Прошение императору Рудольфу

Нашему милостивому государю, его величеству Римскому императору, королю Венгрии и Богемии, я, Генрих фон Штаден, смиренно и покорно представляю это прошение.

Милостивый государь, достославнейший, всемогущий, непобедимый Римский император, король Венгрии и Богемии!

Как до сего времени управлялась Русь, как князья содержат свои земли, вотчины и поместья^[1], как они воюют против своего наследственного врага, крымского хана^[2]; где они обычно сталкиваются с ним, как крымский хан разорил страну, как он сжег Москву и с какой решимостью стремится завоевать Русь и увезти великого князя и двух его сыновей в Крым, лишив богатства, – все это вы, ваше императорское величество, найдете в моем письменном донесении. Кроме того, в этом донесении я описал, как великий князь без жалости и милосердия убил правителей своей собственной земли, как это произошло, и как всемогущий Бог наказал страну голодом и чумой, а также о других событиях, которые имели место.

Я передаю эти записки, чтобы сорвать планы крымского хана [по завоеванию Руси]^[3]. Его поддерживает турецкий султан, люди из Казани и Астрахани, ногайцы, татары и князь Михаил Черкасский. Я не говорю о короле Польши, поскольку он зависим от турецкого султана, как и крымский хан^[4]. Милосердный Господь так часто и чудесно хранил меня в этой стране и вызволил оттуда невредимым – как правдиво повествует мое донесение, – что воля Господа, по-видимому, состоит в том, что мне надлежит открыть вашему императорскому величеству все эти обстоятельства и возможности. Поэтому, следуя пожеланиям и стремлениям вашего императорского величества, я смиреннейше пишу об этих вещах просто и коротко. Но если будет нужно, я готов сделать устный или письменный доклад с подробным изложением фактов, дабы ваше императорское величество воспользовались и удовлетворились им. Когда я был послан в Польшу, польский король готов был многое дать, дабы иметь от меня такой доклад. Я получил несколько предложений о написании такого доклада, однако решил этого не делать^[5].

Со всем смирением прошу ваше императорское величество милостиво принять от меня этот доклад. Я замыслил его со всей искренностью и с ликованием жду, что Господь позволит мне лицезреть ваше императорское величество собственными глазами. Теперь меня ничто не беспокоит. Я вверил свою душу одному Господу, и мои глаза и сердце должны быть готовы, чтобы всю оставшуюся жизнь честно служить вашему императорскому величеству так, как вам будет угодно.

Я смиренно прошу ваше императорское величество сохранить эти записки, тщательно рассмотреть прожект и претворить его в жизнь, дабы такая хорошая возможность не была упущена. Вместе с тем я прошу, чтобы мой доклад не копировался и не стал общеизвестен! Причина следующая: великий князь не жалеет средств, чтобы узнать о происходящем в других королевствах и землях, и делается это с соблюдением наивысшей секретности. Вероятно, через купцов он располагает связями при императорском дворе, а также королевских дворах и дворах принцев. Купцов снабжают деньгами для подкупа, который великий князь желает использовать, чтобы защититься от нежелательных сюрпризов. Если бы он узнал об этом прожекте, то смог бы укрепить описанную мной береговую линию путем строительства укреплений в устьях рек и отправки туда гарнизонов.

Можно предположить, что я делаю все это ради денег или иного вознаграждения. Но я отвечу, что делаю это по собственной воле для удовольствия вашего императорского величества, не ожидая никакой награды. На Страшном суде я буду чувствовать себя в долгу перед всемогущим Господом, его сыном Иисусом Христом и Святым Духом за то, свидетелем чего позволил стать мне Господь и что я описал в своих записках^[6]. И еще, по причине того, что я был рожден подданным вашего императорского величества, и все родственники мои проживают под той же высокочтимой и широко известной властью, я считаю своим долгом сообщить об этих вещах.

Настоящим я обещаю, что когда ваше императорское величество предпримет это христианское дело и претворит мое предложение в жизнь, я, Генрих фон Штаден, продолжу служить вам верой и правдой. Из моего доклада ваше императорское величество может узнать, как мне удалось поступить на службу к великому князю, который является наследственным врагом всех христиан и неописуемым тираном. Гораздо более разумно мне служить вашему императорскому величеству, под властью которого мирно прожили свои дни мои родители. Я чувствую себя обязанным служить вам – главе всех христиан – любым возможным способом, дабы ваше главенство не пресекалось и не ослабевало, а лишь ширилось. Для большей достоверности я подписываю это своей собственной рукой. Смиреннейший и преданный слуга вашего императорского величества,

Генрих фон Штаден

Земля и правление в Московии

Описание Генрихом фон Штаденом великого князя Московского, ситуации и положения дел в стране в целом и то, как там живут и как ведут себя.

