Каким бы медленным и несовершенным ни был этот процесс, он изменил наш мир и укрепил нас в уверенности, что мы, как разумные существа, способны и дальше развиваться и противостоять вызовам этого мира. То, что нам оказывалось неподвластно, мы либо принимали как вызов для будущего применения разума, либо относили к категории божественного, недоступного нашему непосредственному пониманию.

Появление искусственного интеллекта заставляет нас задуматься о третьей категории неподвластного человеческому разуму – о форме мышления, которой люди не достигли или не могут достичь, исследующей неизвестные нам аспекты нашего мира, которые, возможно, не станут нам доступны непосредственно. Если самообучающийся компьютер разработал шахматную стратегию, которая никогда не приходила в голову ни одному человеку за всю тысячелетнюю историю игры, что именно – и каким образом – он открыл? Какой существенный аспект игры, доселе неизвестный человеческому разуму, он постиг? Когда программа, выполняя задачу, поставленную разработчиками, – исправляя ошибки кода или совершенствуя автопилоты для автомобилей, – создает и использует модель, непонятную ни одному человеку, продвигаемся ли мы к знанию? Или знание становится менее доступным?

Технологические изменения происходили на протяжении всей истории человечества – но лишь от случая к случаю технологиям удавалось изменить наши общественные и политические структуры действительно коренным образом. Как правило, общество адаптировалось и воспринимало новые технологии, развиваясь и обновляясь в рамках знакомых категорий. Автомобиль заменил гужевые повозки без полного изменения социальных структур. Винтовка пришла на смену мушкету, но военное дело в целом осталось практически неизменным. Исключительно редко появляются технологии, способные бросить вызов картине мира в целом. Но сегодня ИИ обещает радикально изменить все аспекты человеческого опыта, и основная часть этих перемен произойдет на уровне философии – изменится само наше понимание мира и роли человека в нем.

Поскольку это первый революционный сдвиг, который происходит с нами за последние столетия, этот опыт становится для нас одновременно глубоким и противоречивым, мы вступаем в него постепенно и переживаем пассивно, не очень хорошо сознавая, что именно уже произошло и что, вероятно, произойдет в ближайшие годы. Фундамент этого сдвига был заложен компьютерами и интернетом. На пике этого процесса ИИ проникнет во все области человеческой деятельности, дополняя наше мышление и нашу жизнь как понятными нам вещами, вроде новых лекарств и средств автоматического перевода с иностранных языков, так и непостижимыми способами – такими, как программные процессы, способные предвидеть или тонко формировать будущие потребности человека. Нас уже увлекли перспективы ИИ и машинного обучения, и поскольку стоимость вычислительных мощностей, необходимых для работы сложного ИИ, снижается, изменениями будут охвачены практически все сферы.

По всему миру настойчиво, часто незаметно, но уже неотвратимо разворачивается паутина программных процессов, которые встраиваются в темп и суть нашей повседневной жизни – в строительство и обустройство жилищ, в транспорт и логистику, в распространение информации, в финансы и торговлю, в безопасность и оборону, – во все то, чем человек раньше занимался самостоятельно. Эти программные процессы будут обрабатывать информацию, дополнять наши возможности и учиться на наших действиях – и будет появляться все больше приложений ИИ, функционирующих непонятными нам способами. Они будут выполнять возложенные на них задачи, но мы не всегда будем знать, что именно они делают или определяют и как они вообще работают. Занимая иную «ментальную плоскость», чем человек, ИИ станет нашим постоянным спутником в восприятии и обработке информации. Независимо от того, считаем ли мы его инструментом, партнером или соперником, он навсегда изменит наш опыт как разумных существ и наше видение мира.

Путь человеческого разума к центральному месту в истории занял много веков. Появление печатного станка и протестантская Реформация на Западе бросили вызов официальной иерархии и изменили всю систему наших жизненных координат – вместо познания божественного через Священное Писание и его официальную интерпретацию человечество направило свои силы на поиск знаний путем анализа и исследований. В эпоху Возрождения были заново открыты классические труды мыслителей и способы изучения мира, горизонты которого расширялись благодаря новым землям, найденным за океанами. В эпоху Просвещения мáксима Рене Декарта «Cogito ergo sum» («Я мыслю, следовательно, я существую») закрепила за разумом роль определяющей способности человечества и обосновала его претензии на центральное положение в истории. Монополия правящих классов на информацию была нарушена, наступила эра возможностей.

