Вошедший покачал головой. Он был высокого роста, в потертом армейском плаще, волосы с сединой. Лицо красивое, но словно смертельно усталое. Глаза синие. Муха трепетала. Гость внимательно рассмотрел насекомое, пришпиленное вилкой к столешнице, перевел взгляд на бывшего портного.

– Как ты это делаешь, Стефан? Никогда не понимал.

– Это секрет, Венемир. Секрет не для таких, как ты, а для таких, что наливают кому-то вроде меня пива.

Названный Венемиром кивнул.

– Хозяин, шесть кружек! – велел он.

Брови Стефана поползли вверх.

– Ты ждешь кого-то еще, Вена?

– Я жду, что выпью не одну кружку. А еще, что ты вылакаешь оставшиеся четыре.

Стефан ухмыльнулся.

– Обижаешь. Я вылакаю больше, Вена. Ты всегда меня недооценивал.

Венемир хмыкнул.

– Никаких сомнений. Но заплачу я только за эти шесть. – Он отодвинул лавку и сел напротив. – Выбирай, Стефан, или слушаешь меня и пьешь, или слушаешь меня без пива. Так как? Что ты решил? Время идет.

Стефан покачал головой.

– Сдается мне, Вена, нет тут никакого выбора. – Он облокотился на стол и посмотрел собеседнику в глаза – на удивление трезвым взглядом. – Но возьми на две кружки больше – от твоих речей мне всегда хочется пить. Никогда не понимал! Какая-то странная связь между твоими словами и моей жаждой.

– Хозяин, еще пива! – Венемир положил ножны с мечом на лавку. – И не спи, дай закуски. Сыру копченого, рыбы соленой, холодца с хреном…

– И вилку, – добавил Стефан.

– И вилку, – согласился Венемир. – Вилку обязательно. Куда нам без вилки?

* * *

– Ни в какую, значит, не сдаваться. Держаться, значит, до посинения. Так господин полковник приказали.

Венемир вздохнул:

– А когда это посинение наступит, полковник не сказали?

Гонец задумался.

– Не-а, – сказал наконец. – Не говорили. Может, завтра, может, через неделю. Как узнать, если некры отовсюду прут? Вы, господин офицер, думайте сами. А мне это… ехать надо.

Венемир кивнул. Все было ясно. В прозрачном воздухе плыло предчувствие дневной жары. Вдалеке, на фоне светлеющего неба, над рекой застыл Он.

Проклятый и прекрасный.

Мост.

Который им теперь предстояло защищать. «А ты чего ждал? – подумал Венемир. – Ты же знал, рано или поздно тобой заткнут какую-нибудь дыру».

Похоже, это время наступило.

* * *

– Зачем явился, Вена?

Венемир помедлил. Что-то мягко толкнулось в сапог, заворчало.

«Собака у них там, что ли?» – подумал Венемир равнодушно.

– Я хотел поговорить, Стефан.

– О чем?

– О мостах.

– Мостах? – Стефан покрутил головой. От криков солдат, гуляющих за соседним столом, гудел воздух. – Тише, черти!.. Я ни черта не понимаю в мостах.

– Какое совпадение, – сказал Венемир. – Я тоже.

* * *

Кобылка аккуратно переступала тонкими изящными ножками. Веселка ловко спрыгнула на землю, повела кобылку в поводу. Пепельные волосы девушки были стянуты в хвост на затылке, за плечом торчала рукоять меча.

В отличие от кобылки, у хозяйки был жесткий мужской шаг.

– Дурной это мост, командир. – Веселка покачала головой. Венемир промолчал.

– Обычный, – с акцентом произнес Норт Келлиге, долговязый северянин, приставший к банде месяц назад. Молодой, белобрысый. Ресницы у него были бесцветные, глаза голубые. Северный великан. Коня под его рост они не нашли и купили обычного осла.

И всю дорогу ржали над этим как лошади.

– Что ты понимаешь в мостах, парень? – Венемир поднял голову, прищурился.

Норт пожал плечами.

