугубо однобокая. Да и вселенское зло оно победить не пытается на усладу мировой общественности. Главное, что фантастика, до недавнего времени считавшаяся мной лишь художественным жанром, начала давать вполне реальные плоды на блюдце с каёмкой цвета индиго.

И так, вечер – утро – офис – день – другой – переезд – интернет – день – ещё – интернет – ежедневник и…

ШМЯК на неделю назад прямиком за Анькин кухонный стол!

– Ну что, пойдём баиньки, – говорит мне Анька, которая даже и не переезжала никуда. И не ревела никому в плечё. И не кляла всё на свете. Она даже не знает, как этот вечер закончится. Для неё в жизненном измерении прошло не больше секунды, что по моему курсу может уложиться в целую вечность.

Она просто сидит на своём стуле и смотрит на меня.

– А ты не хочешь для начала узнать кое-что, – на моём лице была настолько самодовольная улыбка, что моя благоверная поняла всё без лишних слов.

– Неужели?

– А ты ничего не заметила?

– Так ничего и не произошло.

Никто не замечает ШМЯКов, если только я этого не захочу. Вот уж точно сервис наивысшего разряда.

– Значит, наш финансовый вопрос может решиться таким образом…

– Погоди, я сейчас чайник поставлю.

Анькин чай это напиток богов! Не знаю, как её руки могут из простой травы сотворить сей прекрасный напиток, но я бы лично рекомендовал его сразу в элитное производство. Чего стоит ни на что непохожий аромат, который по вечерам заполняет собой всю кухню и парализует всё естественное желание испытывать злобу на весь мир.

Однако, я был непреклонен, хотя искушение испытывал выше всяких человеческих сил.

– Подожди! – поднимаю руку вверх, дабы остановить гуманный порыв моей собеседницы. – Вначале дело, а то забуду. Значит так: Спартак и Динамо в четверг сыграли пять четыре, в хоккее наши выиграли у белорусов в чистую – три ноль. В фигурном катании выиграли японки, хотя наши заняли второе место…

– А на фигурное катание можно ставить?

– Не знаю, но я на всякий случай и это посмотрел.

– Ну и ладно. Дальше.

– Так, дальше… Дальше… Эээ… – и тут меня пробил ступор. – Ёлки-палки! Я не помню.

Аньку эта новость обескуражила посильнее моего.

– То есть как не помнишь? Стёрлось из памяти?

– Нет! То, что было, я помню, но смутно. То есть не уверен в том, какой был счёт.

– Ну ты даёшь! А в ежедневник записать – не судьба? Он на то и ежедневник.

Эх…

– Эх, если бы всё так просто было. В нём остаётся только даты и события. Комментарии и другая информация исчезает.

Анька шлёпнула себя по коленки и уронила свой лоб в ладонь, снова уходя в себя.

– Хреново.

– Хреново.

Неужели все мои старания рухнут карточной пирамидкой из-за моей дырявой головы? Это ведь даже не провалы в памяти, не амнезия по причине алкогольного интоксикации и, ни в коем случае, не старческий склероз, который приходится на долю нездоровых сосудов. Я просто не смог запомнить больше шести цифр и трёх событий.

– Вот тебе и чудо ежедневник, – разглагольствовала Анька. – Стирает память. Может это такой у него побочный эффект?

– Ань, это не из-за книги. Я просто не могу запомнить столько цифр.

– Ты что, – она изо всех сил пыталась не сорваться на визгливый ор. – Не можешь точно запомнить события и числа?

– Ну да.

Не удержалась. Сорвалась.

– Саш, ты охренел! Блин!!! У нас на руках «машина времени», а ты толком ею воспользоваться не можешь?

– Ань, послушай…

– Нет, ты только подумай – это же бесценная вещь! Да знаешь, что бы я могла сделать, если бы она была у меня в руках?

Ну, началась вырубка леса с щепками во все стороны!

