–Ну ты даешь, Саня. Саня! А ты еще – ого-го! Казанова! – Остап подмигнул потерпевшему, но тот лишь вздохнул. – Я, когда тебя увидел, подумал, ну терпила – терпилой, а сейчас выходит наоборот. У меня бабы три недели не было, три!!! – он выразительно поднял вверх три пальца на руке, – а ты, вон, и побухать успеваешь, и две женщины у тебя, еще бы драться умел, и вообще цены бы тебе не было.

Александр сдавленно вздохнул, из его организма, видимо, окончательно вышли алкоголь и адреналин, и теперь он, прикидывая что его ждет дома, бесформенной кучей растекся по стулу. Остап продолжил:

–Ладно, Саня, как мы тебя спасать будем, есть мысли?

–Спасать? – влажные глаза потерпевшего, как в спасательный круг вцепились в Остапа. потерпевший заелозил по креслу.

–Так. Работа твоя далеко, район совсем не мой… В то, что на тебя на работе напали, никто не поверит, кому нужен охранник овощной базы… – Остап вздохнул, – то что я тебя сюда свидетелем вызвал, тоже вряд ли. Сказки венского леса, мля. Вот, если бы, у тебя башка была не разбитая, я бы сказал… Стоп. Есть мысль – Остап понимал, что возможно, он об этом пожалеет, но мужская солидарность – вещь удивительная.

В результате мозгового штурма, Остапом было составлено еще одно объяснение из которого исходило, что находившегося на работе Александра Алексеевича, по ошибке задержали оперативники, занимающиеся разработкой мошенников на территории овощной базы. Задержание проходило жестко, ввиду опасности предполагаемых преступников и того, что Александр оказал сопротивление. Телефон и денежные средства были изъяты у последнего с целью отмести возможную причастность и в ближайшее время будут возвращены. Также Александру Алексеевичу была выдано объяснительное письмо для работы, чтобы ему не поставили прогул. В написании своей фамилии и должности Остап разумеется допустил несколько ошибок, да и подпись на объяснении для жены была далекой от его личного автографа. Самым недостоверным в данном объяснения виделась лишь сама возможность оказания Александром Алексеевичем сопротивления.

– Ну, короче, материал по нападению будет передан в следствие, никуда не денется, тебя вызовут, еще пару раз, один хрен, эти бумажки (Остап указал на левое объяснение) после того, как жене покажешь сожрешь, с деньгами и мобильником решай, занимай, восстанавливай, хоть воруй, но не на моей земле.

–Остап Евгеньевич, спасибо вам, спасибо вам огромное. – Александр Алексеевич почти задыхался, подвывал и выглядел, как человек, который вот-вот должен был отправиться на встречу в клетку к медведям, но ему в последний момент предложили альтернативу в виде тушканчиков.

–Все давай, не дай Бог подведешь.

В выходящего из двери Александра Алексеевича врезалась оперативница Марина, болезненно бледная, с красными ноздрями и глазами и пистолетом Макарова, угрюмо висящем в кобуре на поясе. Александр Алексеевич отшатнулся и несколько секунд испуганно взирал на маленькую хрупкую девушку, которая его к слову, чуть не обрушила на пол, и затем вышел, закрыв за собой дверь. Марина сначала взглянула в сторону закрывшейся двери, а затем жалостливо посмотрела на Остапа своими темными, умными, и глубокими, как чертов омут, глазами и он, кажется, начинал понимать, что сейчас будет:

–Остап, – проговорила Марина, голос звучал тихо и неестественно, как будто бы с ним говорила тетенька из программы «Magic Goodey» в одной из самых старых редакций. – выезд, там труп в гараже, а у меня…

–Марина, а ничего, что я после суток, за которые, даже не присел, не говоря уже о сне? – выпалил Остап

–Там не просто труп, там поджог был, ну, мне просто отчет еще делать квартальный, остальных даже просить некого, все где-то, – голос Марины продолжал звучать монотонно и болезненно, – а у меня еще температура тридцать восемь, а сутки только два часа назад начались.

–Марина, нет…

–Этот труп, он… криминальный, очень криминальный!

–В смысле очень?

–Чикаго, да там полный пипец… – как участковый сказал, который на место первый приехал. Сатанизм, не сатанизм, я просто…

Нет, ни возбуждение, ни адреналин не придали сил оперативнику, ему просто стало жаль эту девушку, да и встряска бы ему сейчас не повредила. Всё – не очередная кража сумки, а что-то поинтереснее. На этом фоне усталость чуть отступила, и он тихо прошипел:

–Ладно, Марина, но с тебя причитается, хм, сатанизм, говоришь? – шляпа залетела на голову, пальто обняло накаченные плечи, а папка с мурлыканьем ласковой кошки устроилась под мышкой. Поднятая за плечи Марина была поставлена за дверью кабинета, дверь закрылась на ключ. Остап пошел вниз по лестнице и вскоре понял, что фактически бежит. Уставная кобура с пистолетом, как будто подстегивала, и как страстная любовница во время секса, хлопала его по бедру. Он двигался к патрульной машине, понимая, что скорее всего делает это зря.

