Известный сегодня миру монастырь Хор Вирап стоит у подножья библейской горы Арарат, а две тысячи лет назад здесь находилась темница под царским дворцом в столице Великой Армении Арташате. Эта тюрьма стала широко известна благодаря одному из заключённых: в ней томился святой Григорий Просветитель, который после четырнадцати лет заточения, в 301 году (при царе Трдате III Великом) обратил царя и всю Армению в христианство. Таким образом, Армения стала первой в мире страной, принявшей христианство в качестве государственной религии.
Опутанный сетью Фомин изнывал в Хор Вирап – круглой, диаметром 4,4 метра, каменной «яме» с высоким потолком и закопчёнными стенами. В камере, в которую втащили его по винтовой лестнице, не было ни окон, ни ложа. Имелся лишь алтарь с масляной лампой. Железный люк закрылся, Олег остался в одиночестве, и только огонек лампы, тускло озаряя мрачное помещение, скрашивал жалкое существование узника. Шаги стражников стихли, и в темнице повисла гнетущая тишина. Иногда чёрный скорпион, проползая мимо, нарушал могильное безмолвие.
Вдруг человек услышал еле уловимый шорох. Петляя и шипя, из темного угла выползла змея. Фомин затаился, перестал дышать, а гадина, свернувшись в клубок, вытянулась вверх и стала извиваться в танце, гипнотически завораживая, парализуя волю и сознание человека.
Узник погрузился в транс, а когда очнулся, ахнул: перед ним стояла царица Зенобия.
– Не дёргайся! – произнесла она. – Я тебя вижу. Сейчас распутаю узлы.
Освободив путы, она стянула с узника сеть и отбросила ее в сторону.
– Спасибо, – выдохнул Олег
– Ты дух? – спросила она.
– О, прекрасная царица, я человек. Из будущего, – отвечал Фомин.
– Зачем прибыл?
– Меня отправил сюда бог Энлиль.
– Ах, этот… – таинственная улыбка коснулась её губ. – Что ему нужно?
– Скрижаль судеб.
Зенобия в длинной полупрозрачной шёлковой тунике серебристого цвета смотрела на него задумчиво и укоризненно:
– Заполучить Скрижаль хотят все. Я Зенобия, потомок духа, и знаю, как нелегко одолеть козни богов.
Олег встал, приблизился, заглянул в её бездонные глаза:
– Красивей женщины не видел, – выдохнул он. Магия в её зелёных глазах зачаровывала, притягивала и не отпускала. Он воскликнул: – Царица Зенобия, ты само совершенство, предмет воздыхания любого мужчины! Твой голос вызывает желание слушать, твоя улыбка вселяет оптимизм, твой стан и походка невольно восхищают. Величавая и сексуальная женщина! Извини, оцениваю по критериям далёкого будущего.
– Не извиняйся. Так и есть. Душа предка, обладавшего исключительной мудростью и исцеляющей силой, сделала меня такой. А ещё я защитница добра и гонитель зла, легко отличаю хорошего человека от плохого. Умею перевоплощаться в змею и живу уже много веков. Ты мне нравишься. Как зовут тебя?
– Олег. – Очарованный обаянием и манерами женщины, Фомин, забыв о невзгодах, проговорил с восторгом: – Я опьянен твоей красотой и разумом!
Внезапно в нём загорелась искра страсти. Ошеломленный неотразимостью собеседницы, порывисто придвинулся к ней. Их взгляды встретились, и свершилось таинство – он обнял её, запустил руки в волосы, погладил шею, оба учащённо задышали и пылко поцеловались. Она и не думала отстраняться. Возникло взаимное влечение, неуёмное желание близости. Больше не сдерживая эмоций, обуреваемые вожделением, движимые инстинктом, они заключили друг друга в объятия. Он, прижав красавицу к стене, задрал подол её туники, обхватил бёдра руками, и тела их сплелись воедино. Оба, вкусив сладость блаженства, стонали в экстазе. И длилось это соединение долго, пока не наступило дикое исступление. Потом всё закончилось страстным поцелуем.
Позже, сидя на полу темницы напротив друг друга, они разговаривали:
– Я знаю, где находится клад Энлиля, – сказала она. – Придёт время, и черный петух тебе укажет место.
– Мы ещё встретимся, милая?
– Возможно. Могу точно предсказать – результатом нашего союза будет выдающийся потомок, одаренный высоким интеллектом и магической силой. Может быть, он станет править миром. Ты узнаешь его по татуировке змея на шее.
– У меня будет сын! – Фомин был обрадован и потрясён. – Всегда мечтал о сыне. Давай назовем его Андреем. Имя древнее, греческое, означает мужественный.
– Да, красивое имя. Андрей будет трудолюбивым и самодостаточным, независимым и свободолюбивым. Когда-нибудь он тебе поможет.
