И, с другой стороны, если смотреть на эту картинку всю в целом, как оно варится, как человек во всём этом находится. Причём, там человек, как всегда же, он не один, имею в виду совокупность всех людей. И кто-то управляет этой массой людей, кто-то там выполняет какую-то ещё функцию, каждый выполняет какую-то свою задачку, свою задачку до какого-то момента. Для примера, вы занимались спортом, были велосипедистом, гонщиком, но основная болезнь, я считаю, в том, что, когда вам исполнилось тридцать пять лет, появляется мысль, что всё – уже надо заканчивать. И потом вы начинаете тянуть. Более-менее. Ну уже и не спортсменом, а пытаетесь в тренеры идти, ещё что-то. Тянете эту вот ниточку, которая вас иногда… вспоминаются ваши гонки, как вы носились, как ещё что-то, немножко с грустью, чуть-чуть с печалью. В конце жизни уже отрывочно вспоминаете какими-то всполохами – раз, вдруг «ах», потом опять забыли, потом уже ничего не помню.

Ученик: Можно вопрос? Почти личный вопрос. Вот Эос с Олечкой разбежались. Да? У Олечки новый мужчина, у Эоса новая женщина. Дети? Два года… ну как бы не в счёт. Ему пока ещё все равно, да? Мама рядом, всё комфортно. А вот тот, которому семь. Он же… ему не сказали, что это плохо, он не знает, что это плохо. Для него нормально. Разбежались и разбежались. Мама есть, у неё другой мужчина, папа звонит. Но в принципе вот для меня, скажем, весьма сложная ситуация. Потому что к этому человечку… ну я привязана к нему.

Учитель: Не привязывайтесь.

Ученик: Ну а что теперь не звонить и не говорить ничего?

Учитель: Позвоните, поинтересуйтесь: «Как ты там?»

Ученик: Он же растёт, у него там куча всего происходит.

Учитель: Это ваша фантазия! Это ваша фантазия. Чисто ваша. Что у него происходит, вы не знаете. Это чисто ваша иллюзия. Поэтому…Конечно же, конечно, здесь вас будет удерживать, а что подумает он, когда вырастет. Скажет, что вот и бабушка его оставила или ещё что-нибудь. Конечно, все эти ниточки тянут, естественно тянут. Но, с другой стороны, вы не обязаны.

Ученик: Он просто наполняет нашу жизнь, получается. Да?

Учитель: Конечно, конечно. Пытаемся искусственно удержать, пытаемся заполнить себя. Ну вот так же обычная схема. Пока ребёнок растёт, ваша забота всё время о нём. Ребёнок вырастает. Уходит. У вас образуется пустое место. Вы, конечно, вспоминаете его стульчик, на котором он сидел, конечно, столик, конечно, местечко, конечно, когда он уроки делал. Вспоминаете, как он играл. Жалко. Слёзы прям наворачиваются на глаза. И здесь, конечно, недолго до деменции. Недолго.

Поэтому здесь, конечно, всё достаточно интересно, хотя мы всё делаем сами. Всё дело наших рук, всё. Сами себя привязываем или отвязываем, или ещё что-то. Всё – наше создание. Всё. С помощью опять же нашей мысли. Так легко всё изменить. На самом деле непонятно, что же привязывает к мысли какой-то? Или работе какой-то. Что? Да, мы держимся за что-то. За что? За то, что, может быть, нам ясно, что «ладно, в этой ситуации я поступаю так, у меня, хорошо там, напряжение в шее, я хотя бы более-менее знаю, что я ещё жив, напряжение в шее – хорошо, плохо, но всё-таки хорошо». Или что ещё держит? Что? Или вот мы говорим обо всех этих экстремальных видах спорта, о чём угодно. Человек делает всё для того, чтобы скорей из жизни уйти. Всё. Спрашивается: «Зачем?» Значит, что-то его толкает, какой-то момент.

Ученик: Адреналин.

Учитель: Что-то толкает. Ну адреналин – это такая формула удобная. А на самом деле что-то. Так же вот вы говорите там – адреналин толкает. Да, конечно, хорошо, он толкает. Так же, как вот и сексуально. Пока мужчина может, он хочет. Мужчина не может, он не хочет. Однозначно. Это вы напрасно смеётесь. Он может быть там и двадцать лет, и тридцать лет, ещё что-то, он не хочет, ну нет у него желания. «Да не хочу я тебя». И всё. А у вас в это время уже сдвиг: «Как? Ты не хочешь? А почему?» Начинаете думать всякую глупость.