***

Несколькими часами ранее…

Его времяпровождение можно было бы назвать праздным, если бы не цели, которые он перед собой ставил. Он заприметил ее около двадцати минут назад, когда та выходила из металлической калитки ограды церкви, и жгучее, пряное, и в то же время такое скользкое желание уже успело его охватить. Он во все зубы улыбнулся в воротник и продолжил неспешное преследование. Сгорбившаяся от холода, кутающаяся в розовую китайскую куртку, невысокого роста женщина, чуть пошатываясь, семенила в тридцати метрах впереди со спортивной сумкой наперевес. На ее голове красовалась вязаная черная шапка со стразами. «Ни вкуса, ни фантазии», – подумал про себя преследователь.

Он, почти слившийся с окружением, методично двигался следом за выбранным объектом. Вот свежевыкрашенная ограда детского сада, вот здание старой котельной, пустырь, усеянный мусором. Он ждал, что женщина свернет в сторону жилого массива, но та обогнула многоквартирный дом и направилась к мрачному гаражному кооперативу, расположенному неподалеку. Черт в какой-то момент подумал, что она ведет его в ловушку, но прогнал эти мысли прочь. Женщина, видимо, почувствовала на себе взгляд преследователя и обернулась, но он слился со стволом чахлого дерева, и она, успокоившись зашагала дальше.

Черт в последний раз огляделся по сторонам перед прыжком и достал из внутреннего кармана куртки желтый строительный нож с пластиковой ручкой. Он обожал эту неброскую принадлежность, в ней таилась огромная сила, но внешний вид ошибочно усыплял бдительность. За ручкой из дешевой желтой китайской пластмассы скрывался восхитительный зуб смерти, его указательный палец. Людей на пустыре, вдоль которого они приближались к ограде гаражного кооператива, в такое время не могло быть по определению. Женщина, чуть пошатываясь, наклонилась и скользнула под шлагбаумом, ведущим в гаражный кооператив. Он, спрятавшись под бархатным одеялом тьмы спящего города, прижавшись к будке охраны на секунду затих. Из будки никто не вышел, лишь мерная болтовня телевизора из открытой форточки окна нарушала гротескную тишину ночи.

Он отпустил женщину на три десятка метров и, прижавшись к будке, чтобы не быть замеченным, также скользнул в гаражный кооператив. Все просто, он – лев и хищник, а она плотоядная жертва, если угодно – обезьяна, и им обоим глупо ставить этот факт в вину. «Что же ты, черт возьми, забыла в такое время на улице, сука?» – спросил он мысленно. «Хотя с другой стороны, чтобы я делал, если бы тебя здесь не было, каламбур получается». Неожиданно для него из черных небес пошел тягучий, промозглый дождь, казалось, обволакивающий все вокруг. Он на секунду поднял лицо к каплям, приняв влагу, за какой-то сюрреальный символизм. Как будто сама природа пустила слезу умиления, наблюдая за ним и его желанием. Он хихикнул, вернувшись в далеко детство и почувствовав себя маленьким шкодящим мальчиком, следящим за раздевающимися сестрами, и стал ускорять шаг, чтобы догнать женщину. Та, ничего не подозревая, свернула в металлическое чрево гаражей, он двинулся следом.

В какой-то момент хищник потерял ее в покровах не проснувшейся урбанистической природы, но вскоре увидел стоящей возле одной из дверей и пытающейся в потемках вставить ключ во врезной замок одного из гаражей. Он приблизился на расстояние пяти метров, и только тогда женщина заметила его хищную маскировку. Она развернулась к нему лицом, и непонимающе уставилась, не предпринимая никаких действий. Женщина, подобно загнанной в угол мыши, замерла на месте, в то время как он, с каждым шагом отсчитывал последние секунды ее жизни. Он поравнялся с ней, и движением правой руки дернул ту за рукав куртки. Лишь в этот момент она попыталась закричать, но было уже поздно. Его левая рука, в которой был зажат строительный нож с выставленным из ножен лезвием, одним движением на несколько сантиметров вонзилось несчастной в горло и продолжило смертоносное движение в сторону, подобно волнорезу, рассекающему волны ее кожи. Вместо крика у женщины получился какой-то сдавленный непонятный хрип, она начала оседать возле двери гаража, заливая грунт и свою одежду черной во мраке ночи кровью.

