Днепрогэс

18 августа 1941 года гитлеровцы, бросив на прорыв танки и моторизованные войска с целью внезапного захвата Днепрогэса и плотины, по которой рассчитывали ворваться в город, прорвали оборону западнее Запорожья на узком участке фронта. Угроза захвата Днепрогэса и плотины стала более, чем реальной. Обороняющиеся подразделения, выполняя «приказ товарища Сталина от 3 июля 1941 года», переключив генераторы ГЭС на самосожжение, отступили. В тот день Днепрогэс работал с полной нагрузкой, хотя снаряды летели через плотину и машинный зал электростанции. В случае отступления наших войск решено было оборудование станции и плотину вывести из строя, не дать противнику возможности пользоваться Днепрогэсом. Но турбины не были главной целью уничтожения. Следовало взорвать саму плотину. Немецкие войска были ещё на правом берегу Днепра, в районе Никополя и Кривого Рога. О планируемом взрыве Днепровской дамбы никто не был предупрежден ни на самой дамбе, по которой в то время двигались военные транспорты и войска (они отходили на левый берег Днепра), ни население и руководство города Запорожье. Также не были предупреждены военные части, расположенные вниз от Запорожья в днепровских плавнях, хотя телефонное соединение в то время на Левобережье функционировало нормально. Время подрыва плотины: 20.00–20.30 18 августа 1941 года. Именно в это время Днепрогэс, Днепровские плотины, железнодорожный мост через Днепр были взорваны. Советские и войска, которые в то время двигались по дамбе, погибли. В результате взрыва моста и плотины на острове Хортица остался отрезанным полк пехоты, который переправлялся в это время на восточный берег. В теле плотины образовалась большая брешь, пошёл активный сброс воды. Гигантская волна смыла несколько вражеских переправ, потопила много фашистских подразделений, укрывшихся в плавнях. Но вырвавшаяся на свободу вода не разделяла людей на «своих» и «чужих». Волна высотой около тридцати метров уничтожила всё на своем пути. Часть Запорожья с огромными запасами разных товаров, военных материалов и десятками тысяч тонн пищевых продуктов и другого имущества. Десятки судов, вместе с судовыми командами, погибли в том ужасном потоке. Сила образовавшейся при подрыве плотины ДнепроГЭСа волны была разрушительна и непредсказуема. Те, кто подрывал, наверное, даже и не пытались просчитать последствия своих действий. Возле острова Хортицы и Днепровских плавней на десятки километров к Никополю и дальше стояли на позициях наши, советские военные части. Они погибли. Взрыв плотины резко поднял уровень воды в нижнем течении Днепра, где переправлялись отходившие под Николаевом войска 2–го кавалерийского корпуса, 18–й и 9–й армий. Эти войска были «отрезаны» при переправе, частью пополнили число группировки войск, попавших в окружение и плен, а частью сумели переправиться в неимоверно тяжелых условиях, бросив артиллерию и военное снаряжение. Урон нашим войскам и войскам гитлеровцев был нанесен колоссальный.

Итоги. Взрыв задержал части вермахта на Запорожском направлении на месяц. За этот месяц успели демонтировать и эвакуировать на Урал оборудование всех промышленных предприятий Запорожья. О погибших же в результате «взрывного потопа» воинах и мирных жителях старались не вспоминать, потому нынешнее поколение узнает об этих событиях только прочитав эти строки … стоило ли спасение этого оборудования тех десятков тысяч жертв и не меньшего количества искалеченных судеб…?

От кого: Северо—Осетинская АССР село Дзуарикау Газданова Асахмета

Кому: Полевая почта 426**

10 июля 1942 года Газданову Махарбеку

Дорогой наш Учитель!

Уважаемый Махарбек Асахметович!

Мы, ваши ученики, благодарим Вас за те письма, которые Вы передаете нам через своих родителей!