Ученик: Устал. Он просто устал.

Учитель: Да. А на самом деле, зная такие закономерности, что, как и женщина, так и мужчина, значит, не автоматы, которые включил вот: «Дай мне стакан воды!» Он дал. Нет, он не работает так. Он не работает. И женщина тоже. «Дай мне стакан воды!» Не работает так. «Да не хочу я тебе давать сейчас, да не хочу». И не получишь стакан воды. Это значит – нужно идти к любовнице.

Ученик: Три копейки надо кинуть.

Учитель: Да, да, да! Три копейки вот закинь мне, три копейки!

На самом деле это совершенно элементарные вещи. Потому что нам надо знать закономерности мужские и женские и все особенности. Ну вот эта неграмотность наша всё рушит. А грамотными мы не очень хотим быть. Тогда ведь надо разбираться, вдумываться. А нам надо, чтоб всё это было просто, грамотно выстроено. Всё элементарно можно и красиво и хорошо объяснить. И школьнику. И всегда уже… и дойдёт уже, и до конца уже всё знать и понимать: и что, зачем и как. А пока вот стихийно. Всё стихийно – это странные мысли с глупостями разными. Так оно потихонечку идёт ваше рвение.

Так что – какие у нас проблемы в медитации, вот это теперь опять важно понять. Какие? На самом деле, опять же я к тому, что, казалось бы, всё же просто. Всё же взял и изменил просто, ну как вот к Маше ушёл, и всё.

Ученик: Если б ушёл! А то мотыляется, мотыляется.

Учитель: Неважно. Вот как мысль изменить, ну чтоб не мотылялся на вас? Раз – и вот. И всё. Ничего же трудного нет, казалось бы. А, с другой стороны, ничего более стабильного, чем вот мысленные усилия нету. Никакой клей, ничего не выдерживает. А вот мысленный клей – он держит. Стабильно, твёрдо, жёстко держит. И, казалось бы, объясни человеку – и он поймёт. Не понимает. А иногда, особенно, по-моему, у женщин это есть, начинает сразу легко переворачивать в свою сторону. Раз. И ты стоишь, не понимаешь.

Ученик: Мужчины тоже переворачивают.

Учитель: Мужчины так же, да-да-да. И мужчины так же переворачивают в свою сторону. И не понимаешь, за что зацепить. Где тот ключик?

Ученик: Инстинкт самосохранения.

Учитель: Причём, у каждого свой…

Ученик: А чего храним? Не понимаю.

Учитель: Что-то храним. Что там за бетонной плитой? Непонятно. Мы с вами наметили таких два момента: вопрос жизни и смерти. Надо его решить как-то. Или вправо, или влево. То есть надо для себя хотя бы решить вот этот вопрос, для себя. Потому что в девяноста случаях не пускает нерешённость этого вопроса. В девяноста случаях из ста не пускает нерешённость этого вопроса. Так бы давно бы взяли и всё изменили.

Ученик: Георгий Леонидович, давайте уже решим. А как?

Учитель: Кто вам мешает оставаться спокойной, когда вы общаетесь с мамой? Кто? Кто? Никто же не мешает, пожалуйста. Вам карты в руки, вы можете спокойно выстроить свои отношения. А сейчас! Угу! Надо же маме объяснить, что она не права. А она не понимает. Ну раз не понимает, надо же доказать ей. Она опять не понимает. Улыбается. А вы не можете понять. «Ну как же? До этого ты всё понимала, а сейчас не понимаешь? Не придуривайся!» – говорите вы. Вот и всё получается. Поэтому я всегда так же отвечаю вот: если вы не хотите попасться в ловушку, в которую неизбежно попадётесь, тогда не надо заговаривать с мамой, не надо. Иначе она выведет вас на сто процентов.

Ученик: Георгий Леонидович, любимое выражение моей мамы! Что бы я ни делала, она обязательно скажет: «Поговорим?»

