Цитаты из книг автора «Георгий Данелия»

Чего орут? Поругались? – Нет. «Кин-дза-дза» им понравилась. – Зелень ваша грузинская?

Особенно запомнилось одно, в нем дама из Омска спрашивала: «Товарищ режиссер, а вы сами когда-нибудь спали с пьяным сантехником?»

За мою длинную жизнь это был единственный случай, когда тот, кто звал меня в дали светлые, в итоге все-таки сознался, чего он хотел на самом деле.

Я вас… (непечатное слово)! Вопросы есть? Вопросов не было. Наступила гробовая тишина. Попов спустился со сцены, неторопливо пошел по проходу, вышел из зала и закрыл за собой дверь. Тишина стояла такая, что слышно было, как на люстре почесалась муха. Покаянную речь Попова я запомнил на всю жизнь. А это собрание было и остается моим самым любимым. Как говорят герои Николая Гоголя: «Праздник души, именины сердца! И пир духа!»

Мы еще до съемок решили: не стоит, чтобы американский жулик говорил с грузинским акцентом.

Земную жизнь пройдя до половины, я оказался в сумрачном лесу»… Мне в то лето стукнуло сорок лет, и я считал, что жизнь уже прожита.

Я, когда стемнеет, лягу в кровать, накроюсь с головой одеялом, возьму ее, как кларнет, и съем всю! Останется веревочка. На этой веревочке я и повешусь!

То, что на том столе, повар еще утром приготовил. Пока милиция не пришла, – официант снова вздохнул. – Что, и у вас повара посадили? – спросил я. – Пока нет. Пока торгуются, – тихо сказал официант, кивнув на компанию. Тут только мы заметили, что на спинках стульев висят милицейские кители. – Повар тот, который танцует? – спросил Агаджанов. – Нет. Танцует прокурор. Повар тот, который по столу барабанит.

В затонах гнили проржавевшие остовы. Деревушки опустели и почернели… Остались древние старики и старухи. А на них, почти на каждом, по-английски написано: «Adidas», «Nike», «Coca Cola». Идет по мертвой деревне старик в облезлой ушанке, в подшитых валенках, в застиранной фуфайке, а на груди его красуется жухлая надпись: «Manhattan Bank».

Кончилось все трагично. По приказу из центра в город вошли войска МВД. Были убитые.