Цитаты из книги «Семь лет в Тибете. Моя жизнь при дворе Далай-ламы»

Нельзя навязывать народу новшества, которые не соответствуют его уровню развития. В Тибете есть замечательная поговорка: «На пятый этаж Поталы не взойти, минуя первый». Разве тибетская культура и образ жизни не уравновешивают отсутствия некоторых технических достижений? Где в западном мире можно встретить такую искреннюю вежливость? Здесь люди никогда не теряют лица, никогда не грубят. Даже политические враги общаются друг с другом уважительно и вежливо, дружески приветствуют друг друга, встретив на улице. Знатные женщины изысканны и элегантны, они подбирают себе наряды и украшения с безупречным вкусом и замечательно умеют принимать гостей.

Ламы часто смазывают больных своей слюной или смешивают цампу с маслом и мочой святых людей и дают эту кашицу пациентам. Более безобидное средство – приложение к больному месту деревянных молитвенных барабанов, смоченных в святой воде.

Единственное, что спасает Тибет, – его прохладный климат и здоровый горный воздух, потому что иначе при царящей здесь грязи и ужасной антисанитарии страшные катастрофы были бы неизбежны.

Взятки совершенно открыто признаются хорошим источником дохода в феодальной системе, так что даже случается, что право разбирать споры передается тому или иному лицу именно в качестве приработка.

Ведь чем больше живых существ спасаешь, тем счастливее становишься. Такое ясное осознание связи со всем живым – действительно очень трогательная черта тибетского народа.

Теплится ли огонек в медной плошке бедняка или в золотом светильнике богача – это горит одна и та же вера. Земное существование тут не представляет безусловной ценности, а смерть не страшит.

Далай-лама завершает обход Паркора и скрывается за дверями огромного Цуглакхана.[42] Солдаты стройными рядами под музыку покидают улицу. И, словно очнувшись от гипнотического сна, десятки тысяч зрителей, так аккуратно стоявшие по краям улицы, приходят в движение. Эта стремительная перемена поражает до глубины души. Крики, оживленная жестикуляция… Начинается давка, люди едва не убивают друг друга. Только что они плакали и молились в экстазе, а теперь превратились в неистовую толпу. Тут за работу принимаются монахи-солдаты доб-доб.[43] Это огромные парни в одежде с большими подплечниками и с выкрашенными в черный цвет лицами – что придает им еще более устрашающий вид. Без разбору сыплют они палочные удары на обезумевшую толпу. Кажется, масляные фигуры вот-вот будут раздавлены. Спасаясь от ударов, народ пытается отступить и напирает на пирамиды. Стонут пострадавшие от ударов, но и они не расступаются. Как будто всеми ими овладели бесы. Неужели это те самые люди, которые так смиренно склонялись перед ребенком? Теперь они принимают удары, как только что принимали благословение. Коптящие сосновые факелы над головами, крики боли, доносящиеся из чрева толпы, тут обожженное лицо, там стоны затоптанного…

Но цель тысяч верующих, воплощение их молитв, устремлений и чаяний – будь то в Риме или в Лхасе – в общем, всегда одна: найти бога и служить ему. Это сходство сильнее всех существующих различий.

наши часы уже давным-давно были обменяны на мясо и цампу

Свен Гедин намерил примерно в этих местах и в такое же время года 40 градусов мороза. Мы часами брели вперед и вперед по ровному нетронутому снегу. А наш дух отправился тем временем в собственное путешествие, оторвавшись от тела. Меня начали мучить галлюцинации: мне виделась уютно натопленная комната, множество горячих блюд, дымящиеся напитки.