Читаем и перечитываем их по нескольку раз в день! Но наш учитель по русскому языку, вернее учительница, Клавдия Николаевна – даже умудрилась Ваше письмо в диктант превратить! Чему мы были на самом деле очень даже и рады! Ведь мы их давно уже выучили на зубок, потому все написали без ошибок и получили пятерки! Заходя в школу, видим кумачовый транспарант, на котором написаны Ваши слова … Фашист приближается к нашему селу, большая часть мальчишек собирается в партизанский отряд, часть – будет эвакуироваться вместе с жителями … Когда писали это письмо, то вспомнили ваше наставление нам. Вы говорили, что каждый из нас в своей жизни должен находить время для созерцания того мира, в котором проходит ваша жизнь, например, осенью полюбоваться падающими листьями, зимой – увидеть красоту отдельной снежинки, весной – полётом первой пчелы, летом – красотой горных цветов …

Мы навсегда запомнили всё, что Вы, Учитель, говорили … Помните, как—то на одном из уроков, Вы сказали, что смерти нет, вернее она есть, но у настоящих людей её нет, потому что после них остаются добрые дела, песни, стихи, поэмы, романы, картины, сады, скульптуры, мосты, дома, дети, геройские поступки и любовь … и привели в пример Пушкина А.С., – вот его нет давно, а он живёт в каждой строчке своего стиха, живет в сердце того, кто читает любое его произведение… Вот так и Вы, учитель. Вы давно уже живёте в сердцах нас – своих учеников, потому что мы говорим вашими фразами, думаем Вашими мыслями, смотрим на мир Вашими глазами…

Вы Герой нашего времени. Девочки плакали. С уважением к Вам – Ваши ученики.

П.С. Это письмо решили переписать каждый себе в свой личный дневник, так оно всем понравилось.

* * *

От кого: Ивана Капралова

6–я Гв. стрелковая дивизия

Административно—Хозяйственное подразделение

Кому: Киргизская ССР Село Сталинское

Боровой Анне Игнатьевне

Уважаемая Анна Игнатьевна, милая моя соседушка, здравствуй! Пишет тебе сосед ваш, Иван Капралов. Надеюсь, помните вы ещё меня.

Не верь похоронке^[70] той, что может и пришла тебе на Илюху твоего, не нашли мы его ни мёртвым, ни убитым… …написали, что он без вести пропал… в том бою мы без вести пропавшими не досчитались сорок девять человек, – Илья в их числе. Учитель по имени Макар, не помню его имя настоящее, знаю, что осетин, был, бесстрашный, как все горцы, тоже сгинул.

В ту ночь для многих воронка от снаряда в реке стала последним прибежищем … Ты же знаешь, что мы с Ильей твоим вместе призвались, в один день, на одном поезде приехали в учебку, в Москву, и вместе попали в один полк, стрелковый.^[71] Он командиром отделения в пехоте, меня же, узнав, что я дипломированный повар, определили на кухню. Поэтому виделись мы с твоим Ильей часто. Три раза в день. Последний раз я его видел, когда в новогоднюю ночь я со старшиной приносил им в окопы наркомовские сто грамм.^[72]

Тот бой был страшным. Немчура, как будто ждала атаки, и луна, как назло, тогда, когда мы были посередь речки, вышла из—за туч, и вся атакующая дивизия^[73] стала видна, как на ладони … маскировочный халат не спасал, потому что ты бежишь – и твоя тень бежит, ты ползёшь – и твоя тень ползёт … Положил фашист почти весь полк наш на подступах к горке ледяной. В упор стала расстреливать их артиллерия и минометы под светом проклятой луны … хорошо, хоть знамя полковое осталось, нашего 25–го стрелкового, потому расформировывать нас не будут …^[74] Под ногами—то была река, спрятанная в лед. Он—то, хоть и толстый—то был лёд, но от прямого попадания снарядов превращался в большую полынью и сколько наших сгинуло, ушло под лёд – неведомо… и дали ракету об отступлении только тогда, когда ледяная горка и лёд уже были не белые, а красные от кровушки нашей русской … После боя того, луна зашла, и можно было хоть раненых повытаскивать с поля того ужасного …