Черт сгреб умирающую женщину в охапку, и дернул ее вниз. Та со странным хлюпаньем упала на мокрую землю, инстинктивно притянув свои маленькие руки к огромной зияющей черной ране на шее. Она задергалась в конвульсиях, в последней отчаянной попытке сохранить жизнь, но вскоре затихла. Хищник спокойно подобрал упавшие на землю ключи, и без труда открыл навесной замок двери гаража. Он схватил бездыханное тело за запястья и одним движением втащил тело внутрь. Ее сумка так и осталась кляксой лежать на земле, словно бесформенный надгробный памятник для жертвы.

В гараже было тепло, над потолком тусклым светлячком горела лампочка, а у противоположной стены тлела небольшая печка-буржуйка. Страх и похоть одолевали хищника, он прикрыл за собой дверь, склонился над лежащим на спине трупом, после чего начал кромсать ножом на умершей одежду. Даже с расстояния полуметра, он чувствовал запах алкоголя, исходивший от губ женщины. «Дешевая шлюха, потаскуха, тварь», – шептал Хищник, продолжая раздевать объект своего вожделения. Вскоре труп был почти полностью обнажен, а вот нашейный крестик Хищник снимать и срывать не стал. «Пусть тебе будет стыдно, сука!». Он, чтобы не испачкаться кровью, положил на горло женщины найденную неподалеку тряпку, после чего опустился на колени и стал покрывать тело женщины поцелуями. От возбуждения его трясло и сдерживаться стоило огромных усилий. Хищник гладил ее еще не успевшее остыть тело руками в тот момент, пока серые глаза безжизненно смотрели куда-то сквозь него, как будто заметив кого-то наблюдающего за процессом их связи, отчего хищник возбуждался еще больше. В какой-то момент он остановился и извлек из кармана зимней куртки зажигалку, после чего поджег убитой волосы. Белую кожу на груди жертвы и ее соски покрывали странные гротескные кровавые подтеки, запах паленых волос пьянил его не хуже любого алкоголя, он снова и снова поджигал пряди на голове женщины и наконец, едва коснувшись через ткань джинсов своего члена рукой, кончил и затих. Он в полубессознательном от удовольствия состоянии так и лежал на трупе, и лишь через продолжительное время с трудом поднялся. Ноги не слушались, руки тряслись, он взял в руки оторванный от куртки жертвы рукав и поднес к ним зажженную металлическую ZIPPO. Синтетика и утеплитель почти моментально воспламенились, и он, опуская подожженную одежду на тело жертвы, вновь почувствовал, как от сладкого запаха начинает кружиться голова и растет возбуждение. Утро играло новыми красками, но в какой-то момент он вдруг услышал шаги, доносившиеся на улице. Черт в панике вскочил…

***

Следователь следственного комитета Артем Рогов заступил на дежурные сутки всего час назад. Накануне вечером он слегка перебрал с алкоголем из-за чего поссорился с женой, с утра получил взбучку от руководства за опоздание, а к вечеру уголовное дело, находившееся у него в производстве, должно было магическим образом попасть в Прокуратуру для проверки. Однако, само оно туда прилететь не могло, а Артем, вместо того, чтобы добивать обвинительное заключение и опись последнего тома, сидел в непонятном гаражном кооперативе и наблюдал ужасное, отвратительное по своей сути место преступления, от которого волосы на голове и других местах тела вставали дыбом. Артем по традиции пригласили на место происшествия последним, в гаражном кооперативе к тому моменту уже находилась полицейская следственно-оперативная группа в составе молоденькой миловидной девушки-следователя, мрачного худощавого темноглазого опера в дурацкой шляпе в духе детектива Мегрэ и в плаще, а также девушки-эксперта в форме, похожей и на форму пожарного, и на строительную манишку таджика-гастарбайтера одновременно. Также на месте находился упитанный выше среднего участковый, оцепление из двух сотрудников патрульно-постовой службы и руководство МВД. Повсюду серыми тенями сновали непонятного вида зеваки, видимо, владельцы окрестных гаражей.

Артем поручил полицейскому следователю составление протокола осмотра места происшествия. Девушка проявила явное неудовольствие (что было неудивительно, преступление, очевидно, не относилось к полицейской подследственности⁴), но в открытую конфронтацию с более опытным и наделенным большими полномочиями Роговым вступать не стала. Сам же Артем, дав пару поручений в стиле «ну ты и сам все знаешь…» оперу, уселся в машину и с удовлетворением открыл термос с кофе, попутно наблюдая в открытые ворота гаража, как миловидная, хоть и чуть полноватая блондинка-эксперт в непонятной бесформенной одежде пытается изъять биологический материал с частично обгоревшего трупа и окружения.