– Немного понимаю.

– И что скажешь?

Норт задумался, почесал затылок.

– Хороший мост. Нечего наговаривать.

Венемир потер лоб. «Как с вами трудно, а?»

– Хороший, значит… А если Империя по этому мосту перейдет на нашу сторону, он тоже будет хорошим? А, парень?

– Чего?

Венемир вздохнул.

– Некры – хорошие? Это простой вопрос.

– Не знаю.

* * *

Феллах ад Миадарн натянул повод. Что тут, черт побери, происходит…

– Тебе делать нечего, вахмистр?

Тот подскочил, заморгал. Резко отдал честь.

– Простите, господин полковник! Виноват, господин полковник!

Феллах посмотрел на него сверху вниз. У ног вахмистра лежал мертвец. Судя по нашивкам – младший капрал, судя по цвету формы – подданный короля. Враг. Пятки в обмотках.

«Сапог у них, что ли, не осталось? – подумал Феллах с непонятной досадой. – Или хотя бы солдат в сапогах?»

– Что вам нужно от мертвеца, вахмистр?

– Э-э… – Тот смешался. – Не совсем, господин полковник!

– Не совсем что?

– Этот только притворился мертвым, господин полковник. Когда мы подъехали, стрельнул из арбалета и бросился на нас. Пришлось его… это… Но ведь ждал до последнего, не шевелился, даже почти не дышал.

Феллах поднял брови.

«Сумасшедший или герой?» Хороший вопрос.

– Дурак какой-то, – сказал вахмистр. – Простите, господин полковник.

* * *

От пиликанья кузнечиков казалось, что мир вокруг потрескивает на сковородке.

Телега едва тащилась по пыльной, заросшей выгоревшей травой дороге. Лошадь ступала осторожно, на телеге лежало, благоухая, сено; на сене, благоухая, – Стефан. На удивление бодрый после вчерашнего…

– Не ждали? – Он помахал рукой. – Вот, дедуля любезно согласился подвезти.

Старичок-кмет зло покосился на Стефана, но промолчал.

Венемир повертел головой, протер глаза. Дорога за телегой была пуста. Стука копыт, сколько ни прислушивался, он не услышал.

Очень смешно, подумал Венемир устало.

– Стефан, где остальные?

– Остальные? – Стефан почесал бровь. В волосах у него застряли соломинки.

– Стефан, мне не до шуток. Вчера я видел, что с тобой пили и гуляли десять солдат. Они нужны мне.

Стефан зевнул так, что лошади переступили с ноги на ногу и запряли ушами. Запах перегара стал гуще. Ученик портного смотрел на Венемира с похмельной искренностью, которая вполне могла сойти за настоящую.

– Ты чего, Вена? Это не мои солдаты.

Венемир скрипнул зубами.

– Я собственными ушами слышал, как ты ими командовал!

– Я? – Стефан озадачился. – Конечно, черт побери, я ими командовал! Ведь я платил за выпивку.

– Мне сказали, у тебя есть люди, – сказал Венемир безнадежно. – И что в таверне сидит десятник…

– А, десятник! – Стефан наконец сообразил. – Этот приятель упился и лежал под столом, в прохладце. Отдыхал.

Венемир вспомнил хрюкающее и шевелящееся нечто под столом…

– Так это и был десятник? – уточнил Венемир.

– Ага.

…Кажется, оно облизало сапог.

– И где оно… он сейчас?

Стефан покосился почему-то на Веселку, пожал плечами.

– Черт его знает. Солдаты с утра выехали, по холодку.

– Куда?!

Стефан развел руками.

– Так, – сказал Венемир, чувствуя себя болваном. Хорошенькое дополнение к головной боли.

Сено позади Стефана зашевелилось, оттуда вылез человек. Нет, не человек…. Кобыла фыркнула, переступила. Венемир натянул поводья. Похоже, Стефан все-таки приехал не один.

Это был… рост, сложение, характерные черты лица…

Гном – если бы гномы брили бороды, чего за ними не водится.