Учитель: Да! Я же говорю. Любым способом выведет вас из себя, любым способом, причём, стопроцентно. Проверено уже всё время. Поэтому так с любым человеком. Если вы не хотите получить неприятности, вы не заговариваете. Иначе тогда придётся вам немножко изменить свою позицию жизненную. Немножко иначе взглянуть на этот мир. Войдя в положение его. И так неизбежно, так всё время устроено. Всё время. Можете проследить своё общение, как вы общаетесь со всеми. Либо вы тихонечко подкладываетесь, ну образно выражаясь, стоите на своей позиции, хотя бы на время уступая более активному, либо вы занимаете более активную роль, либо вступаете в конфликт. Всё, ролей больше нет. Поэтому… А дальше уже просто весь спектр. Зависит уже от степени интенсивности, насколько один более активен, второй менее активен, и так далее. Хотя, казалось бы, что стоит взять и… ну в квартире жили, а теперь в клетке поживёте. Какая разница? А тут начинается игра достоинства. Это что же я буду в клетке жить? Это я-то, сама владычица морская? Сейчас! Пускай он в клетке живёт. Вот так оно всё и идёт, игра амбиций потихонечку. Начинается один, второй, так и войны возникают. Одна, другая, третья, пятая. Географически очень интересно посмотреть. Основные войны все были на материке. На материковой части. Вот такой основной пример взять. Там, где Африка, ещё что-то, там мелкие ссоры или конфликты там чуть-чуть, вот. А основное вот – Европа, и немножко там Азии. Всё. Это основное. Все основные конфликты, всё там. Может быть, география играет роль, может быть. Может быть, и нет. Ещё интересный факт: вирусы возникают все в экваториальной части. Только там. Оттуда начинается и движение. Оттуда. Не откуда-нибудь. Может быть, это тоже что-нибудь означает? И так же, как вот я говорю, сейчас особенно это заметно, что предупреждают людей: «Люди, остановитесь! Остановитесь! А то…». Нет, остановиться не можем уже. Уже не можем. Поэтому есть над чем подумать.

Ученик: Ну как бы логически понятно, а вот то, что с этим делать…

Учитель: Что с этим… А что с этим уже сделаешь? Ничего. Надо было раньше думать. Посмотрите, я же всё время говорю, что с Земли никуда ничего не улетает. Всё на Земле находится. Всё на Земле варится, все мысли удерживаются силой тяготения, все удерживаются вокруг Земли, всё. Поэтому тут и облака разные перемещаются из одного конца в другой, никуда не исчезают облака. Это кажется, что они растворились, они просто потихонечку переместились, изменили свою форму, пошли дальше, но атмосфера вся – она вокруг Земли. Всё время. Независимо от того, где у вас там в Новосибирске взрыв был, где там ещё что-то, всё варится на этой Земле. Всё время. Даже пускай по микрочастицам, но поступает в атмосферу всё время, всё время. Не говоря уже об огромных островах мусора, которые плавают там в океане. И ещё что-то. Хорошо, мы эту часть как бы не видим, а там люди всё время живут в этом, и парятся в этом всё время. Мы видим только одну более-менее такую допустимую форму жизни, а форма жизни самая разнообразная по всей Земле, самая разнообразная. И поэтому, конечно, надо бы думать обо всех людях, как всем жить спокойно в мире, а не только себя стараясь очистить, иначе будет… что называется, диффузия пойдёт. Процесс диффузии, перемещение с одной стороны в другую, пойдёт это всё активно. Поэтому очень интересно, что значит в кавычках, человечество довело себя до определённого состояния, до определённого уровня, когда уже, собственно говоря, дальше-то делать нечего. Дальше, если мы не найдём какую-то форму, как очистить всё, а мы не найдём, то тогда всё очень логично идёт к победному завершению. И мы можем победно отрапортовать о том, что мы пришли первые к концу. Поэтому здесь, конечно, надо серьёзно нам продумать. А здесь нам мешают… ну мы говорим, просто описываем все состояния, которые нам мешают. Что нам мешает с телом работать? Собственно, лень, пассивность, нежелание. Нам легче выпить таблетку. Кто сказал, что таблетка хорошо? Никто. Мы сами решили. Сами решили. Соответственно, имеем ту медицину, которая есть, которая становится всё более такой узкоспециализированной. Поэтому мы просто опускаем эту часть, как бы не смотрим на это здраво, но посмотрим теперь на позицию врача. Вот врач смотрит на ваше сердце. Ага, видит, допустим там, порок сердца, но говорит: «Ну ладно, оно ещё дотянет лет десять, ну и ладно, и не скажу ему об этом. Подумаешь, какая разница? Чего он там будет лекарства какие-то пить?» Всё. А другой врач увидит: «О! У тебя порок сердца!» Напугает. И тот раньше ещё уйдёт. Спрашивается, что делать надо? Говорить о пороке сердца или нет? Это непонятно. На самом деле, смотря кому. Кому-то сказать надо, а кому-то нет. Как выбрать? Здесь непонятно опять же. Потому что одному сказать надо, потому что он такой расчётливый, въедливый и рассчитает свои силы там на этот срок, а другому скажешь – он в панике, и из головы его всё выйдет, только в панике будет ждать, когда же наконец рванёт. И как поступать? Непонятно. Опять же, кто довёл до этого состояния людей? Сам себя человек, сам. Сам человек довёл до этого состояния.

