И вот наступил 1984 год. Я не помню уже когда точно это было. Наверное весной. Мама меня спрашивает, не хотел бы и я съездить в Чехословакию. Конечно, первое чувство любопытство, но, а потом страх. Особенно когда я узнал, что поеду с группой, но без папы и мамы. Хотя я не был уж совсем домашним ребёнком, но жизнь в маленьком городке накладывала отпечаток. Хотя почти каждую неделю были поездки в Киев или областной центр. Особенно мне нравилось бывать на различных представлениях, экскурсиях, когда мама возила своих учеников. Киев я к тому времени хорошо знал. Бывал с мамой так же и на Чёрном море, в Крыму, в Евпатории почти каждое лето и в гостях у её родителей на Донбассе. То есть поездки для меня были не в новинку. Чего не скажешь, например про моих сверстников и друзей из нашего городка. Как то, уже через 10 лет я ехал в Киев с братом моего одноклассника. И заметил, как он жадно всматривается в окрестности, что мы проезжаем. Ему тогда было 17 лет. Я спросил, что случилось. Он отвечает, что едет в Киев впервые. Для меня это был шок. И честно признался, что ему интересно и страшно. При этом его отец работал на рейсовом междугороднем автобусе водителем у нас в АТП и не смог его свозить. Зато он часто ездил в их родовое село, затерянное среди речек и болот украинского полесья. Куда добираться и дольше, и дальше в три раза чем до Киева. Я, например, там ни разу не был.
Ну так вот, я не был типичным жителем нашего городка и тем не менее поездка меня страшила.
Но так бывает, что вопросы родителями задаются детям риторические. И наступила подготовка. Перво-наперво мне было сказано держать это в тайне и стараться учиться и вести себя в школе ещё лучше. Потом нужно было разучить несколько стихов и песен. Вроде ничего сложного. Потом уже летом, как то вечером, поздно. Не знаю почему. Возможно папа пришёл так поздно. Мы сели заполнять. Вернее я своей рукой заполнял толи 10, толи 12 экземпляров анкеты, тоже листов по 10-12. Я, позже в армии, а потом и на должности при получении допуска к высшему уровню секретности меньше писал и волновался.
И там были вопросы типа «были ли вы или ваши любые родственники на оккупированной территории», «…за границей», «…проживают за границей».
Вся тяжесть этих вопросов в том, что были и проживают.
В итоге из-за нашей честности пришлось переписывать. Как оказалось, мой отец на оккупированной территории не проживал и родственников мы не имеем. Ну кэгэбист это трактовал так, что кого вы лично считаете родственниками, то есть людей с которыми регулярно общаетесь. А так, конечно, мы все тут друг другу родственники по Дарвину от обезьяны. Отец и его брат были детьми в войну, а мама их к этому времени уже умерла и о ней не нужно писать. Насчёт мамы та же петрушка – была ребёнком. Отец её воевал, ну а мама её помогала партизанам. Как наша соседка потом по дому в городе говорила про себя в оккупацию «носила партизанам медикАмЭнты». Смешно?
Тогда было не до смеха.
Но помогло мне в будущем заполнять всякие анкеты. Тут можно улыбнуться.
Я уже точно не помню, когда впервые собрали нашу группу. Наверное, перед самым отъездом. Сбор был ночью возле Главпочтамта.
Я впервые узнал, что вместе со мной едет моя одноклассница. Потом, из знакомых, дочка друга папы, а так же, как сопровождающая, завуч из моей школы. Больше я никого не знал, в том числе ещё трёх учителей нас сопровождающих. Руководителем нашей группы была объявлена наша завуч. Хорошая тётя и как завуч справедливая. С удивлением узнал, что из парней, кроме меня, только ещё один парень поедет. Мне, почему то стало смешно, настроение значительно улучшилось.