С распространением машин, способных сравниться с человеческим интеллектом или превзойти его, человеческий разум отчасти уступает ведущую позицию. Это обещает не менее глубокие преобразования, чем в эпоху Просвещения. Даже если так называемый общий искусственный интеллект (Artificial general intelligence, AGI), решающий любые интеллектуальные задачи на уровне человека и способный связывать задачи и понятия в рамках различных дисциплин, не появится, существующий ИИ изменит представления человечества о реальности и, следовательно, о самом себе. Мы движемся к великим достижениям, и эти достижения должны побудить нас к философским размышлениям. Спустя четыре века после того, как Декарт провозгласил свою мáксиму, встает вопрос: если ИИ мыслит, то кто тогда мы?

ИИ откроет мир, в котором решения будут приниматься тремя основными способами: людьми, что уже знакомо, машинами, что становится все более привычным, и людьми и машинами в сотрудничестве (а не просто людьми с помощью программного обеспечения), что не только непривычно, но и беспрецедентно. Благодаря ИИ машины будут превращаться из наших инструментов в наших партнеров. Мы все реже будем задавать ИИ конкретные вопросы – гораздо чаще мы будем ставить ИИ перед некоторыми неоднозначными задачами и спрашивать: «Как, по-твоему, мы должны действовать?»

В этом изменении как таковом нет ничего угрожающего или ободряющего. Но это будет сдвиг такого масштаба, что, по всей вероятности, он изменит курс развития целых народов и ход истории в целом. Благодаря интеграции ИИ в нашу жизнь будут достигнуты, казалось бы, невозможные цели человека, а работу, ранее считавшуюся чисто человеческой, такую как создание музыки или новых методов лечения, помогут нам делать или будут делать за нас машины. Целые области деятельности людей будут окутаны паутиной процессов с участием ИИ, при этом иногда будет трудно определить границы между чисто человеческим, чисто машинным и гибридным машинно-человеческим принятием решений.

Например, в сфере политики демократический мир вступает в эпоху, когда процессы ИИ, основанные на так называемых больших данных, будут определять многие аспекты политических процессов: разработку политических сообщений, адаптацию и пропаганду этих сообщений среди различных групп населения, создание и распространение дезинформации злоумышленниками, стремящимися посеять социальную рознь, разработку и развертывание алгоритмов для обнаружения, идентификации и обезвреживания дезинформации и других форм вредоносных данных. При этом роль ИИ в определении и формировании информационного пространства становится все сложнее определить – иногда даже его разработчики могут лишь в общих чертах описать, как он действует. Это может изменить перспективы демократии и даже самой свободы воли. Независимо от того, насколько благотворными или обратимыми окажутся эти изменения, государствам всего мира важно знать о них, чтобы владеть ситуацией и не нарушать общественные договоры.

Будущее военной сферы еще сложнее. Если армии примут на вооружение стратегию и тактику, сформированные ИИ, ход мыслей которого непонятен людям – военным и стратегам, соотношение сил изменится и его будет сложнее определить. Если такие машины получат возможность самостоятельно принимать военные решения, будут нарушены и потребуют адаптации традиционные концепции обороны и сдерживания, а также законы войны в целом.

На этих примерах особенно хорошо видно, какие барьеры появятся между социальными группами и странами, которые станут применять различные ИИ или не сделают этого. Если разные группы или государства используют разные ИИ, их способы восприятия реальности могут разойтись в непредсказуемых направлениях. По мере развития различных способов партнерства человека и машины – с разными целями, разными моделями обучения и разными практическими и этическими ограничениями в отношении ИИ – это может привести к росту конкуренции, технической несовместимости и взаимонепонимания. В результате технология, которая изначально считалась инструментом преодоления национальных различий и распространения объективной истины, со временем может стать причиной тотального отчуждения стран и народов.

