Цитаты из книги «Глазами клоуна»

Есть чудесное слово: «Ничто». Думай ни о чем. Ни о канцлере, ни о «католоне», думай о клоуне, который плачет в ванне и расплескивает кофе себе на туфли.

Я вдруг заметил, что лежу в ванне и плачу, и тут же сделал неожиданное открытие из области физики: слезы показались мне холодными. Раньше они всегда казались горячими. И я за последние месяцы, когда напивался, часто плакал такими горячими слезами. Я стал думать о Генриетте, об отце, о вновь обращенном Лео и удивился, почему он до сих пор не дал о себе знать.

Я еще раз помахал вслед трамваю, которым уезжала Генриетта, и прошел через наш парк домой, где родители и Лео уже сидели за столом. На обед был жиденький суп, на второе – картофель с соусом, а на третье – яблоко. И только за третьим я спросил маму, куда поехала на пикник школа Генриетты. Мама усмехнулась и сказала:– Что за чепуха, какой там пикник! Она уехала в Бонн поступать в противовоздушные войска. Не срезай кожуру так толсто, сынок. Вот, смотри!И она действительно, взяв кожуру с моей тарелки, поскребла ее и сунула себе в рот тонюсенький ломтик яблока – все, что она сэкономила. Я посмотрел на отца. Он опустил глаза в тарелку и молчал. И Лео промолчал, но когда я снова посмотрел на мать, она проговорила своим кротким голосом:– Пойми, каждый должен выполнять свой долг, чтобы выгнать жидовствующих янки с нашей священной немецкой земли.Она посмотрела на меня такими глазами, что мне стало жутко, потом с тем же выражением взглянула на Лео, и мне показалось, что она готова тут же послать и нас обоих на бой с «жидовствующими янки».

небрежностью этого автоматизма. С тех пор как Мари бросила меня, чтобы выйти замуж за Цюпфнера, за этого католика, все мои движения стали еще более автоматичными

– Но дело срочное, – сказал я.– Смертный случай? – спросил он.– Не совсем, – сказал я, – почти…– Значит, тяжелая травма?– Не совсем, – сказал я, – травма скорее внутренняя.– Ага, – сказал он, и его голос стал мягче, – значит, внутреннее кровоизлияние.– Нет, – сказал я, – душевная травма. Речь идет о чисто душевной травме.

Ненавижу неубранные комнаты, но сам убирать не умею

Лучше подождите до конца двадцатого века, а потом уже можете ненавидеть девятнадцатый

По сравнению с ним даже моя мать казалась мне человеком.

мы оба знали, что мы не реалисты, и мы оба презирали тех, кто говорил о «реальной политике»

Среди ослов царит полнейшая распущенность. Моногамны вороны, колюшки, галки, иногда носороги