Миля Игнатовна, так звали руководителя. Мы с ней были в хороших отношениях, она часто проводила школьные мероприятия, в которых я принимал активное участи в основном как фотограф. Я, кстати, увлекался фотографией и имел уже самый лучший доступный советский фотоаппарат Зенит-Е с объективом Гелиос. Купил его за 90 руб., которые сам заработал перед этим на местном льнозаводе. Это было так же бонусом в возможном дополнительным объяснении почему меня послали в загранкомандировку. Вообще все фотографы в то время пользовались повышенным внимание у женской половины. Я не буду говорить, что именно это и послужило причиной моего увлечения. Увлёкся же я фото когда мне было всего 10 лет. Нашёл в шкафу старенький отцовский фотик и начал пробовать снимать. Ну а потом вот выяснился и такой вот бонус.
Ну вот постепенно все перезнакомились или вернее разглядели, кто таки едет.
Попросили отъезжающих построится отдельно от провожающих и выставить перед собой свои вещи, которые берутся в дорогу.
Это мне потом напоминало и отправку из военкомата в армию, и в армии разные смотры и проверки. Короче, вещи к досмотру!
Это вызвало небольшой переполох и ажиотаж. Причём, почему то среди сопровождающих нас учителей и их провожающих. Причина стала известна позже. Но мне опять сделалось смешно. И вообще, это было только начало. Вся поездка был сплошной трэш. Мне много раз делали замечания, но я не мог себя сдержать. Хотя я человек не смешливый, серьёзный. Я так не смеялся ни до, ни после, как в этой поездке.
Что касается причины волнения и суеты среди учительского состава то тут нужно сделать отступление и рассказать, что можно было везти в Чехословакию, в каком количестве, а чего нельзя.
Про оружие и наркотики ясно и так. Ну так вот полный запрет был на любые свои продукты.
В виде сувениров и презентов можно было везти конфеты в коробках.
На другие все виды вещей было только одно ограничение, один чемодан на человека плюс небольшая сумочка или пакет. Суета возникла в связи с этим не только среди учителей. Ну даже не суета, а возня.
Я ничего плохого сказать о жителях украинского полесья не могу, но большая их часть, как я уже писал выше, дальше райцентра обычно не выбиралась никогда.
И ни то, что в Чехословакию, в соседнюю область или республику хоть то Белоруссия или Россия не ездили. Представления, что такое дальняя дорога не имели. И запрет на продукты для них был почти как приговор на голодную смерть. И обещание организаторов всех кормить централизованно и что никто голодным не будет ни в дороге и тем более по приезду на место, не вызывало у них, мягко говоря, никакого доверия. Вот тут и вышла на первый план смекалка и решительность нашего руководителя. Хоть формально она ещё не приступила к своим обязанностям, а тут ещё присутствовали инструктора из райкома партии и райкома комсомола, ответственные «за поезду». Но тем не менее Миля Игнатовна поставленным педголосом сказала (рыкнула) «прекратить возню, у кого увижу хоть кусок хлеба и сала останутся прямо тут, а у кого в поезде, то ссажу с учителем и отправлю назад» (на украинском естественно:«прыпыныты возню, у кого побачу хоч шмат сала чы хлиба, залишаться прямо тута, а у кого у пойизди, то высаджу з учителькою и видправлю назад). Кстати, нам было указанно говорить строго на русском языке, так как смысл нашей поездки был в помощи изучения детьми – чехами русского языка.
Скажу также, что в школе у нас обучение проходило на украинской мове, но русский язык и литературу мы изучали. И говорили, и писали все хорошо и без ошибок. Но вот в быту все говорили на суржике. Например, вот даже в этой тираде на украинской мове было использовано слово «пойизд», когда в украинском есть «потяг». Так же у нас все говорили самолёт, а не литак. И стол, а не стил.
Ну так вот, после такого заявления всё прекратилось. У детей.