Показательный пример – AlphaZero. Эта система доказала, что ИИ больше не ограничен пределами человеческих знаний – во всяком случае, в играх. Разумеется, ИИ AlphaZero, основанный на машинном обучении так называемых глубоких нейронных сетей, имеет свои ограничения. Но машины находят все больше решений, выходящих за рамки человеческого воображения. В 2016 г. компания DeepMind Applied, входящая в DeepMind, разработала ИИ (во многом родственный AlphaZero) для оптимизации охлаждения центров обработки данных Google. Над этой задачей уже работали лучшие инженеры мира, но ИИ DeepMind еще больше оптимизировал охлаждение, дополнительно сократив энергозатраты на 40 %. Это огромное улучшение по сравнению с человеческой производительностью^[7]. Когда при помощи ИИ будут достигнуты сопоставимые прорывы в различных областях деятельности, мир неизбежно изменится. Результатом будет не просто более эффективное решение человеческих проблем – на многих открытиях ИИ будет лежать печать нечеловеческого обучения и мышления.

Как только производительность ИИ при выполнении той или иной задачи превзойдет человеческую, отказ от применения ИИ хотя бы в качестве дополнения к человеку будет восприниматься как признак недальновидности, халатности и даже саботажа. Но одно дело шахматист, которому ИИ посоветовал пожертвовать ценной фигурой (в этом нет ничего смертельно опасного), и совсем другое – главнокомандующий, которому ИИ порекомендует пожертвовать значительным числом сограждан, чтобы спасти (по расчетам ИИ) еще больше людей. На каком основании эту жертву можно было бы отменить и была бы эта отмена оправдана? Всегда ли люди будут знать, какие расчеты произвел ИИ? Смогут ли люди обнаружить ошибочное решение ИИ и вовремя отменить его? Если мы не в состоянии понять логику отдельных решений ИИ, должны ли мы верить каждой его рекомендации? Если мы заблокируем решения ИИ, не рискуем ли мы, вмешиваясь в слишком сложные для нас процессы? И даже если мы понимаем логику, цену и значение отдельных решений – что, если наш противник получил аналогичную рекомендацию от своего ИИ? Если он пойдет на жертву, а мы нет, потерпим ли мы поражение?

В случаях с AlphaZero и халицином ИИ решал задачи, поставленные перед ним людьми. Целью AlphaZero была победа в шахматах. Цель ИИ, открывшего халицин, состояла в том, чтобы убить как можно больше патогенов – и чем больше патогенов уничтожено без вреда для человека, тем больше успех. Еще одной целью была сфера, недоступная человеку: ИИ было поручено искать неизвестные способы доставки лекарств. ИИ добился успеха, потому что обнаруженный им антибиотик убивал патогенные микроорганизмы, но главное его достижение заключалось в том, что он расширил возможности лечения, открыв новый надежный антибиотик наряду с новым способом доставки.

Возникает новый вид партнерства между человеком и машиной. Сначала человек определяет задачу для машины. Затем машина, действуя в сфере, недоступной для человека, определяет оптимальный процесс, который человек потом может изучить, понять и, в идеале, внедрить в существующую практику. Стратегия и тактика AlphaZero расширили представления людей о шахматах, а ВВС США адаптировали основные принципы AlphaZero для нового ИИ μZero, который автономно управляет самолетом наблюдения U-2, принимая самостоятельные решения об использовании его радарных систем^[8]. ИИ, открывший халицин, расширил наши знания как в узкой области уничтожения бактерий и доставки лекарств, так и в широком смысле (здравоохранение, медицина).

Это партнерство человека и машины знаменует собой появление совершенно нового опыта. Речь не о страхе перед всезнающими, все контролирующими машинами – это остается предметом научной фантастики и отвлекает внимание от подлинных вопросов общества, которые возникают в связи с партнерством человека и ИИ.

Приведем другой пример – поисковые системы. Десять лет назад, когда интернет-поиск был основан на анализе данных, а не на машинном обучении, можно было, например, сначала задать поиск «рестораны изысканной кухни», а затем – «одежда». При этом результаты второго поиска не зависели от результатов первого. В обоих случаях поисковая система собирала как можно больше информации, а затем выдавала варианты – что-то вроде цифровой телефонной книги или каталога. Но теперь поисковые системы не просто выполняют задания пользователей, а руководствуются моделями, основанными на поведении людей. Пользователю, который только что искал рестораны изысканной кухни, а теперь ищет одежду, возможно, предложат дизайнерскую одежду, а не более доступные альтернативы. И даже если его действительно интересовала именно дизайнерская одежда, разница очевидна – если раньше нам показывали весь диапазон возможностей, то теперь мы доверяем формирование исходного списка машине.