– Любимая, ты даровала мне счастье. Приключение, которое пережил я этой ночью… Оно незабываемо. Возможно, дело случая, а может, всё было предрешено.
– Без приключений жизнь пресная, – улыбнулась она и, наклонившись, чмокнула его в губы: прощальный поцелуй. – Скоро рассвет. Тебе пора убывать в будущее.
Он почувствовал погружение в дрёму – стремительный водоворот неумолимо затягивал в пучину беспамятства. Вот он провалился в небытие, чтобы вынырнуть в своей кровати в московской квартире.
Встреча с Эммой должна была состояться через десять минут в кафе торгового центра «Европейский» у Киевского вокзала Москвы. Фомин допивал кофе, когда вдруг почувствовал неприятный холодок. Видимо, изумрудный камень, лежащий в кармане пиджака, предупреждал об опасности. Олег осмотрелся, затем, достав изумруд, стал глядеть сквозь него. В кафе было много посетителей, но призрачный ореол окружал лишь двоих. Старые знакомые – молодой и лысый – наблюдали за ним с балкона. Лысый уже доставал пистолет. Сразу возникла боль в голове, как тогда, в Риме, после удара булыжником. Не паникуя, Олег встал и торопливо направился к выходу. Следившие за ним злодеи бросились вдогонку. Напротив торгового центра – метро. Фомин рванул к нему. Эскалатор медленно полз вниз, пришлось бежать по ступенькам. Преследователи настигали его.
На платформе, в толпе людей, томясь в неведении, он нервничал, ожидая прибытия поезда. В туннеле наконец появился свет прожектора и раздался срежет тормозов: поезд подъезжал к платформе. Олег обернулся. Молодой недоброжелатель, сверкая безумными глазами, прикладывал ко рту духовую трубку вроде сарбакана. Вот он резко дунул. Отравленная стрелка вылетела из трубки, и парализовала бы Олега, не уклонись он вбок. Стрелка попала в лицо стоящего за ним пожилого мужчины. Тот свалился на платформу. Поднялась суматоха. Люди что-то кричали, звали на помощь. Поезд остановился, двери открылись. Фомин заскочил в вагон, наблюдая через окно за преследователями, которые, расталкивая пассажиров, лезли в соседний вагон. Они, не выпуская из виду жертву, наконец оказались внутри. В динамиках объявили об отправлении поезда. Двери начали закрываться, и в этот момент Фомин неожиданно выскочил из вагона на платформу. Двери закрылись. Лысый попытался их открыть, чтобы выйти, но у него ничего не вышло, и, изрыгая в злобном оскале гневную тираду ругательств, он полными отчаяния глазами проводил удаляющуюся мишень.
Квартиру свою Фомин превратил в непреступную крепость. Климов наполнил ее специальными устройствами, нивелирующими любые попытки взлома и проникновения. Теперь к нему не попасть – разве что взорвать дом. Ещё Олег устроил для себя потайную комнату и, успокоившись, всё больше думал о ловушке, в которую угодил в Армении. Зато он узнал Зенобию, и теперь его неудержимо влекло к ней. Испытанное в подземелье арташатского дворца потрясение не давало покоя. Порочное наслаждение, мгновения блаженства, новизна ощущений… Соблазн вновь прочувствовать пережитое стал неодолимым. Вкусив однажды сладость, никогда не насытишься из источника удовольствий. Как-то поздним вечером послышалось бормотание, доносившееся из зеленой линзы. Он обрадовался. Приложив ее к глазу, увидел Энлиля.
– Олег Фомин, что удалось выведать? – суровый взгляд испепелял бизнесмена.
– О, Энлиль, путешествие было опасным! Меня чуть не убили.
– Отрок, никто и не говорил, что будет безопасно. Легко со змеей в пещере, а поймать удачу совсем непросто.
Фомин отпрянул от линзы: «Неужели он знает? С ним нужно быть осторожнее!»
– Не всё так просто, Энлиль. Царь Тиридат упоминал Скрижаль судеб. Наверняка он знает, кто её украл. Мне стало известно о его поездке в Рим к Нерону. Хочу последовать за ним.
– Отрок, пусть будет так. Продолжай поиски предателя и Скрижали!
– Скажи, Энлиль, ты же бог, можешь всё. А зависишь от маленькой таблички. Почему?
– Олег Фомин, есть высшие силы, которые могущественнее меня, но с этой табличкой, как ты выразился, я брошу вызов владыкам мироздания. Удачи, раб мой! – божество исчезло из поля зрения человека.
Ночь опустилась на Москву. Олег с надеждой на грядущую встречу с Зенобией уснул, не выпуская зелёный камень из рук.
