В Кандагаре он находился десять дней, затем отбыл в Кабул, куда прибыл 7 декабря 1837 г. В Кабуле он встретился с эмиром и передал ему послание русского царя и поручения властей. В результате встреч в Кандагаре и Кабуле Виткевичу в целом удалось выполнить поручение царских властей – примирить эмира с его кандагарскими братьями, договориться о расширении русско-афганской торговли и даже обещать эмиру содействие России в деле возвращения Пешавара.

Одновременно с Виткевичем в Кабуле находился и А. Бёрнс, представитель британских властей Индии, с которым Виткевич несколько раз встречался. Бёрнс докладывал своим властям обо всех переговорах российского представителя с эмиром. Англичане зорко следили за переговорами Виткевича в Афганистане. В парламенте и прессе Великобритании была поднята шумиха с обвинениями России в действиях, «угрожающих безопасности британских владений в Азии».^[14] Царское правительство, стремившееся достичь взаимопонимания с Великобританией в политике, касающейся Османской империи, и не желавшее обострения отношений с Лондоном, отозвало своих представителей из Тегерана и Кабула, «превысивших», как оно считало, свои полномочия в афганском вопросе, и не воспользовалось успешным итогом переговоров Виткевича. Министр иностранных дел России К. В. Нессельроде, оправдываясь перед Лондоном, даже стал убеждать англичан, что русский офицер был послан в Афганистан лишь исключительно для сбора сведений о торговле и в ответ на обращение к царю самого афганского эмира. Однако британцы не приняли подобных объяснений. Они использовали пребывание русского посланца в Кабуле в качестве предлога для развязывания вскоре начавшейся первой англо-афганской войны (1838–1842), и хотя афганцы не потерпели поражения в этой войне, она стоила Афганистану огромных жертв.

Во второй половине XIX в. цель превращения Афганистана в зависимую страну была превалирующей во внешней политике Великобритании в отношении этого государства. В результате ряда англо-сикхских войн (в 1845–1846 и 1846–1849 гг.) к 1849 г. Великобритания завладела Пешаваром и всем государством сикхов в Пенджабе. С этого времени границы британской Индии вплотную подошли к нынешним границам Афганистана. В 1855 г. англичане подписали договор с афганским эмиром Дост Мухаммад-ханом о взаимной дружбе и мире, а в 1857 г. он был подтвержден новым англо-афганским договором, по которому эмиру назначалась субсидия на военные расходы.

После первой англо-афганской войны Россия еще долго не имела официальных контактов с Афганистаном. Лишь в конце 1857 г., после длительной паузы в двусторонних отношениях, царские власти предприняли попытку восстановить связи с Дост Мухаммад-ханом. В Афганистан была направлена научно-дипломатическая миссия во главе с известным востоковедом и дипломатом Н. В. Ханыковым. Осенью 1858 г. миссия прибыла в Герат. Эмиру в Кабул было отправлено письмо с просьбой о возможности приема миссии. Но эмир не принял миссию, мотивируя свой отказ тем, что ввиду сложившихся с Великобританией отношений он находит нежелательной встречу с русскими посланцами. После трех месяцев ожидания ответа из Кабула миссия выехала в обратный путь.

Таким образом, миссия Н. В. Ханыкова не достигла своей политической цели. Однако оставленные потомкам научные результаты исследования края (этнографические, археологические, нумизматические и др.) сохраняют свою ценность и поныне и еще долго будут служить важным историческим источником для исследователей.

Царские власти также активизировали свою деятельность на Среднем Востоке. В 70-е годы XIX в. Россия уже прочно укрепилась в Средней Азии. В 1867 г. было создано Туркестанское генерал-губернаторство с центром в Ташкенте, и пределы российской империи подошли к северным границам Афганистана. Таким образом, Великобритания на Юге, а Россия на Севере стали непосредственными соседями Афганистана, и эта страна, в силу своего геополитического положения, оказалась в орбите пристального внимания соперничавших между собой в этом регионе крупнейших империалистических держав – Великобритании и России, превратилась в объект их противостояния. Как полагают некоторые исследователи, «Россия и Англия, надвигая свои аванпосты, и не подозревали в то время о том ужасном для обеих соперничестве, которому суждено было появиться и развиться в XIX в.»^[15].

После кончины Дост Мухаммад-хана, по его желанию, эмиром Афганистана стал его сын Шер Али-хан (1863–1879). Однако вскоре его сводные братья Мухаммад Афзаль-хан и Мухаммад Азам-хан начали оспаривать афганский трон. Англичане поддержали противников Шер Али. В 1866–1867 гг. Мухаммад Афзаль-хану удалось в нескольких сражениях разбить войска эмира и занять Кабул и Кандагар. 21 мая 1866 г. после овладения Кабулом он стал эмиром. Англичане незамедлительно признали Афзаль-хана эмиром Кабула и Кандагара, а эмир Шер Али-хан укрепился в Герате. Но очень скоро Мухаммад Афзаль скончался (7 октября 1867 г.), и эмиром был провозглашен Мухаммад Азам, однако его правление было недолгим. Мухаммад Азам и сын Афзаля Абдуррахманхан, потерпев поражение в борьбе за трон с Шер Али-ханом, покинули страну.