Венемир поднял брови:

– Стефан, это и есть твоя армия?

Бывший портной почесал в затылке.

– А? Похмелиться найдется? – спросил Стефан.

Венемир даже усмехнулся. Вот наглость.

– Стефан, я не дам тебе выпить, потому что знаю, чем это закончится. Стой, ты не ответил. Теперь ты возишь с собой собутыльников?

Стефан повертел головой.

– Чего? Каких еще собутыльников?

– Меня, – негромко сказал гном и потер голый, выбритый до синевы, подбородок. – Он имеет в виду меня, Стефан.

2. Мост

Фрейдус I, он же бог-император, и его ближайшее окружение (так называемые «друзья бога») – первая попытка человечества приблизиться к мифическому долголетию эльфов. С некоторой иронией ее можно назвать удачной. Если бы не поражение Империи в войне, кто знает, сколько бы на самом деле продлил бог-император свое странное существование?

«Крах империи Некромантов», комментарии к тому 1. Стр.36

– Этот мост, – сказал Норт, – состоит на самом деле из трех отдельных. Видите – арки? Они круглые – это задумано, чтобы распределить нагрузку. Такой мост может стоять веками – и ничего ему не сделается. Камни держат друг друга.

Самая надежная конструкция. Лучше пока ничего не придумано.

Но его высота ограничена радиусом арки. Чтобы достичь нужной высоты и не потерять прочность, строители поставили три моста обычной высоты – но один на другой. Поэтому он так выглядит.

Стефан хмыкнул.

– Выходит, мы должны защищать не один мост, а сразу три?

Норт задумался. Бесцветные ресницы – хлоп, хлоп.

– Выходит, что так.

– Красиво, – сказала Веселка. – А дальше что?

– Дальше? – Норт озадаченно посмотрел на девушку.

– Как нам его защищать? Тут некры будут со дня на день, а мы слушаем про эти… арки.

– Арки хорошие.

Веселка занервничала.

– Кто спорит-то? Но мы можем его как-нибудь сломать? А?

Лицо Норта мучительно напряглось.

– Зачем? Его трудно сломать.

Опять по кругу. Венемир потер шею, встал.

– Скажем иначе: если вдруг понадобится, то мы даже разрушить этот мост не сможем? Верно, Норт? Я правильно понимаю?

Норт улыбнулся. Простодушно, словно ребенок.

– Скорее всего нет, капитан. Очень надежно сделано.

– Ты так радуешься, будто сам его построил, – заметил Венемир.

– Это… не я.

– Знаю, что не ты. Эй, парень! Очнись. Мы начинаем войну за чертов мост. Придумай, как нам его сломать. Иначе мы тут все подохнем.

* * *

Воевода привстал на стременах. Закричал гулким, хриплым голосом профессионального военного – и с легкостью перекрыл гул главной площади:

– Некры прут! Отечество зовет!

Молчание.

– Ну и что? – спросили наконец из толпы.

Воевода оглядел собрание, но различить наглеца не сумел.

– Не «ну и что», а в оружие и всем взрослым сукиным сынам быть у вербовочного пункта. Немедля. Вот прям сейчас! А кто у вербовщика не будет, готовый пролить кровь за независимость родной страны, тому сукину сыну я башку проломлю сам вот этой железкой. Так, чтобы патрио… патриа… патритизм ушами пошел.

Воевода взвесил в руке огромный шестопер. Люди переглянулись. Такой «железкой» можно было взломать крепостные ворота.

– Так кому патритизму? – осведомился воевода. – Одним махом вогнать?..

– Что такое «патритизм»? – тихо спросил один кмет у другого.

Тот повернулся, оглядел его снисходительно:

– Это когда твоя родная хата засрана и дырява, а ты ее все равно любишь и никакому ворогу не отдашь.

Кмет почесал затылок.

– Ну а если хата не засрана? Тогда что?

– Любить незасранную хату любой дурак может, а ты засранную полюби. Вот это патритизм.

