Гражданских звали Франклин и Грателли, и они стояли от берега чуть поодаль, метрах в семи, между тем как вояки помогали новоприбывшим выгрузиться. Обоим – и Франклину и Грателли – на вид было 40–45 лет. Грателли – высокий, смуглый, черноволосый итальянец. Франклин – кряжистый, немецкого происхождения американец, держал в своих руках стопку потрепанных книг, похожих на бухгалтерские гроссбухи. Грателли, дождавшись, пока все сойдут на берег, спокойно глядя на то, как Чепмен и Лон вытаскивают из лодки Ди, а Альваро держит ее капельницу, начал свою речь с вопроса:

– Здравствуйте. Знаете ли вы, где находитесь?

– Мы как раз собирались задать тот же вопрос, – тут же смело заявил Нейтан, выступив вперед.

– Что ж… значит, мир до сих пор не знает о нас. Это церемониальный, так скажем, вопрос, который мы задаем всем новичкам. Добро пожаловать на Землю Немо, – уныло растянул Грателли, а затем деловито добавил: – Начнем с женщин. Сначала больную.

Солдаты придвинулись к Ди.

– Куда вы ее? – спросил Чепмен.

– На медосмотр. Вы вместе? – оглядывая Чепмена, спросил Грателли.

– В каком смысле?

– Вы ее муж?

– Нет…

– Хорошо. Вы и вы, – обратившись к Эмме и Даните, Грателли махнул в сторону солдат, – следуйте за ними. Вас также осмотрят.

– Я замужем… это вам важно? – обозначила Эмма.

– И Данита останется со мной! – встрял Пун.

– Так. Обе замужем? Понятно. Тем не менее – пройдите на осмотр.

– Вы не сказали, где мы! Что это за место? – настоял Нейтан.

– Пожалуйста, следуйте указаниям. Или – идите на все четыре стороны. Если, конечно, вам такой вариант подходит. Выживайте как хотите. Те же, кто хочет, чтобы им помогли, слушайте меня, это в ваших интересах. Ну?

Солдаты, поднявшие Ди на руки, терпеливо ждали завершения диалога. Эмма и Данита робко двинулись в их сторону, и солдаты начали движение. Грателли натянул респиратор.

– Мужчины, все могут идти? Пройдемте за мной.

Женщин отвели в спаренный контейнер с большими окнами. Мужчины проследовали в такой же спаренный контейнер, находящийся неподалеку от первого. По дороге Лон и Альваро перекинулись парой слов о том, что они видят под ногами. «Землей» землю Немо назвать было нельзя. Поверхность состояла не из почвы, породы или вообще чего-то такого, что можно было встретить на «большой» земле. Скорее, это был пол, изготовленный из сплавленного пластика, плотного и цельного. Из-за технологии, по которой делался этот «пол», он имел странный серо-буро-малиновый цвет. Каждые несколько метров виднелся шов, подобный тем спайкам, которые можно увидеть на мостах. Эти швы обеспечивали минимальную подвижность огромной плиты, на которой на самом деле держался весь остров.

В контейнерах новичков Земли Немо ждал накрытый стол: водоросли, немного рыбы, вода – вот и все угощение. Когда они поели, каждого осмотрел доктор по имени Дитмар – немец, который как бы олицетворял вообще все стереотипы о своих соотечественниках: четкий, точный, равнодушный, высокий блондин. Альваро, как врач, успел оценить его больше прочих – и на взгляд Альваро, который к тому же сам по себе был «сложным» пациентом с травмой руки, Дитмар был крепким врачом общей практики. Так оно и было – Дитмар, человек родом из Фрайбурга, из того самого, что в Черных Лесах, и правда был врачом довольно высокого, пусть и провинциального уровня. Главное, что понял Альваро об осмотре – у всех них пытались найти следы каких бы то ни было инфекций, и Дитмар делал упор именно на это – его интересовали жар, сопли, дыхание и проявления SARS-27|3, которые, как известно, характерны еще и высыпаниями на коже или красными пятнами. К счастью путников, ни у кого из них следов последней пандемии ни на коже, ни в легких не было.

Тех, кто прошел осмотр, сразу же отправляли дальше – на самое странное на свете интервью. Франклин, которого путники уже видели, на сей раз задавал всем вопросы, которые касались всего на свете – от геополитических изменений до экономики, от спорта до науки. Отчасти Франклин собирал информацию о последних событиях в мире, отчасти искал подтверждения уже известных ему новостей. Приведу набор фактов, которые сообщил ему Чепмен, который, кстати говоря, обладал незаурядной памятью и смог почти дословно произвести диалог. Сам же диалог опустим – он здесь не совсем нужен и даже скорее неуместен. Вот факты: президентом США снова стал Трамп, на этот раз Трамп-младший, который разбил на выборах Камалу Харрис, первую женщину на этом посту, которая выдвигалась на второй срок. Но рейтинг и влияние демократов критически упали после всеобщего отрезвления и разочарования BLM и ЛГБТ-повесткой.

