Его собственный вид

Над ними было голубое небо. Пятеро инопланетян, которые были одинаково чужды всем мирам, стояли вместе на вершине холма и смотрели вниз.

– Это прекрасно, – сказала Куа. – Я рада, что мы выбрали именно это место. Но мне интересно, каким было бы следующее, если бы мы могли подождать.

– Везде будет одно и тоже, куда бы мы ни пошли, – пробормотал бесконечно сладкий голос Бирны.

– Посмотри на горизонт, – сказал Брюс. – Что это?

Тогда они увидели первое, что отличало этот чуждый земле мир. По большей части это могла быть любая холмистая лесистая местность, знакомая им по старому месту; даже крыши деревни выглядели до неприличия знакомыми. Но горизонт был странно затянут туманом, и перед ними, вдалеке, поднималось что-то на невозможную высоту на полпути к зениту.

– Гора? – с сомнением спросил Керн. – Слишком высокая, не так ли?

– Стеклянная гора, – сказала Куа. – Да, это стекло – или пластик? Я не могу быть уверенна.

Она открыла свой единственный глаз, и сияющий зрачок сузился, когда она смотрела на невозможные расстояния на столь же невозможную громаду этого предмета на горизонте. Он поднимался широким потоком опалесцирующего цвета, подобно полупрозрачному грозовому облаку, нависшему над всей землей. Зная, что это гора, разум испытывал головокружение при мысли о такой огромной громаде, возвышающейся над головой.

– Все чисто, – сказала Куа. – На всем пути до конца. Я не могу сказать, что находится за этим. Просто огромная гора, сделанная из… из пластика? Мне интересно.

Керн почувствовал, как его крылья подергиваются, и быстро огляделся, заметив усиливающийся бриз. Он был первым, кто заметил это.

– Шум нарастает. Слушайте – вы слышите?

Он становился все громче, пока они стояли там, пронзительный, усиливающийся вой в воздухе, доносящийся со стороны похожей на облако горы. Вой, который нарастал так быстро, что они едва успели распознать в нем шум, прежде чем он оглушил их всех, а ветер был подобен внезапному урагану.

Это пронеслось порывом, шумом и ветром, заставив их затаить дыхание и в смятении уставиться друг на друга.

– Смотрите, туда, быстро! – сказала Куа, – еще один идет!

Вдалеке, но двигаясь к ним с ужасающей скоростью, появился чудовищный вращающийся столб света? Дыма? Они не могли быть уверены.

Он закружился, как смерч во время тайфуна, огромный, величественно изгибающийся и снова выпрямляющийся, и воздух закружился вместе с ним, и дикий, пронзительный крик начался снова.

Вихрь света пронесся мимо них далеко влево, подхватив их своим визжащим ураганом расколотого воздуха, а затем снова выпустив в потрясенную тишину. Но прежде чем они успели перевести дыхание, на пути появился еще один, вращающийся, наклоняющийся столб, который с визгом повернулся вправо. А за ним еще один, и сразу за ним четвертый.

Шум и яростный порыв ветра оглушили Керна настолько, что он понятия не имел, что происходит с остальными на вершине холма. Он был восприимчив из-за своих крыльев. Ураган подхватил его и закружил боком вниз по склону -завывая в ушах с таким сильным шумом, что была почти тишина, за пределами слышимости.

Ошеломленный, он пытался сохранить равновесие, опираясь на несущуюся стену воздуха, твердую, как стена из камня. Мгновение или два он удерживал почву под ногами. Затем крылья предали его, и, помимо его воли, он почувствовал, как шестифутовые крылья широко распахнулись, а мышцы на груди заныли от ярости ветра, бьющего по их распростертым поверхностям.