Эмир Афганистана Шер Али-хан (1863–1878 гг.)

Мухаммад Азам-хан ушел в Индию, а Абдуррахманхан бежал в российские владения: через Харасан, русские Хиву и Бухару в Самарканд, где с разрешения властей туркестанского генерал-губернатора проживал до конца 1879 г. на содержании русских властей^[16].

Шер Али-хан занял Кабул и превратился в единоличного правителя Афганистана. В 1868 г. англичане признали власть Шер Али-хана и оказали ему некоторую поддержку оружием. В начале 1869 г. вице-король Индии лорд Майо пригласил его для переговоров в индийский город Амбалу. Эмиру пришлось признать условия договоров 1855 и 1857 гг. Дост Мухаммад-хана с англичанами. Взамен он получил субсидию в 600 тыс. индийских рупий, 12 пушек, 6500 ружей и декларативное обещание о невмешательстве во внутренние дела Афганистана.

В начале правления Шер Али-хана Афганистан представлял собой слабо централизованное феодальное государство. Власть феодалов на местах была весьма сильной. Сардары содержали войска за свой счет, а все налоги взимали в своих уделах сами. Лишь незначительную часть налогов отсылали в центральную казну. Эмир Шер Али-хан не мог мириться с этим и приступил к укреплению центральной власти, проведению в стране серьезных внутренних преобразований и ряда реформ: административной, налоговой, военной и других, направленных на модернизацию страны и выводу ее из отсталости.

Была усовершенствована административная система. В 1874 г. по образцу европейской были созданы министерства: иностранных дел, обороны, финансов, внутренних дел под началом премьер-министра. Эмиру удалось реорганизовать афганскую армию. Он создал вполне боеспособное регулярное войско, насчитывавшее до 50 тыс. воинов при 300 орудиях, ввел строевой устав, переведенный с английского на языки пушту и дари. Этот устав был издан в Кабуле в 1872/1873 г. В области налоговой системы вместо натуральных сборов вводился поземельный налог в денежной форме, хотя полностью провести данную меру в жизнь ему не удалось. Кроме того, эмир поощрял создание различного мелкого домашнего производства, улучшил пути сообщения в стране – были построены новые дороги и мосты. В Кабуле и в других городах страны была организована полиция и т. п.

В области культуры именно при Шер Али-хане были проведены некоторые преобразования на новый лад. Вплоть до правления этого эмира в стране существовали лишь мусульманские богословские учебные заведения – мактабы и медресе. Эмир Шер Али-хан впервые в Афганистане на свои собственные средства основал первую государственную светскую школу европейского типа – в цитадели Кабула Бала Хисаре. Эта школа состояла из двух отделений – военного и гражданского, здесь впервые были организованы курсы английского языка, на которых преподавали учителя, приглашенные из Индии^[17]. В 1870 г. впервые были налажены современная почтовая связь между Кабулом и другими городами Афганистана, первое почтовое обслуживание между Кабулом и Пешаваром. Почтой могли пользоваться как государственные чиновники, так и частные лица. Началось литографское издание книг на оборудовании, закупленном в Индии. В результате в 1870/1871 г. в Афганистане была введена в обращение первая афганская почтовая марка, а до 1878 г. всего было выпущено 105 видов марок^[18]. Как свидетельствуют очевидцы, литографическим способом были отпечатаны марки достоинством в одну, половину, четверть и десятую часть рупии^[19]. В этой же литографии в 1873–1879 гг. стали издавать первую афганскую газету «Шамс ан-нахар» («Полуденное солнце»). В 1878 г. был издан «Календарь» («Таквим») со сведениями общеобразовательного характера. Как считает известный афганский историк Мир Гулам Мухаммад Губар, именно при Шер Али-хане в Афганистане появились первые ростки капитализма. В доказательство своего тезиса исследователь приводит использование наемного труда на строительстве нового города Шер-Пур близ Кабула, где «тысячи солдат получали жалование»^[20].

Все эти усилия эмира не прошли даром. В целом в 70-е годы XIX в. при Шер Али-хане в Афганистане были осуществлены мероприятия, приведшие к определенному прогрессу в экономике и культурной жизни. Но все нововведения и модернизация страны были прерваны второй англо-афганской войной (1878–1880), отбросившей Афганистан назад в его развитии и стремлении вырваться из отсталости. Реформы Шер Али-хана в области административной, налоговой и военной системы, нововведения в области просвещения, прессы, связи во многом предвосхитили то новое, что появилось в Афганистане десятилетия спустя.