Центром Римской империи считался «Золотой дворец» Нерона. В покоях императора невидимый Фомин затаился за мраморной колонной, наблюдая: стены и потолки большого зала украшены мозаикой и фресками, кругом великолепная мебель, бронзовые канделябры и изящные статуи. В громоздком кресле сидит толстый император и сквозь зеленый изумруд изучает стоящих напротив него перепуганных братьев Прокула и Руфа из рода Сульпициев Скрибониев. Один из братьев – римский сенатор, другой – наместник в Германии. Оба вызваны к императору держать ответ.
У дверей – грозная охрана из преторианцев. Рядом с правителем преспокойно стоит Софоний Тигеллин, командир преторианской гвардии, человек мощного телосложения, ближайший помощник Нерона, личность порочная и безнравственная. Практически империей правил он, играя на слабостях Нерона. Этот интриган погубил массу людей.
– Вы знаете, в чём вас обвиняют? – высоким голосом спрашивает слабохарактерный Нерон, кутаясь в пурпурную тогу, расшитую золотыми пальмовыми ветвями.
– Император, нет! – удивлён Прокул.
Приблизив линзу к глазу, Нерон посмотрел на него:
– Твоя аура не сияет чистотой.
Тигеллин вмешался:
– К вам обоим будет применён закон об измене.
– Как! – воскликнул Руф. – Мы во всём поддерживали императора, давали деньги, экипировали войска.
– За преступления против римского народа, государства и императора, – Тигеллин отвёл глаза, делая вид, что рассматривает окружающую обстановку, – вы приговорены к смертной казни.
Вся вина братьев состояла в том, что они обладали баснословным богатством. Поведение императора после получения дара Тиридата – зеленого камня в оправе – разительно изменилось. Оно стало экстравагантным и неразумным. Окончательно утратив чувство стыда и меры, он пустился во все тяжкие: начались нескончаемые пиры и оргии, произвол и насилие, разгул и игрища. Подчинив ресурсы Империи своим собственным целям, Нерон опустошил казну, и теперь предложение Тигеллина конфисковать имущество братьев стало его манией.
– Но император, мы голосовали в сенате за этот закон и… – попытался возразить Прокул.
– Не вижу смысла в обсуждении, – перебил его Тигеллин, скорчив гримасу брезгливости. – Вам, знатным людям, предоставляется право избрать вид казни – удушение верёвкой или самоубийство под надзором. Идите!
Братья ушли. Нерон подпёр голову кулаком:
– Скучно.
Тигеллин, налив вина в стеклянный кубок, подал его императору:
– Промочите горло. После вчерашней оргии, наверное, безумно болит голова.
– Да, спасибо, – мысли императора бродили далеко. – Я испытываю постоянную нехватку денег. Опять остановились работы по возведению самого большого храма в честь Юпитера.
Строительство этого храма в горах начал ещё Октавиан Август, когда оракул, погрузившись в священный экстаз, предсказал ему от имени бога: «Бессмертие обретёшь, когда на этом месте храм возведёшь». Ни Август, ни императоры, правившие после него, так и не смогли достроить храмовый комплекс, угодный богам. И вот Нерон, чтобы гарантировать себе бессмертие, рьяно взялся за достройку самого величественного храма на земле, но… закончились деньги.
Выпив вина, он задался вопросом:
– Где же ещё взять денег?
Как опытный искуситель Тигеллин зашёл издалека:
– Уже неделю как прибыл в Рим армянский царь.
Царь Армении с огромной свитой наконец-то добрался до Рима. Путь из Арташата в столицу Империи занял два года. За время путешествия он навестил свою мать и братьев – царей Атропатены и Парфии, царя Адиабены Монобаза, родственников жены, Храм огня и новые центры торговли вблизи Вавилона. И везде устраивались грандиозные пиры, пышные празднества и увлекательная охота на тигров и львов.
Тигеллин доложил:
– Склонить варвара к миру – это, несомненно, ваша заслуга, император. Слава вам! Приезд армянского царя – победа римского оружия. Кстати, он привёз богатые дары, а ещё двести арцахских лошадей, лучших для колесничных бегов.
Нерон задумался:
– И что ты предлагаешь? Он же заключил с нами вассальный договор и готов принести мне присягу! Обязался присылать для ведения войн войска и снабжать продовольствием наш легион в Каппадокии. А эта волшебная зеленая лупа – его подарок – открыла мне глаза! – Нерон посмотрел на помощника сквозь изумруд: – Тигеллин, твоя аура также не сияет чистотой.
– Император! – воскликнул командир преторианской гвардии. – Армения очень богатая страна. Когда-то Антоний вывез из неё три десятка повозок золота, серебра и драгоценных камней. Это золотое блюдо с фруктами, что на столике рядом с вами, сделано из переплавленного куска статуи армянской богини.
– У них статуи из золота? – удивился Нерон.
– Да-а, мой император!