Горизонт знакомо накренился, когда он вошел в вираж. Стеклянная гора на мгновение повисла над головой, и он посмотрел прямо вниз, на лесистые холмы, видя крошечные фигурки, шатающиеся по склонам во власти ураганных ветров. Вися здесь, высоко над верхушками деревьев, он мог видеть, что монстры из кружащегося света все гуще и быстрее надвигались на вершины холмов, шагая, как гиганты, оставляя за собой вихри ветра и звука. На мгновение он оказался во власти урагана, наблюдая, как огромные вращающиеся веретена величественно движутся по поверхности новой земли.

Затем вихрь снова подхватил его, и он вслепую закружился в самом сердце вихря, оглушенный его ужасным вопящим ревом, раскачиваясь из стороны в сторону на ноющих крыльях, слишком ошеломленный, чтобы бояться или думать. Время остановилось. Наполовину потерявший сознание, он кружился взад и вперед на непреодолимом ветру. Он закрыл глаза от летящей пыли, зажал уши руками, чтобы заглушить оглушительный рев взрыва, и позволил урагану делать с ним все, что ему заблагорассудится.

Керн почувствовал чью-то руку на своем плече и очнулся от полудремы.

Он подумал, что я, должно быть, снова на земле, и сделал инстинктивное усилие сесть. Движение бросило его в нелепый штопор, и он широко открыл глаза, чтобы увидеть землю, вращающуюся далеко под ним.

Он несся с потрясающей скоростью в верхних слоях воздуха по холодной, визжащей полосе ветра, и рядом с ним легко двигалась девушка с такими же широкими крыльями, как у него, параллельно его полету.

Длинные светлые волосы струились за ее спиной, открывая ее голубоглазое лицо, порозовевшее от порыва ветра. Она что-то кричала ему, но ветер срывал слова с ее губ, и он не слышал ничего, кроме этого пронзительного, непрерывного воя вокруг них. Он мог видеть, что она держала его за одну руку, а свободной рукой яростно указывала вниз. Он не мог слышать ее слов и знал, что, вероятно, не смог бы их понять, если бы понял, но значение жеста он не мог перепутать.

Кивнув, он высоко поднял левое крыло и изогнул тело дугой, описывая длинную нисходящую спираль к земле. Девушка повернулась вместе с ним, и вместе они боком заскользили по стремительным воздушным потокам, осторожно лавируя против ветра, выбирая путь инстинктивными мышечными реакциями расправленных крыльев, в то время как земля под ними качалась и поворачивалась, как мокрый тюлень.

Керн скользнул вниз на волне ликования, подобного которому он никогда в жизни не испытывал. Он мало что знал об этом мире или о девушке рядом с ним, но одно было ясно -он больше не был одинок. Больше не единственное крылатое существо на чужой планете. И это долгое скольжение вниз, похожее на движение совершенных танцоров, отвечающих друг на друга самым изящным движением, было самой приятной вещью, которую он когда-либо знал.

Впервые он осознал один из величайших секретов летной гонки -летать в одиночку – значит познать только половину радости полета. Когда другое крылатое существо движется рядом с вами по воздушным путям, скорость соответствует скорости, крылья бьются как одно целое, тогда, наконец, вы испытываете полный экстаз полета.

У Керна перехватило дыхание от радости и возбуждения, когда земля понеслась прямо на них, и он накренился от стремительного скольжения. Внезапно взмахнув крыльями, он изменил свое положение в воздухе и нащупал обеими ногами твердую землю. Ему пришлось немного пробежаться, чтобы снизить скорость, и девушка бежала рядом с ним, задыхаясь и слегка смеясь на бегу.

Когда они остановились и повернулись лицом друг к другу, длинные пепельные волосы взметнулись облаком, которое наконец-то настигло ее, и она боролась с этим, смеясь, и откинула спутанную массу обеими руками, бледные крылья, точно такого же цвета, как ее волосы, откинулись назад за ее плечи.

Теперь он увидел, что на ней была облегающая туника из какой-то очень тонкой, эластичной кожи и длинные узкие сапоги из того же материала. Рукоять украшенного драгоценными камнями ножа торчала у ее ребер из украшенного драгоценными камнями пояса.