***

В гараже и возле него, несмотря на моросящий дождь, стоял сладковато-пряный запах, от которого у Остапа закружилась голова. Такого оперативник не видел никогда, несмотря на то, что повидал он за карьеру в полиции, ой как не мало. Чтобы не смотреть на эту концентрированную жесть, он решил приступить к работе и, получив пару невнятных указаний от следователя следственного комитета, отправился в будку охраны гаражного кооператива. Внутри стоял застоявшийся запах перегара и пота, а полупьяный немолодой охранник ничего особо пояснить не мог. Спал, ничего не слышал, ничего не видел, ни шума, ни борьбы. В семь утра проснулся, вышел, почувствовал запах гари во время обхода, заметил открытые ворота, увидел труп, вызвал пожарных. Работал охранник вахтой в пятнадцать суток и получал символическую по меркам, разумеется Москвы, прибавку, в виде пятнадцати тысяч рублей к пенсии. Никаких регламентов по охране у него не было, соответственно, и взятки с него были гладки. Однако, несмотря на ожидаемые «ничего не видел и ничего не знаю», кое-какую информацию Остап для себя подцепил.

«…показания даю добровольно, давление на меня не оказывается, об ответственности по статье триста шесть Уголовного кодекса Российской Федерации предупрежден…»

По старой традиции Остап сразу достал протокол допроса. Он понимал, что дело еще не возбуждено, но отдавал себе отчет, что без его возбуждения не обойдется, соответственно сбор объяснения, не имеющего процессуальной силы – пустая трата времени, а вот допрос был бы уже чем-то. Даже если следователя не устроит его качество, протоколы следственных действий на первоначальном этапе расследования едва ли не самое важное в работе и нужны хотя бы на селекторах для отчета перед руководством.

«..имени погибшей, я назвать не могу, однако, знаю, что она была бездомной, ее приютил хозяин гаража Вернер Андрей Михайлович «из жалости» около полугода назад и разрешил жить в гараже.. Вернер является владельцем гаража за номером… охарактеризовать его никак не могу, общался с ним всего один раз… Знаю его мобильный телефон, поскольку обладаю списком телефонов всех владельцев гаражей… Камеры на территории гаражного кооператива на запись не работают, а в монитор я ничего подозрительного не видел…»

«А когда они работали, когда было нужно?», – грустно подумал про себя Остап.

«… про врагов и неприязненные отношения погибшей ничего не знаю, относительно рода ее занятий пояснить ничего не могу…»

Остап от руки дописал протокол допроса и отправился дальше. Он пробовал позвонить Вернеру с целью получения комментария по факту убийства женщины в его гараже, но по набираемому номеру никто не отвечал. Остап, поймав одного из зевак-хозяев соседних гаражей, узнал второй номер Вернера, но и по звонку туда, он слышал лишь металлический голос женщины, о том, что абонент находится вне зоны действия сети.

Затем Остап вызвал на место происшествия директора гаражного кооператива для формального допроса по факту совершенного преступления. Тот, к слову, приехал довольно быстро и без каких-либо проблем согласился на дачу показаний, правда никакой информацией он не обладал вообще и лишь рассеянно пожимал плечами, отвечая на большинство вопросов.

Проведя необходимые мероприятия, связанные с прозвоном местности, для последующего запроса билинга⁵, Остап прошел весь предполагаемый маршрут жертвы, но у жилого массива, расположенного через пустырь от гаражного кооператива следы женщины в голове оперативника терялись. Она могла идти и от жилых домов, и от метро, до которого было минут двадцать пешком, да хоть из паркового массива, расположенного неподалеку. Найти в масштабах гигантского всепожирающего города следы маленького человека крайне трудно. Далее, Остап пешком вернулся на место происшествия и, не желая сдаваться, прошел ко входу в гараж. Его бывшая пассия, а по совместительству эксперт-криминалист Олеся отрешенно копошилась в гараже. Помимо нее там также находилась молодая, устроившаяся работать лишь в сентябре после института, следователь Алина, и с отсутствующим видом писала протокол. Ему искренне было жаль девчонок, те взвалили на себя огромную ношу, и картина, которая предстала перед ними сегодня, бесследно для психики и мироощущения пройти не могла, Он, зная, на сколько ревностно эксперты реагируют на нарушение обстановки преступления, и насколько раздражительно Олеся реагирует на него после расставания, как вкопанный встал у дверей. Его глаза уперлись в старую грязную спортивную сумку с бурыми подтеками на ней, лежащую возле гаража.

– Это жертвы сумка? – обращаясь в воздух спросил Остап, и не дожидаясь ответа, добавил, – можно глянуть?

– Я отфотила, ни отпечатки рук, ни микрочастицы, ни трасологию там не снимешь, дождь был – не отрываясь от работы сообщила Олеся, – так что, как Алинка скажет…

– А я-то чего? – вон у этого упыря, который в машине кофе пьет, спрашивай, – отозвалась девушка раздраженно.

Остап хотел было подойти к комитетскому следователю, но тот принимать участие в процессе работы не спешил, и оперативник решил на его главенство попросту забить.

– Алин,