– Ну, на, сделай…

– Нет, Таимкин, – Анька начала широко жестикулировать. – Ты нашёл, ты пользуешься, ты и решай, блин! В самом деле, можно же как-то заставить себя?

– Есть, конечно, всякие программы по улучшению памяти…

Аня не дала мне договорить, стукнув кулаком по столу и моментально вскочив, принимая позу «Чапаева над картошкой».

– Значит будем тебя тренировать! Начнём сейчас!!!

– Время – деньги? – попытка иронического выпада с моей стороны была в наглую проигнорировано со стороны Аньки.

– Именно!

– Вообще-то наш вечер должен был закончится в другом месте. Так что может быть?…

– Нет, Сань. Забудь. Будем из тебя делать сверхчеловека!

Глава 4

Возраст: 21 год

Место: Москва

Начинать повествования с фразы «мимо меня проходил упырь» может только какой-нибудь средней руки треш-ужастик. Но моя жизнь и до ежедневника блистала своей бестолковой эклектикой, так что я без дольки смущения и капли лжи могу говорить именно так: мимо моего рабочего места проходил «Упырь», пока я погружался в интернетовские дебри.

– Таимкин, ты мо…

– Вот отчёт, Павел Викторович.

Он машинально схватил свежее распечатанные бумаги.

– У-у, молодец. Ладно, через пол часа зайди ко мне. Посмотрим, что не так.

Напрасное беспокойство – отчёт составлен идеально. Точнее на четвёртый раз я исправил все возможные ошибки и скорректировал неточности. Ровно через пол часа он продемонстрировал свою зубодробительную пунктуальность и действительно позвонил. На четвёртый ШМЯК он на своё же удивление признал, что отчёт составлен «нормально».

Я же всё не отлипал от экрана.

– Что, вызывает? – Леночка появляется всегда внезапно и в тот момент, когда у меня неприятности. То есть, тогда, когда они должны были возникнуть.

– Нет, всё нормально.

– Ничего себе! Слушай, а мне не поможешь, а то вчера так…

– Уже выслал.

Лена вернулась к себе, влезла на почтовый ящик и обнаружила там и свой отчёт.

– Ну ты и локомотив! Когда ты всё успевать начал?

– Надо же когда-то начинать, – сказал я, всё так же уставившись в монитор.

– А что ты там всё смотришь в компе?

– Да так, ничего особенного….

На моём мониторе действительно ничего особенного не происходило. Время от времени на экране возникали таблицы с числами, а через пару секунд страница сворачивалась, меняя изображение на такую же таблицу, но без чисел. Моя сверхзадача была простой – воспроизвести все числа в том же порядке, в каком они находились в таблице. Хотя слово «просто» подходит больше для описания, нежели для исполнения. Аналитическая часть меня никак не хотела просыпаться, неповоротливо ворочаясь с боку на бок и толкая коленками цифры, которые вылетали из моей головы.

С образной памятью была та же история.

– Так, мам, давай ещё раз, – я упорно не хотел отпускать своего родителя по вечерам.

– Саш, тебе не кажется, что нужно немножко отдохнуть? – она уже сделала шаг в сторону от холодильника.

– Нет, давай ещё раз!

– Ты уже полчаса свою память тренируешь…

– Четыре часа, – вырвалось у меня шёпотом на выдохе.

– Что?

– Я говорю, надо выставить продукты в «четыре ряда».

И мама послушно выставляла продукты в разном порядке, как ребёнок игрушки, затем отходила закрывая дверь.

– Готов?

– Готов!

Дверь открывается и…

– Нет, не могу! Устал.

– Саш, ну напрягись. Прошло только два дня.

– Ань, это для тебя прошло два дня. Я уже недели две живу в какой-то гонке. Я из холодильника только первую полку могу перечислить. Про порядок я вообще молчу.

Анька хлебнула кофе, принесённый только что услужливым официантом, и тяжело вздохнула.

– Сколько телефонов запомнил? – спросила она после паузы.

– Пока только двадцать.

– Умножение в уме?

– Пока только двузначные числа.

– Да, медленно…