– Но сенат уже принял решение признать Тиридата царём, – Нерон недоумевал. – Текст договора с Арменией высекли на медной доске и установили в римском храме под сохранность богов. Коронование всего лишь формальность.
– Армения, как ни крути, фактически остаётся независимым от нас государством. Это неправильно! Кстати, Тиридат хвастал, что неизменно побеждает в гонках колесниц. Мой император! У нас давно не было спортивных состязаний… – Тигеллин сделал вид, что держится отстранённо: – С колесничими часто происходят серьезные травмы, бывает, они погибают. Возможно, мой император, вам придётся одобрить для Армении нового царя.
– А это мысль. Решено! – оживился Нерон. – Проведём гонки на колесницах-четвёрках! Хочу участвовать лично!
– Император, – встревожился Тигеллин, – не в этот раз. Вы не совсем здоровы. С Тиридатом прибыли его сыновья, а также отпрыски царей Парфии, Атропатены и Адиабены. Пусть посостязаются армяне с лучшими нашими колесничими.
Нерон вскочил с кресла:
– О! Мы обставим процедуру коронования пышным празднеством!
– Прекрасная идея, мой император! А мои люди позаботятся, чтобы в Большом цирке накал страстей был нешуточным.
Фомин за колонной всё слышал. «Вот сукин сын! – подумал он. Приложив к глазу зелёный камень, посмотрел на Нерона. Аура того была чёрной. – Гнусный мерзавец!»
Толпа, собравшаяся в Большом цирке Рима, ревела, предвкушая зрелище. Треть населения Вечного города собралась в огромном сооружении. За воротами, неустанно перебирая копытами, фыркали разгорячённые кони. Трибуны аплодировали, колесничие в ожидании скачек изнывали от нетерпения. Желание выиграть будоражило кровь не только участникам состязаний, но и гражданам, сделавшим ставки на тотализаторе ипподрома. Двенадцать колесниц были разукрашены в разные цвета – шесть армянских в красный, столько же римских – в белый с золотым.
Фомин в поисках Зенобии разглядывал трибуны. Он заметил её среди армянской знати рядом с ложей императора. Невидимый статус наделил его способностью свободно передвигаться где угодно. Она его увидела, заметно удивилась, встала. Олег подошёл, поцеловал её в губы, прочитав неодобрение. Изумленный взгляд женщины сменился на вопрошающий. Она, предупредив сопровождавших её приближённых, отошла к аркаде и, делая вид, что поправляет складки пеплума, спросила:
– Олег, что ты здесь делаешь? Если охотишься за Скрижалью судеб, то она со времён царя Тиграна II хранится в царской сокровищнице, в подземелье арташатского дворца. Он привёз её из Сирии.
– Нет, милая. Мне нестерпимо захотелось тебя увидеть.
– Рада вновь встретиться. Знаешь, я родила сына. Ему уже год и месяц. Чудесный ребёнок, светловолосый, очень сообразительный. Весь в тебя. Остался с моей сестрой.
– Я счастлив, – на глаза растроганного Фомина навернулись слёзы, но вновь став серьёзным, он поведал: – Зенобия, Тиридату грозит опасность! Я слышал разговор Нерона с его подручным Тигеллином. Они задумали погубить царя на скачках.
– Что? – она встревожилась. – Спасибо за предупреждение. Не так-то просто сломить царя Тиридата, но меры я всё же приму. На память обо мне возьми это кольцо, – она сняла с пальца золотое кольцо в виде змеи и протянула ему. – Всегда носи его при себе, на левой руке, и наша связь станет неразрывной. До свидания, друг. Время войне и время миру.
Чмокнув его в щёку, Зенобия ушла. Фомин пошёл к стойлам. Красные колесницы армян и бело-золотые римлян уже готовились выехать на старт. Заметив подозрительного человека в коричневой, длиной до икр, подпоясанной тунике, перелезавшего через забор, Олег насторожился. Тот нервно оглядывался и, судя по выражению лица, явно замышлял что-то недоброе. Подойдя к красной квадриге, самой крайней в ряду, он, никем не замеченный, достал нож и попытался подрезать шлею коня. Тяжелая дубинка оглушила его. Не успев сделать своё чёрное дело, он выронил нож и грохнулся наземь.
Толпа собравшихся на трибунах зрителей взревела. Её взору в императорской ложе предстал Нерон. Аплодисменты, выкрики – фанаты бегов обожали правителя, страстного поклонника гонок, который неоднократно сам выступал на соревнованиях, и судьи неизменно присуждали ему победу. Появились команды. Магистрат громко объявлял имена наездников. Когда прозвучало имя армянского царя, рёв толпы огласил ипподром. «Заезд пять кругов!» – кричал раз за разом магистрат. Нерон встал и, подняв руку, бросил платок – сигнал к началу гонок. Грандиозное зрелище началось.
О проекте
О подписке