Вокруг них все еще дул холодный и пронзительный ветер, но его порывы заметно ослабевали, и в воздух понемногу возвращалось тепло. Они стояли на лесистом холме, под деревьями, чьи хлещущие ветви добавляли шума, и Керн мог видеть перед собой широкую панораму земли, по которой больше не двигались огромные изгибающиеся гиганты урагана. Шторм, должно быть, закончился, подумал он.

Девушка заговорила. У нее было приятное контральто, а язык, на котором она говорила, был слегка гортанным и, конечно, совершенно незнакомым. Керн увидел удивление и сомнение на ее лице, когда она увидела, что он ее не понял.

– Мне жаль, – сказал он. – Ты хорошенькая штучка. Я хотел бы, чтобы мы могли поговорить друг с другом.

Она ответила на его улыбку, но недоумение на ее лице усилилось.

Керн подумал: Она не может поверить, что я не знаю ее языка. Может ли это означать, что в этом мире говорят только на одном языке? Это принятие желаемого за действительное -я так хочу в это верить! Потому что это может означать, что все люди здесь крылатые и передвигаются так легко, что у отдельных языков не было шанса эволюционировать.

Его сердце забилось быстрее, с рвением, которое он находил немного нелепым. Он никогда не подозревал даже в своих собственных мечтах, как много для него будет значить принадлежать, наконец, к расе, которая сможет принять его как одного из своих. Брюс Халлам настроил свою машину на совокупный шаблон всей группы мутантов, понимая при этом, насколько маловероятно, что более чем один из них мог надеяться на эквивалентный мир на одной планете. Но, учитывая мастерство Брюса, Керн сказал себе, что нет причин удивляться тому, что произошло ожидаемое.

Этот мир был его собственным. Крылатый мир. Он был самым удачливым и первым из группы, кто нашел место, которому принадлежал. Ликование сдавило ему горло от радости, что он больше не чужой.

– Или, может быть, я слишком много строю на одном примере, – предупредил он себя вслух. – Все ли мы крылатые в этом мире, девочка? Скажи что-нибудь, быстро. Я хочу выучить ваш язык! Ответь мне, девочка -ты тоже инопланетянка, или это тот мир, которому я принадлежу?

Она рассмеялась над ним, узнав полусерьезный тон его голоса, хотя слова ничего не значили. А затем ее взгляд скользнул через его плечо, и на ее лице появилось выражение едва заметной отстраненности. Она сказала что-то на своем гортанном языке и кивнула в сторону деревьев позади Керна.

Он повернулся. Третья крылатая фигура приближалась к ним под все еще шумящими деревьями, крылья трепал ветер, пока вновь прибывший не пошатнулся, когда его настиг полный порыв ветра.

Керн поначалу испытывал только глубокую благодарность. Другой крылатый человек был почти ответом на его оставшиеся сомнения. Там, где их было двое, наверняка должно быть много.

Это был мужчина. Как и девушка, он носил тонкую, обтягивающую кожу и кинжал на поясе. Его волосы были рыжими, как и его шелковистые крылья, но лицо было смугло-загорелым, и Керн заметил, как искоса блеснули светлые глаза, когда мужчина приблизился к ним. В следующий момент он также увидел, что вновь прибывший был горбуном. Между блестящими красноватыми крыльями спина мужчины была слегка изогнута, так что он смотрел на них, склонив голову набок. У него было молодое лицо с красивыми четкими чертами под темным загаром.

– Герд… – позвала девушка, а затем заколебалась. Он сверкнул на нее светлыми глазами, и Керн решил, что, вероятно, это его имя.

Бледный взгляд вернулся к Керну и пытливо наблюдал за ним, пока горбун боролся с ветром, пытаясь укрыться под деревом. Мужчина насторожился, готовый к недоверию еще до того, как увидел лицо Керна. В каком-то смысле это было странно.