Китай на пике экономической стагнации, вызванной демографической ямой, для поднятия популярности КПК, наконец, стер с лица земли пару тайваньских городов и присоединил Тайвань целиком. За что поплатился и Шанхаем – его уничтожил впечатляющий воздушный флот противника, и последними остатками экономики – на войну ушло куда больше средств, чем рассчитывало материковое правительство, а новая волна санкций фактически закрыла Китаю доступ на западные рынки. Гонконг на этом фоне попытался отделиться, но восстание, которое назвали «бунтом программистов», быстро сошло на нет: основные удары бунтарей наносились из офисов, откуда они рушили китайское ПО, в том числе и военное, но солдат со штыком по-прежнему сильнее программиста с компьютером. Индия наконец завершила программу «2000 дней перехода» и стала не просто конкурентом Китаю, а вообще главным партнером для США и ЕС.

Европейцы в целом живут, как жили и десять, и двадцать лет назад, только теперь ЕС все больше становится достоянием истории. Вслед за Британией, оттуда вышли Франция и Испания, так что теперь ЕС – это фактически альтернативное название Германии, которая тащит на своем горбу весь остальной вырождающийся Евросоюз и население которой уже превысило разумные пределы. Правда, немцев среди этих 200 миллионов человек уже меньшинство.

Азия в огне – но это давно не является новостью даже для Франклина. С десяток среднеазиатских и кавказских государств сначала объединились под руководством Ирана, потом началась война с Пакистаном, и теперь вообще черт его знает, что там творится. Американцы готовят сухопутную операцию – им уже надоело бомбить непонятно кого.

Израиль все никак не угомонится. После окончания «нефтяной эпохи», когда именно Израиль умудрился добывать водород быстрее и эффективнее всех на свете и поставил арабский мир в состояние лихорадочной зависимости, они все никак не прекратят воевать с жалкими остатками вооруженных уже практически каменными топорами палестницев. Весь мир на это давно плюнул, и мусульманские правительства и организации – одно за другим, уже плевали на независимость и прочно стоят на позициях светского общества и прекращения блокады любой ценой. Еще бы – средний житель Израиля зарабатывает в 12–14 раз больше любого араба.

Россия (говорим Россия, думаем – Иванов) – этот вечный источник проблем для всех на свете, продолжает пугать мир ядерной дубинкой и опять изобрела какое-то сумасшедшее оружие, которое устанавливается на гигантские корабли в Арктике. Они делают это якобы для охраны Северного пути – главного Американо-Европейского транзита (со времен, когда Израиль уничтожил Суэцкий канал), но на деле – чтобы им не мешали вести свою странную политику по превращению бывшей империи в империю нынешнюю. Это не мешает им продать целый регион Китаю – зачем им эта Чукотка, если там ничего не было, кроме выхода к морю, которое так пригодилось Поднебесной. Зато вот забрали обратно Северный Казахстан и Грузию. У русских свои мысли и своя политика, которой не понимает уже никто. Говорят – на очереди Прибалтика.

Латинская Америка изменилась мало – разве что Аргентина опять вошла в G-7 и стала «страной заводов». Правда, за счет индонезийцев, которые почему-то массово начали туда выезжать…

Что касается спорта – все ровно. Олимпиады теперь раз в шесть лет из-за вирусов. Сколько бы корейцы ни отрицали, весь мир убежден, что всё, со времен SARS – дело их рук. Хотели потравить своих северных соседей – удалось, но зачем же заразу сеять на весь мир? Потравить все равно не удалось – пришлось объединиться и создать теорию «новой нации», с ядерным оружием и чертовски подвижной и ловкой экономикой.

Фильмы, книги, транк-музыка, дикая популярность «антикино» – то есть нигерийского новодела, куда стали звать старых европейских звезд… – все было в сфере интересов Франклина.

Также Франклина интересовали профессии вновь прибывших, и тут его реакция была интересной. Когда Альваро произнес «хирург», Франклин напрягся и записал его в пустую графу. «Студент, криминалист» Чепмена не вызвало интереса. «Журналист» Нейтана удостоилось лишь сочувственной ухмылки, как и «корпоративный юрист» Джеральда, и «портье» Пуна (который, впрочем, реабилитировал себя тем, что служил в армии и умеет обращаться с оружием) и «футболист, в смысле раньше играл, сейчас я как бы дауншифтер» Лона.