– Подожди. А если в ней полы выскоблить и говно оттуда вычистить? А уж потом любить?

Молчание. Умный задумался.

– Тогда это не «патритизм», – сказал наконец.

– А что?

– А… а другое слово.

* * *

– Знаю-знаю, – поморщился Венемир. – Мы традиционно наступаем, некры получают отпор… Есть еще какие-то новости?

Ян Заставек покачал седой головой. Он был самым старшим в банде, лет на десять старше капитана.

– То есть все намного хуже? – сказал Венемир.

– Ну… как тебе сказать…

Венемир вздохнул. Так он и думал.

– Рассказывай, Ян.

– Видел сегодня, – начал тот, – чудесное. Висело чудесное на столбе. Как тебе? «Храбрые полки нашего короля доблестно наступают, не отдавая врагу ни пяди земли». Это, видимо, новое слово в искусстве пропаганды…

– Значит, мы драпаем? – уточнил Венемир.

– Ну…

* * *

– Опять?! – Лютер Малькольм не верил ушам.

– Выполняйте приказ, капитан.

Гном в сердцах махнул рукой, выругался.

– Отступление, – повторил он. – Ох ты, чертова мать, какая резеншпенция… или ретирация? Короче, какая-то болтливая хрень, каковой обычно прикрывают голую задницу и собственную трусость.

Адъютант вскинул голову. Голос зазвенел:

– Это тактический маневр, господин Малькольм! И… и… и не вам указывать главнокомандующему, что делать! Это… непатриотично.

Лютер Малькольм непатриотично сплюнул.

– Один хрен, – сказал он. – Хоть розой жопу назови, хоть нет, вонь все равно одна и та же.

– Вы забываетесь!

Лютер сделал шаг, и адъютант замолчал.

– Я, господин хороший, – сказал Лютер и взял адъютанта за пуговицу, – имею собственное мнение. И один черт – не вижу причин за него извиняться. Вот так-то. Бывайте!

– Гномы. Чужаки. Нелюди, – зашипел адъютант, когда Лютер ушел.

И вдруг – схлопотал по зубам. Земля больно ударилась в затылок.

– Поднимайся, – велел капитан арбалетчиков, человек. – И чтобы я больше твоего шипения не слышал, дружок. По крайней мере, на сто верст вокруг. Тошнит меня от таких звуков. Сам не свой становлюсь… веришь?!

– Верю, – сказал адъютант и потрогал челюсть.

* * *

– Прямо взял и в зубы двинул? – поинтересовался Венемир.

– Ну… более или менее.

– Графу Дормайеру? Адъютанту командующего? Капитан арбалетчиков?

Ян развел руками. Мол, из песни слов не выкинешь.

Венемир вздохнул. Несмотря на привычку украшать свои рассказы поистине фантастическими подробностями, Ян Заставек редко ошибался в главном…

– Люди будут драться за себя и за гномов, это точно, – сказал Ян. – А вот будут ли гномы драться за людей? Это вопрос.

Хороший вопрос, подумал Венемир.

– Сейчас и выясним.

Ян замер, моргнул. Лицо наемника вытянулось.

– Чего?

Венемир ухмыльнулся. Приятно озадачить старого фантазера…

– Стефан! – крикнул он.

– Ась?

– Тащи сюда своего приятеля.

…Венемир протер глаза. Ничего не изменилось.

Отросшая за день щетина была удивительного, необыкновенного ярко-синего цвета. Отчего подбородок гнома казался обмакнутым в ведро с краской.

«Что за притча?»

– Как ты сказал, тебя зовут?

– Идзи. – Гном выпрямился. – Идзи Бласкег. Еще называют Синебородым.

3. Идзи

Успех наступления казался сокрушительным, даже для нас самих. Фронт посыпался с такой скоростью, что мой штаб не успевал отслеживать изменения. Отдельные отряды противника продолжали отчаянно сражаться, еще не зная, что оказались в глубоком тылу имперских войск.