Самому знаменитому, всемогущему и непобедимому Римскому императору, королю Венгрии и Богемии, Рудольфу, нашему благородному государю. Быстро и кратко изложено на бумаге мною, Генрихом фон Штаденом.

На Руси при дворе великого князя в городе Москве было много князей – иными словами, принцев, – которые владели собственными землями, городами, дворцами и деревнями, а именно: князь Владимир Андреевич [Старицкий]^[7], князь [Иван] Дмитриевич Бельский, князь Михаил Воротынский, князь Никита Одоевский, князь Андрей Курбский, князь Василий Темкин, князь Петр Шуйский и еще много князей, еще Иван Шереметев и [Иван Иванович] Ту рунтай[-Пронский], а также Алексей Басманов и его сын Федор, Иван Мстиславский и много других начальственных людей высокого чина.

Эти люди постоянно участвовали в военных походах против наследственного врага России – крымского хана. Для этого среди них выбирались пятеро начальников, которые ежегодно менялись на других. Каждый начальник имел войско из принадлежащих ему уездов и городов^[8]. Другие князья и бояре приводили отряды из своих поместий и вотчин в соответствии с разрядными списками. Пятый [полк, который шел] в середине между четырьмя другими был самым главным, потому что в этом среднем полку находился представитель великого князя. Когда враг вступал с ними в бой, пять полков действовали раздельно, каждый со своим начальником. Когда они наступали на врага, первый полк шел прямо вперед, второй двигался вправо, третий влево, четвертый полк шел последним. Тот полк, который атаковал неприятель, становился первым. Воевода немедленно брал на себя командование им или отправлял капитана. Это был авангард. Другие полки оставались на месте в боевом порядке и при необходимости посылали отряды на помощь командующему [авангардом] так, чтобы враг не мог прорвать боевые порядки с флангов или сзади и командующий центрального полка не был ранен, или не оказался под угрозой.

Эти военные начальники и другие им подобные по очереди на два года принимали на себя обязанности правителей, воевод или наместников в определенных уездах и городах страны. [Аристократов было больше, чем постов.] Когда два года истекали, они сменялись. После этой смены все грехи, тяготы, произвол, притеснения и насилие, которым они подвергали крестьян и торговцев, полностью забывались. У них имелись книги законов, которые полагалось использовать для справедливого суда, но ими не пользовались.

Царь Иван IV

Кроме них, в Москве были бояре из знатных родов, которые исполняли обязанности судей и держали все правление в своих руках. В каждом судебном дворе сидел один из них или какой-нибудь другой князь или боярин, и все остальные члены суда и младшие чины должны были писать то, что им велел судья.

Когда великий князь отсутствовал в Москве, главным боярином и судьей был Иван Петрович Челяднин^[9]. Он один имел привычку судить справедливо, за что был любим простыми людьми.

Никита Фуников, Хозяин Юрьевич Тютин и дьяк Григорий Кокуров состояли в Государственном казначействе [Казенном дворе]. Они получали все деньги из других канцелярий – доход государства – и выдавали их из казны по своему усмотрению. Они постоянно выжимали из простого народа третий пфенинг и хорошо набивали себе карманы, одновременно с этим представляя великому князю отчеты в полном порядке.

Никита Романович отвечал за подклетные села. Это были селения, принадлежащие двору. Что он там делал, не обсуждалось, поскольку он приходился великому князю шурином.

Путило Михайлович и Василий Степанович состояли в Земельной канцелярии [Поместном приказе]. Эти двое хорошо набивали себе карманы, потому что, хотя им было приказано просто назначать поместья, за половину из них они брали деньги, а те, кто не мог ничего дать, ничего и не получали.

Иван Григорьевич [Выродков] сидел в Военной канцелярии [Разрядном приказе]. Князей и бояр, которые платили деньги этой канцелярии, не включали в воинские [разрядные] списки, а те, кто не мог заплатить, должны были участвовать [в военной кампании], даже если в строй они могли явиться с одной лишь дубиной. В этой канцелярии занимались и всеми польскими делами.