Если бы тренер по серфингу Орландо оказался в этот момент там, в спаренном контейнере, наверное, Франклин также бы ухмыльнулся. Но Орландо доедал пятую банку консервов в рубке и рассчитывал завести двигатель, чтобы заработали аккумуляторы, и он смог передать сообщение. Орландо видел, как лодки с военными, рабочими и снятым с корабля оборудованием отправлялись к острову. Он ждал ночи, когда на судне не останется ни одной души, способной ему помешать, а тем временем сухогруз медленно и неизбежно дрейфовал к странному острову, который уже лежал перед ним как на ладони – ведь туман рассеялся.

Во время допроса только Нейтан попытался поспорить со своим новым статусом «пустое место».

– Теперь спрошу я. Кто здесь главный?

– «Судья». Наверное, «Президент» было бы точнее, но в нашем случае он действительно судья с соответствующими обязанностями и полномочиями.

– Я хочу с ним поговорить.

– Даже если он и согласится вас принять, поверьте, это лишь ухудшит ваше положение, – тактично, но жестко урезонил Нейтана Франклин.

– Скажите, а часто к вам заезжают лауреаты Пулитцеровской премии? – аргументировал Нейтан.

– Вы знаете, – продолжил Нейтан, увидев, что Франклин призадумался, – я пока не разобрался, что за чертовщина здесь творится и где мы вообще находимся. Из всех известных мне бандитов, пиратов, партизан и так далее… я ни о чем подобном – не скрою – не слышал. Остров, одежда эта, мусор повсюду. Но мир многообразен, могу чего-то не знать, а если уж мне хочется, я докопаюсь до истины, поверьте. Поэтому – честное слово – лучше просто проводите меня к этому судье, расскажите обо мне, спросите обо мне моих попутчиков, раз вы тут как информационная лакуна на теле человечества… Вам все расскажут, и вы поймете, что я могу быть вам очень полезен.

– Нам полезны те, кто хорошо сортирует мусор и справляется с выращиванием водорослей, Нейтан, – грустно, совершенно без иронии или сарказма проговорил Франклин.

Тем временем женщины, которых отвели в соседний контейнер, столпились вокруг Ди. Солдаты унесли Ди в соседнюю комнату, и та начала приходить в себя.

Подошел Дитмар. Женщины не знали, но осматривали их куда дотошнее мужчин. В список вопросов входили и такие бестактные темы, как последний половой контакт, количество партнеров, перенесенные инфекции (тут взгляд Грателли был неизменно строг и пытлив). Семейное положение тоже изучалось чуть ли не под лупой. Когда Данита объяснила, что переживающий за нее Пун – на самом деле не супруг, а брат, на лицах Дитмара и Грателли словно замигала надпись: «Это все меняет». А вот общих вопросов было гораздо меньше. Хотя можно было бы списать качество опроса на то, что у женщин его проводил не эмоциональный Франклин, а сухой Грателли – в котором прирожденный чиновник давно подавил зачатки веселой южноевропейской ментальности. При этом его бесстрастный допрос был лишен ноток высокомерия, которое почувствовали на себе мужчины. С женщинами в целом обходились гораздо почтительнее, а над Ди и вовсе тряслись так, будто она какая-то кинозвезда.

Кормили женщин тоже гораздо лучше, чем мужчин – кроме рыбы и водорослей, им полагался хлеб (и они не знали, что на острове хлеб – это даже не роскошь, это царское угощение), конфеты, настоящий растворимый кофе и даже консервированные сливки. Все это, конечно, невероятный для острова стол, настоящее пиршество, оценить которое сполна голодные девушки не могли. Но уплетали все равно с удовольствием, просто пытаясь насытиться. Конечно, Дитмар дал рекомендации по насыщению отвыкшего от пищи желудка, но им следовали не особенно рьяно.

Когда обед, осмотр и опрос подошли к концу, Грателли выдал Даните и Ди два наряда – навроде паранджи.

– Зачем это мне? – с трудом пробормотала Ди.

– Вы не замужем. Это значит, никто пока не должен вас видеть.

– Почему?

– Потому что нельзя допускать до вас соблазн, – серьезно уверил Грателли.

– У вас тут ислам?

– Нет, – улыбнулся Грателли, показав недостаток зубов, – у нас тут вообще нет религии. Просто так надо, потом поймете. Вам ничто не угрожает, вас накормят и оденут, так что не нервничайте понапрасну.

– Мистер, а вы почему на нас смотрите, раз это нельзя? – запинаясь, спросила Данита.

– Потому что я женат и не скучаю по женщинам.

Эмма, которой было совершенно плевать на происходящее, стояла и смотрела в окно контейнера. Четверо солдат, пришедших в контейнер, ждали распоряжения.

– Ее к мужу, – сказал Грателли, – а этих – в комнаты.

Эмма спокойно вышла за солдатами.