Фельдмаршал Гунно, командующий группой армий «Роза»

Как стемнело, рота собралась в сторожевой башне. Одно название, что рота, одно название, что башня. Каменный четырехугольник без крыши и с полуобвалившимися стенами. Норт остался на часах, потому что, по его словам, неплохо видел в темноте. Венемир подозревал, что дело тут не в зрении, а в нежелании северянина пить водку. Впрочем, часовой им все равно нужен.

Гном достал из-за пазухи круглые очки, протер и нацепил на нос.

– Синебородый? Интересно, почему? – Венемир закинул ногу на ногу. – Неужели есть причина для столь… хм-м… странного прозвища?

– Да никакой, – хладнокровно ответил Идзи Бласкег. Почесал синий подбородок. – Но вы же знаете людей? Им дай повод, и они начнут глодать его, как дурная собака – кость.

Наемники переглянулись.

– Добрый ты, – протянула Веселка.

Гном пожал плечами.

– Я не добрый. Я – женатый.

– Это, конечно, все объясняет, – заметил Ольбрих по прозвищу Принц. Он стоял у входа, прислонившись к стене плечом. Руки с тонкими изящными кистями были сложены на груди.

Наемники считали, что Ольбрих – из знатных, какой-нибудь незаконорожденный сын графа, а может, целый князь, лишенный чести по суду. Впрочем, если не считать скверного чувства юмора, товарищем он был хорошим. А главное, отличным бойцом.

Взгляд гнома остановился на Принце. Очки блеснули.

Смех стих.

– Да, пожалуй, – сказал Идзи, – что и объясняет.

* * *

– История занимательная и поучительная, – сказал Идзи. – А произошла она, как понимаете, не со мной, а с одним моим приятелем.

Венемир покивал.

– Ну, конечно, конечно…

– Мой приятель… назовем его Олем… гном. Он выращивал овощи…

– Назовем их свеклой и брюквой, – подсказал Ольбрих саркастически.

– Совершенно верно, – кивнул гном невозмутимо. – Оль выращивал свеклу и брюкву и здорово разбогател. Купил замок, завел прислугу и друзей. А что еще нужно, чтобы получать от жизни удовольствие? Так думаем вы и я, но не мой приятель.

Когда жизнь идеальна, нужно ее слегка… подпортить. Сделать неидеальной. И задумал мой приятель жениться.

Всеобщее молчание.

– Это он сгоряча, – сказал Стефан. – Нельзя столько пить.

Веселка закрыла лицо руками и хрюкнула. Даже Венемир улыбнулся.

Гном терпеливо переждал шквал эмоций и продолжил:

– Да, это было не самое мудрое решение Оля. К сожалению, дальше он принял еще одно – и тоже оказалось, что это не перл мудрости. Вместо того чтобы отправиться в ближайшую общину гномов, где опытные старухи все организовали бы в лучшем виде, он бы даже традиционно не увидел невесту до свадьбы… Вместо этого Оль решил жениться по любви.

– Ох ты, – сказала Веселка.

– На девушке из людей…

– Ого!

– …к тому же – дворянке.

Потрясенное молчание. Ольбрих наконец засмеялся – резкий, неприятный звук. Веселка поежилась.

– Серьезно? – спросила девушка. – А твой Оль в шахту в детстве не падал, головой вниз?

– Нет.

– А очень, очень похоже.

* * *

Костер догорал. В багровых углях Стефан запекал репу, ворошил веточкой. Треск. Искры взлетели и рассыпались. Стефан выругался.

– Межрасовый брак, – сказал Венемир задумчиво. – И неравный брак. Двойной мезальянс. Твой приятель – самое меньшее, очень смелый гном. Или очень глупый.

– Хм…

– Я понимаю: задумал он жениться на дворянке. Он мог задумать хоть на императрице! Но почему она-то согласилась?

Молчание. Идзи смотрел в огонь, в стеклах очков отражались языки пламени.

Венемир думал уже, что гном не ответит, но тот заговорил – негромко, спокойно:

...

7 8 9

Стандарт

3.7

(30 оценок)