Я с медицинскими сестрами вытаскивал наших раненых и убитых. Мы пытались успеть вытащить живых, пока их израненных не убил мороз, который к утру был уже под 40 градусов. И застывала кровь и у нас в жилах, когда мы ещё живого лейтенантика не смогли освободить ото льда – примёрз он своей же кровью ко льдине и тихонько умирал, а девчушка—санитарка, весом чуть более 45 килограмм била своей каской, а потом скальпелем^[75] по кровавому льду, который сковал ноги лейтенанта (одна из них была оторвана), но так и не смогла его освободить – помер он от потери крови у неё на глазах. Немчура же фашистская видела красные кресты на девчушках наших, но стрелять по ним, наверное, доставляло удовольствие какое—то. Стреляли, не прекращая. Но, слава Богу, ранили только одну, в живот правда. Не знаю, выживет или нет, увезли её в медсанбат^[76] сразу. Он расположен недалеко от нас в деревне Манаенки. Пока не увезли, держал её за руку. Катюшка, имя её.^[77] Понимала она, что рана смертельная.

Медик, как—никак. Плакала она, умирать не хотела. Рассказала мне, что росла без родителей. Бабушка её воспитывала. И мальчик ей шибко нравился с её улицы. И она ему тоже. Но он так и не решился к ней подойти, даже когда их вместе на фронт забирали… только крикнул, когда уже её вагон первым тронулся с вокзала, что любит её больше жизни… и бежал, и кричал, пока поезд не скрылся за горизонтом… 18 лет девчушке той.

Мальчишке же, её жениху, 17 было, говорит, приписал он себе лишний годок, чтобы на фронт пораньше попасть … половина улицы её так сделали, да что там половина улицы, вся страна …

Я до самого рассвета облазил всё, что можно было облазить, был даже под ледяной горкой, но Илью так и не нашел. Так что верю я в то, что может, жив он ещё … может в плен попал…ну неправильно это, умирать в 29 лет … Василий, друг мой и брат Ильи родной, разведчик, так он с того боя день через день уходит в разведку и пытается отыскать лагеря с пленными нашими, тоже не верит, что его брат погиб …^[78]

Буду тебе ещё писать Анна Игнатьевна, может, найдём ещё Илюху твоего, ты главное надежды не теряй, ведь у вас даже дочурка Надежда, а это ведь неспроста. Пока стоим мы под этой ледяной горкой уже два месяца, третий пошёл и не видать никакого просвету. Атакуем чуть ли не через день, но одолеть горку эту распроклятую мы не можем, людей полегло уже немыслимо сколько …

Крепись, Анна Игнатьевна, буду искать твоего Илью дальше, твой сосед Иван Капралов.

Село Кривцово. Орловская область.

15 марта 1942 год.

История одной фотографии

Уничтоженная на окраине Мценска советская техника: разбитые «Катюши» БМ-13 на шасси ЗиС-6, тягач СТЗ-5 с пристрелочной зениткой, сожженный танк Т-34

На фотографии «Катюши» из состава 9-го гвардейского минометного полка, оставленные в Мценске (около 20 километров от места событий, описанных в письме) после отхода советских войск.

11 октября в город для уничтожения реактивных установок была отправлена группа из четырех танков Т-34 11-й танковой бригады под командованием политрука – Героя Советского Союза Николая Поликарповича Власенко (награжден 7.04.1940 г). Группе удалось прорваться в город. Танк Власенко ближе всех подобрался к «Катюшам» и, исходя из сложившейся ситуации (точные обстоятельства не известны), политрук вызвал огонь артиллерии на себя. Танк погиб вместе с экипажем, но установки были уничтожены, задание выполнено.

Это официальная версия подвига Н.П. Власенко.

Но есть ещё несколько версий событий этого эпизода войны. В частности, версия, что «Катюши» были повреждены и вывести их из города было невозможно, поэтому танкисты уничтожили их огнем из пушек своих танков, а машина Власенко подбита в бою с немцами и не было вызова огня на себя. Стоит отметить, что на этом снимке, и на других снимках этого места, не видны следы артиллерийского обстрела.