В середине XIX в. Великобритания стала мощной промышленной, индустриальной державой, и колонии служили для нее не только источником сырья, но и важным рынком сбыта товаров. Она неустанно оберегала свои колонии от посягательства других европейских держав и постепенно расширяла сферу своего влияния в Азии и других частях света, что не раз приводило к военным столкновениям. В Афганистане это война 1838–1842 гг., в Пенджабе – 1845–1849 гг., в Бирме – 1852 г.; в Китае – 1856; в Иране – 1856–1857 гг. Англичане стремились подчинить Афганистан своему политическому и экономическому влиянию, а если удастся, использовать эту страну в качестве плацдарма для проникновения и на Среднеазиатские рынки. Но в 70-х годах XIX в. Россия уже твердо стояла в Средней Азии, и именно здесь особенно остро столкнулись интересы России и Великобритании. Вместе с тем России в своих отношениях с Афганистаном постоянно приходилось учитывать интересы Великобритании в этой стране.

В 1773 г. после долгих переговоров с Лондоном царское правительство признало Афганистан находящимся «вне сферы русского влияния»^[21]. Тогда же были определены границы между Бухарой и Афганистаном по р. Амударье, а это развязывало руки англичанам, перешедшим вскоре в отношении Афганистана от политики «закрытой границы» (Close border policy)^[22], т. е. подчинения этой страны путем дипломатического нажима, экономического давления и прочими способами к активной, агрессивной «наступательной политике» (Forward policy). При этом они широко использовали лозунг «русской угрозы Индии». Эти два направления во второй половине XIX в. составляли суть политики Великобритании не только в Афганистане, но и в регионе в целом. Используя лозунг «русской угрозы Индии», англичане захватывали все новые территории, превращая их в свои колонии, и вмешивались во внутренние дела независимых государств.

Переход Великобритании к открыто агрессивной политике в Афганистане и развязывание военных действии на его территории позволили ей в значительной степени обеспечить свои особые интересы к северу от своих индийских владений. Свою агрессивную политику в отношении Афганистана Великобритания стала практически осуществлять с 1865 г. С появлением известного меморандума сэра Генри Роулинсона в 1868 г. и после того, как Россия окончательно завершила завоевание и присоединение к своим владениям Хивы в 1874 г., в Афганистане была запущена политическая и военная машина в новом виде^[23].

Премьер-министр Великобритании Б. Дизраэли^[24] и тогдашний министр по делам Индии Р. А. Т. Солсбери^[25] выполнение этой программы возложили на вице-короля Индии лорда Э. Р. Литтона.

С 1875 г. англичане стали все активнее проводить свою деятельность в Белуджистане и вели переговоры с ханом Келата. Они не жалели золота для подкупа и привлечения местных ханов на свою сторону и превратили Келат и Кветту в свой укрепленный военный центр, поставив Кандагар под прямой прицел. Как считал Литтон, для безопасности Индии следует действовать наступательно. Стратегия, основанная только на обороне, всегда приводит к поражению^[26]. С 1876 г. лорд Литтон уже стал вмешиваться во внутренние дела Афганистана.

Такое поведение англичан возмущало эмира Афганистана Шер Али-хана. Он отклонил приглашение вице-короля прибыть в Индию для участия в церемонии присвоения королеве Великобритании титула «Императрица Индии», ибо, с его точки зрения, «это был особый меджлис индийских принцев, а не меджлис падишахов независимых иностранных государств»^[27]. Лорд Литтон предостерег эмира, правителя самостоятельного государства, не иметь впредь никаких сношений с другими державами, в особенности с Россией, без уведомления об этом английского правительства и его согласия. Литтон также потребовал согласиться на «пребывание представителей английского происхождения в Кабуле, Герате и на границах страны. Пусть [эмир] откроет пути передвижения английских чиновников в Афганистане и согласится взять ответственность за их охрану», а также допустить в Кабул для переговоров миссию во главе с Льюисом Пелли^[28].

Эмир хорошо знал, что во всех переговорах англичане «расставляют политическое кольцо в виде сети и стараются ставить соперника в трудное положение ни в одном, так в другом [вопросе]». Поэтому он отклонил требования вице-короля, мотивируя это тем, что «прибытие английской миссии в Кабул встретится с опасностью со стороны афганского народа»^[29]. Увидев сопротивление Шер Али-хана, Литтон высказался в том смысле, что «Афганистан должен опираться либо на Англию, либо на Россию, в противном случае это государство должно быть расчленено, разделено и полностью уничтожено»^[30].

Лорд Литтон сравнивал Афганистан с «пшеничным зерном между двумя жерновами», и если Англия и Россия пожелают, он мгновенно исчезнет с лица земли. Кроме того, вице-король пригрозил, что «если эмир примет эти условия, то пусть пришлет своего представителя в Пешавар для переговоров. А если не примет… английское правительство будет вести переговоры с правительством России и добьется ее согласия на то, чтобы Афганистан исчез с карты вселенной, а Россия для такого согласия лучше готова, чем Шер Али-хан»^[31].

После подобных заявлений Шер Али-хан потерял всякую надежду на дружественные отношения со стороны Великобритании.

Эмир предпринял попытку исправить или, по крайней мере, смягчить «враждебные планы Англии».