Они разговаривали, девушка взволнованно говорила своим контральто, гортанные слова перекрывали друг друга. Ответы Герда были краткими, неожиданно глубоким тоном. Вскоре он обнажил свой кинжал и указал им на Керна и долину под ними.

Керн слегка ощетинился. Не было никакой необходимости в угрозах. Если эти люди все еще находились в состоянии неразвитости, когда ножи были их обычным оружием, он был намного выше их, по крайней мере, в некоторых отношениях. Это было не самое приятное знакомство с этим миром, где он уже чувствовал себя родным, когда ему указывали обнаженным клинком.

Девушка, заметив его хмурый взгляд, мягко рассмеялась и подошла, чтобы взять его за руку. Она жестом отослала Герда другой рукой, и он мрачно улыбнулся и отступил назад. Девушка слегка взмахнула крыльями и сделала пикирующий жест рукой, указывая на полет. Она указала на долину. Затем она отошла на вершину холма, расправила крылья, проверила ими умирающий ветер и с возвышенной уверенностью устремилась вперед, в пустоту.

Восходящий поток подхватил ее под крылья и красиво понес ввысь, ее светлые волосы развевались, как знамя. В воздухе она изогнулась, чтобы поманить, и Керн засмеялся от чистого восторга и побежал за ней, расправив свои темные крылья так, что на четвертом шаге, одним прыжком, внезапно оказался в воздухе. Это было восхитительное чувство – летать без стыда и необходимости что-то скрывать. Он едва расслышал хлопанье крыльев у себя за спиной, когда горбун поднялся в воздух вслед за ними. Радость полета в компании была сейчас достаточно велика, чтобы вытеснить все остальные мысли из головы Керна.

Они пронеслись высоко вдоль медленно текущей реки ветра над извилистой долиной. Керн, высматривая товарищей, с которыми он вошел в этот удивительный мир, не заметил никакого движения среди деревьев, над которыми они парили. Вскоре он заметил скопление крыш далеко впереди, в верхней части долины, построенных вокруг ручья, который петлял туда-сюда между домами, и был полон возбужденных предположений, когда они приблизились к деревне.

Мой народ, подумал он. Мой собственный народ. Что это будет за город и с какой культурой? Как быстро я могу выучить язык? Нам так много нужно выяснить.

Эта мысль вспыхнула у него в голове. Ибо что-то -у него не было для этого названия – очень странно шевелилось в его теле.

На мгновение весь воздушный мир вокруг него ослеп. Это было так, как будто внутри него открылась новая пара легких, и он глубоко, полной грудью вдохнул такой воздух, какого ни один человек никогда раньше не пробовал. Это было так, как если бы в его голове открылись новые глаза, и он посмотрел на новое измерение с помощью множественного зрения. Это не было похоже ни на то, ни на другое, и не было похоже ни на что, что мужчина когда-либо испытывал раньше. Новое, новое, невыразимо новое!

И это исчезло.

В полете Керн немного пошатнулся, его крылья забыли отбить поддерживающий воздух. Эта штука появилась и исчезла так быстро, и все же, в конце концов, это была не совсем незнакомая вещь. Однажды уже было нечто подобное. Что-то другое, но в то же время душераздирающе новое. Это было тогда, когда он впервые почувствовал, как крылья расправились у него на плечах. Когда он впервые почувствовал перемену внутри себя, которая отрезала его от человечества.

– Неужели я снова меняюсь? – яростно спросил он себя. – Разве мутация еще не закончилась? Я не буду меняться! Теперь мое место здесь -я не позволю ничему это испортить!

Это чувство исчезло. Он даже сейчас не мог вспомнить, как это было на самом деле. Он не хотел меняться! Он будет бороться с переменами, пока в нем остается дыхание. Какая бы странная новая мутация ни боролась сейчас за то, чтобы оказаться в его таинственной плоти, он скорее задушит ее, чем позволит ей встать между ним и этими людьми с крыльями.