Иван Булгаков сидел в Казначействе двора [приказе Большой казны]. Сюда поступали деньги из других городов и областей. Здесь же их взвешивали, и каждый раз пятая часть терялась еще до того, как их успевали пересчитать. А когда деньги выдавались из этой канцелярии, десятая часть постоянно исчезала.

В канцелярии по уголовным делам [Разбойном приказе] сидел Григорий Шапкин. Если кого-то арестовывали за убийство, совершенное где-либо в стране: в уездах, городах, деревнях или на большой дороге, и он задолжал деньги, его подстрекали [служащие канцелярии] и заставляли обвинять какого-нибудь торговца или богатого крестьянина в том, что он помогал совершить убийство. Так эти большие люди получали деньги.

Иван Долгорукий и Иван Мятлев заседали в суде нижней инстанции, иначе Земском дворе. Всех, кого находили ночью пьяным на улице, хватали и приводили сюда. Штраф составлял десять алтын, что равно тридцати польским грошам. А если где-то в подпольных кабаках находили пиво, медовуху или вино, все это забирали и привозили в этот двор. [Виновный] должен был уплатить установленный штраф два рубля, что равнозначно шести талерам, а потом его публично пороли кнутом на рыночной площади. За всем этим наблюдало множество приказчиков^[10], иначе служащих. Они имели право восстанавливать справедливость до того, как человек предстанет перед судом, но в то же время могли поступать несправедливо. Если этим служащим не нравился какой-то купец или торговец и у него были деньги, к нему в дом засылали мальчишку-бродягу с бутылкой вина за пазухой. Сразу же вслед за ним появлялись приказчики с понятыми, которые арес товывали мальчишку, хозяина и хозяйку дома, а с ними слугу и служанку. Хозяин уже не мог спрятать кошелек, если хотел спасти свою шкуру.

Имелось много недельщиков^[11], которых можно было за деньги в зависимости от расстояния отправить в любой конец страны, чтобы привести человека в суд. В зависимости от того, как далеко жил обвиняемый, ему назначалась дата, когда надлежало явиться [в суд]. Недельщик, когда в первый раз приезжал на место, брал двух-трех свидетелей с ближайшей таможни на границе вотчины или уезда и передавал повестку в суд в дом или на двор обвиняемого. Это повторялось три раза. Если обвиняемый давал деньги, его оправдывали, даже если он был виновен. Если же не приезжал, обвинитель мог арестовать его, связать и пороть на рыночной площади, пока он не заплатит. Еще обвинителю разрешалось, если он хотел, сделать обвиняемого крепостным, и он не подлежал помилованию, пока не платил с процентами. В противном случае его на всю оставшуюся жизнь отправляли крутить ручную мельницу. Многих злодеев подстрекали выдвинуть ложное обвинение против какого-нибудь купца или богатого крестьянина, но для этого требовалось [соблюдение] законной процедуры. Так эти злодеи зарабатывали деньги.

Обыкновенно все письма полагалось отправлять через Ямскую избу – почтовую канцелярию. Часто служащие накапливали письма, а потом рассылали все их разом. При этом они [по общему мнению] завышали число нанятых лошадей и оставляли себе деньги, которые полагалось передавать в казну.

В эту канцелярию поступали все прошения для прочтения, одобрения и подписания великим князем. Те, у кого были деньги, получали свои прошения подписанными, а небогатые горожане и простолюдины не получали никакого ответа, пока ничего не дадут. Только тогда их прошения читали и подписывали. Это называлось «Рука руку моет».

В Казанской и Астраханской канцеляриях [приказах] и [в соответствующих им землях] тоже хорошо набивали себе карманы, как и в окрестных улусах [селениях кочевников] луговых и нагорных черемисов^[12].

В Рязанской канцелярии [Рязанском приказе] в свое время тоже вели себя самым бессовестным образом. Однако сейчас это под запретом. Эту землю [Рязань] подчинил себе крымский хан так же, как великий князь поступил с Ливонией.

В Посольской канцелярии [Посольском приказе] сидел Андрей Васильевич. Всеми делами с германцами и татарами занимались здесь, сюда же поступал доход от Карелии. Каждый день в канцелярии толпились переводчики из разных стран. У этих переводчиков тоже были дворы и годовое содержание. И здесь творились те же фокусы, что и в других канцеляриях.

Иван Тарасович Соймонов вместе с одним приказным сидел в яме, иначе дворе, где все иноземцы получали свое ежедневное денежное довольствие. Если иноземец не получал свою медовуху и денежное довольствие в течение десяти, двадцати или тридцати дней, то, когда он хотел их забрать, десятая часть удерживалась.