Учителя успокоились позже при посадке в автобус. Правда у них у всех багаж подозрительно позвякивал. А один огромный чемодан или сумка (крутилось на языке слово багажный кофр) у меня вызвал опять смех. Я полностью был уверен, что звенит водка, а тот подозрительный чемодан вообще ею был забит. Продолжение этой истории было дальше.
У провожающих это вызвало явное понимание и одобрение.
Такое же понимание и важность момента вызвало большое ведро с водой в которое все принесли и поместили цветы.
Миля Игнатовна подошла ко мне и подозвала другого парня. Его звали Сергей, он был из очень далёкого села и даже в райцентре был всего второй раз в жизни и то на колхозном рынке, где помогал отцу своему продавать мясо. Его родители типичные колхозники того времени. Ласково называли сына Сэрожа. Я уже к этому привык. У нас в местности часто так выговаривали имена с твёрдыми гласными: Марына, Андрэй, Мыша и т.д.
Миля, как все её «за глаза» с уважением и не обидно называли, предложила нам быть рядом с ней и в случае необходимости помогать поддерживать порядок. Я в начале не совсем понял. Понимание пришло позже.
Ну во первых, я уже много где побывал, в том числе и на поезде ездил. Таких из учителей была одна, и то условно, так как давно. Все другие окончили пединститут в областном центре надцать лет назад и больше из своих сёл дальше райцентра не выбирались. Хотя одна, по-моему, окончила пединститут в соседнем райцентре. У нас, кстати, в городе был старинный Сельхозтехникум, филиал Сельхоз Академии. Вот так с большой всё буквы. На против первого в собственном доме жили мои все предки и там же работала бабушка, папина мама. А в Академии в Киеве учился сейчас старший брат.
Во-вторых, все остальные это школьницы. Они уже сейчас все перепуганные. Ну разве кроме моей одноклассницы. Та побывала прошлой осенью в Артеке и её немного там развили во всех смыслах. Ничего смешного, почитайте Тополя, который Э. Я его тогда конечно ещё не читал, но слухи доходили.
Перед посадкой в автобус, нам ещё раз повторили, что мы передовой отряд пионерии СССР и нашего славного района, в частности. И что бы мы ни-ни и не-не, в смысле не забывали и не опозорили.
Эх, вспомнил нашу директрису и обрадовался, что её тут нет. А то она тоже могла завернуть коротенько так, минут на сорок. И про Голос Америки из Вашингтона у неё почему-то, хотя он из Мюнхена, по моему, и про происки ЦРУ и про ракеты Першинг и эМ-иКс два. Любила она прямо на уроке, у нас физику вела. От звонка и до звонка, сорок минут речугу толкала.
Хотя вот про ЦРУ и шпионов вспомнил и захотелось мне там их увидеть в живую. Всё может быть.
Митинг подходил к концу. В этот раз до группового вскидывания руки и пионерского клича «Всегда готовы!» не дошло и Слава КПСС на этом официоз закончился.
Начались сопли и слёзы прощания. Очень распоясавшимся в этом деле Миля напомнила, что и за это тоже и та же участь ждёт, что и за сало. Хлеб уже не вспоминала. Наверное, какой ни будь из инструкторов всё же решил себя проявить и уже подходил к ней и пенял. Типа сало понятно, а хлеб то по-што? Хлеб всему голова и так далее по тексту песни в исполнении Зыкиной.
Все наконец уселись в автобус и мы тронулись. Миля молодец, тут же всем приказала познакомиться с рядом сидящим. Не поленилась, прошлась по автобусу и у всех спросила имя и фамилию по списку. Хотя перед посадкой раз 10 перепроверяли и сверяли с документами и фотографиями на них. Был с нами и кэгэбист, и инструктора. Но они только до отправки поезда.
Затем она представила всем меня и Сергея, сказав, что за любой помощью к нам обращаться. Затем представила учителей-сопровождающих нас в поездке в Чехословакию.
Затем объявила отбой до остановки перед Киевом.
О проекте
О подписке