И сейчас очень важно, что мы медитируем на общий покой. Да вот, общий покой, ещё разочек его рассказываю. Потому что сейчас вот большая часть людей находится в некоем таком взвинченном состоянии. Потому что уже кто-то чувствует, кто-то видит, кто-то понимает, что что-то не так, но не знает, что делать, не знает, каким образом быть, никто не подсказывает, не говорит – как. Поэтому надо, чтобы, по крайней мере, было более-менее спокойно, чтобы как можно меньше было каких-то таких бурных вспышек, бурных активностей. Надо, чтобы более-менее мы были спокойны тогда и, как я вам всегда говорю, в панику не впадали. Потому что паника – советчик плохой. В панике вы можете сделать столько глупостей разных. А, когда нет паники, тогда более-менее разумно. Разумно. Поэтому, конечно, любые действия наши, опять же к медицине вернусь, любое оперативное вмешательство, любое, сокращает срок нашей жизни. Сокращает срок нашей жизни. Любое. Поэтому это тоже важно знать. Но никто об этом не знает. Или все думают о хорошем. Все думают, что «вот я буду жить теперь двести лет, мне операцию сделали». Поэтому всё в мире тесно взаимосвязано. Всё. Все люди тесно взаимосвязаны. Никто не существует отдельно. Никто. Все влияют друг на друга тем или иным образом. Тем или иным способом. Всё время. Всё время взаимодействуем. Взаимодействуем. Не всегда непосредственно, иногда опосредованно через какую-то силу, но всё время взаимодействуем. Всё тесно взаимосвязано. И Земля, конечно, наша всё это пока выносит. Выносит, но скоро уже ресурс её заканчивается. Какие вопросы есть?

У меня пока пожелание одно – медитация на спокойствие, а в свободное время попытайтесь подумать: «А что, собственно говоря, мешает нам что-то изменить? Ну что? Кто мешает? Зачем? Почему? Как?» Всё что угодно можно изменить. Всё! Всё! Но почему-то не меняется. Почему-то не меняется. И что делать со смертью опять же? Надо решить для себя этот вопрос, решить.

Ученик: Со смертью, как выходом из тела? Или со смертью вообще?

Учитель: Со смертью, со смертью. Чего там выдумывать, как вы говорите. Ну вот со смертью, со смертью. Вот вы вышли и сгниёте. Вот и всё. Это неправильно, так не должно быть, потому что вы просто отмахиваетесь от ответа на этот вопрос. Поскольку вы не знаете, как на него отвечать, вы отмахиваетесь от него. Но на самом же деле вы будете кричать и плакать, и стонать, что вот «я не хочу так, я не хочу, чтобы было так больно». И ещё что-то. Ну и что? Будете потом говорить: «Вот надо было раньше думать! Почему я не хотела так вот?» Да? Потом – раньше… а вот не хотели. Поэтому всё-таки я предлагаю об этом задуматься. Об этом задуматься. Конечно, не сказать что-то, опять же очередные глупости. Не как в Питере мне сказал кто-то фразу: «Вот ну опять вы на конька своего сели!»

Ученик: Продумать как бы момент ухода, ну как бы обстоятельства…

Учитель: Да не продумать обстоятельства, а просто вообще поразмышлять на эту тему. Конечно, мы уходим от этого вопроса, но как бы вы хотели уйти? В кругу семьи, деток, внуков. Все сели вокруг, да, и радостно провожают вас. Без паники, без всего. Вот.