* * *

Боровой Илья пропал без вести в декабре 1941 года. Извещение пришло домой после этого письма, которое я привожу ниже. Оно написано его дочкой, моей мамой, в 1944 году, когда его еще ждали…

Деток в моей семье учили письму следующим образом, им диктовали письма с фронта, которые зачитывали до дыр, и письма на фронт, которые потом подшивали в семейный альбом, и читали, как книгу, долгими зимними вечерами…

От кого: Боровой Нади

село Сталинское Киргизская ССР

Кому: Полевая почта 426**

28 октября 1944 г. Боровому Илье Григорьевичу

Папочка Илья, милый и любимый мой папочка, пишу тебе письмо я, твоя любимая дочурка Наденька!

Здравствуй! Мне уже семь лет. Я уже взрослая. В школу пошла! Вот! То время, когда ты ушёл на войну помню хорошо, но мне уже кажется, что ты, и жизнь без диктора, который читает новости по радио, мне просто приснилась во сне. В ней, в этой жизни во сне, мы всей семьей ходили на демонстрации, купались в озере, бегали наперегонки и не было столько седых мам и бабушек вокруг. У меня горе горькое, папуля, моя лучшая подруга украла у меня твой подарок – деревянную куклу Катьку! Как вспомню теперь, так и реву! Как мне теперь без Катьки—то? Знаешь, я поняла кто у нас на улице главный человек! Самый главный человек у нас на улице – это почтальон. Его ждут все! Все без исключения! И мама ждет от тебя писем каждый день. Правда, почему—то, тоже седая она стала, как тётя и бабуля моя. И не говорит мне, что с ней случилось. На мои вопросы не отвечает – просто плачет. Может у неё тоже, украли что … Но, когда по улице идёт почтальон, его видно издалека, он без одной ноги – все и всегда выбегают ему на встречу! И мамочка тоже … Но писем от тебя нет и нет, а мы так их ждем! Почему ты не пишешь? Может, ты в руку ранен? И ты не знаешь, почему у нас все взрослые мужчины или без ног, или без рук? Вот у нас сосед есть, дядя Саша, приехал с Войны недавно, так у него нет двух рук по локти, я ему всегда помогаю, воду ношу из колодца… Может потому, что он старый? Ему ведь уже 24 года … Помнишь, когда ты меня держал на руках и уезжал на Войну, я просила тебя привезти красное платье и красные туфли? Так вот не надо мне ничего! Просто скорее приезжай сам! Я очень—очень соскучилась за тобой!

Мама так тебя ждет, и я жду, и бабуля ждет, даже наша собака Шарик, когда я называю твоё имя, сразу вскакивает и начинает тихонько гавкать, да свои собачьи песни петь – выть … правда взрослые на него начинают шикать… нам всем тебя очень не хватает, папуля, очень! Не хватает твоих колыбельных, которые ты нам пел на ночь, когда мама была в ночную на работе, не хватает твоих шуток, игр, веселой твоей гармошки с частушками … В этом году напривозили очень много ссыльных (в селе Сталинском поселили депортированных ингушей – прим. автора), так они, эти мужики, плохо говорящие по—русски, по ночам вламываются в дома, забирают всё съестное и некому нас защитить от них … вы же все на фронте мужчины наши …, на всей улице один дядя Саша и тот без рук. Папа, возвращайся скорее, защитишь и меня, и маму, и братика …^[79] Володька, брат мой, пропал куда—то. Заболел, уехал в больницу и не вернулся. Мама говорит, что его крестный забрал, и он у него загостился и не приезжает, но, почему—то, плачет при этом.

Дядя Даниил уезжает на фронт, провожать его скоро будем всей улицей. Бабуля, почему—то, плачет без остановки последнюю неделю. Это письмо я отдам ему.

Я знаю, что вы встретитесь, и он даст тебе его.

Мне даже сон приснился, в котором дядя Даниил передает тебе моё письмо, а ты его берешь так бережно и очень грустными глазами смотришь на своего младшего брата и плачешь … и вы потом вдвоём уходите вдаль, а я пытаюсь вас догнать, а вы меня гоните от себя и уходите в берёзовую рощу… Знаю, что ты прочитаешь и сразу—сразу или напишешь, или приедешь! По радио говорят, что фашистскую гадину вы уже бьёте на подступах к Германии. Папа, убейте их! Убейте их всех!

Всех, кто не сдаётся, всех, у кого руки в крови…