2. Сосланы. Приморский город Каки

И тут неожиданно ангелов проняло, они поняли и осознали – это Каки!

Они – в Каках!

– Что это еще за Каки такие? – подвесил в воздух вопрос недовольный Нивей и потянул носом, принюхиваясь. Ощущать запахи – едва ли не единственное из того, что было доступно ангелам в материальном мире. – Пахнет соответственно, – резюмировал он. – Как и должно пахнуть в Каках.

– Ну, что ты несешь, бледнолицый брат мой? – возразил другу Аурей. – Что ты смыслишь в том, как должны пахнуть Каки?

– Каки, каки, – уточнил Нивей.

– Ах, каки! – понял и оценил, наконец, глубину его мысли Рыжий.

Они осмотрелись.

Ангелы явились земному миру и утвердились в нем посреди, надо полагать, центральной площади города. Площадь была просторна, залита солнечным светом, прожарена его огнем и выметена резвым ветром. От раскаленной плитки, бледно серой и розовой, которой площадь была недавно заново перекрыта, устремлялись вверх дрожащие потоки горячего воздуха. За спинами у них высилось большое, похожее на Дом культуры и бывшее им, здание с огромным портретом какого-то человека в расстегнутом пиджаке и с доброй улыбкой в пол-лица на фасаде. А прямо перед ними, чуть поодаль, за веселым бетонным заборчиком, украшенным религиозными символами, высилась красивая бело-голубая церковь. Маковки ее куполов плыли куда-то по синему-синему небу во славу Господню. Ангелы впервые увидели воочие культовое сооружение земного типа, поэтому торопливо осенили себя крестным знамением и поклонились в пол, благодаря Творца за предоставленную им соответствующую возможность.

Когда формальности были соблюдены, Рыжий ухватил друга мосластой рукой за одежды и потянул его за угол Дома культуры.

– Каки, говоришь? Дурно пахнет, ага… А вот, пойдем-ка, я тебе нюх прочищу, – приговаривал он. – А заодно и должок верну. Нехорошо, когда должок есть. Надо отдавать, да…

– Что ты, что ты! – забеспокоился Нивей. Почуяв неладное, он стал вырываться из дружеских объятий Рыжего. Он упирался, как мог, он растопыривал локти, он изворачивался крыльями – тщетно все. Физические возможности были явно предпочтительней у Аурея, он был и повыше, и шире в кости – ну, своей, ангельской кости. Сильней он был, если говорить по-простому, а кто сильней, того, как известно, попробуй не послушать. Единственное, что могло бы спасти Белого от взбучки, это если бы он снова психанул, как намедни в кампусе, но, застигнутый врасплох, никак не мог выйти на требуемый для этого уровень экзальтации. В общем, мало-помалу, увлекал Рыжий заклятого своего дружка за угол дома, где предвидел наличие укромного местечка для короткого, но решительного объяснения.

– Да подожди же ты! – взмолился, наконец, Белый. – Ну, что ты, ей Богу! Ну, поспорили мы, и что такого? Каждый имеет право на личное свое мнение.

И он неистовым каким-то образом воспротивился увлекающей его в не желаемое грядущее силе и – о чудо! – сумел превозмочь ее на короткое время и даже остановить неумолимо двигавшийся на него айсберг.

– Ну, ты фрукт! – воскликнул Рыжий, останавливаясь. При этом, он сжал руку Белого, словно жимками, и подтянул его к себе ближе. – Ты на самом деле не понимаешь, или, по обыкновению, прикидываешься?

Белый пожал плечиками и бледно улыбнулся.

– Ну, подрались… Подумаешь! – промямлил он, скаля зубы.

– Да при чем здесь драка! – продолжил заводиться дальше Рыжий. – То, что подрались, это нормально. Это даже хорошо. А вот то, что ты меня перед Испытующим сердца и внутренности подставил, вот это плохо. Это очень плохо. И за это тебе придется ответить…

– Так, для твоего же блага, – промямлил Нивей.

– Эва! – удивился Рыжий. – И в чем же здесь, по-твоему, мое благо?

– А в том! – почуяв перемену и малую возможность для приемлемого разрешения ситуации, торопливо зашептал Белый брат. – В том, что я уступил тебе право напрямую пообщаться с самим Саваофом. Когда б еще тебе такое счастье выпало?

– Уж больно это счастье на подставу похоже! – не унимался Аурей. – Вот сам бы и общался, тем более что ты как раз и драку начал. Ты же меня зачинщиком выставил!

– Оба мы хороши были, что уж вспоминать теперь, – продолжал карабкаться наверх Белый. – Но прошу учесть, что для друга, для тебя то есть, мне ничего не жалко!

– Ах, ты! – выдохнул в изумлении Аурей и весело, запрокидывая рыжую кудрявую голову, засмеялся. – Вот же вьюн! Всегда вывернется. Подлец, но люблю!

Он отпустил руку друга и, поднеся к его носу увесистый и мозолистый свой кулак, предупредил:

– Последний раз. Попомни! Больше спуску тебе не будет. Это последний раз!

– Ладно, ладно, – нашелся, что ответить Белый. – Кто знает, как оно все дальше сложится. Глядишь, и я буду условия ставить. Поживем, Бог даст, увидим.

И, склонившись и растирая ущемленную руку, полоснул он снизу вверх коротким синим ятаганом взгляда.

Но Рыжий, зная достоинства друга, не расслабился до срока.

– Но-но, – подтвердил он установку. – Я сказал: попомни! И для окончательной убедительности сунул все еще парящий навесу кулак в самый тонкий нос Нивея.

– Хорошо, хорошо! – сразу с готовностью и охотой согласился тот, отворачиваясь от аргумента с презрением. – Я же сказал, что понял!

И, выдержав достаточный отрезок времени, легко пальчиком отвел весомый довод в сторону.

На этом конфликт, собственно, был исчерпан, и друзья наконец смогли приступить к выполнению того, ради чего они сюда, в Каки, прибыли.

Но для начала им еще следовало стать на ангельский учет. Процедура была стандартной, касалась всех входящих и выходящих, и избежать ее могли только сущности более высокого порядка, обладавшие полной свободой перемещения и тайной меткой установленного образца.

– Ну, что, где у них тут комендатура? – спросил Белый, отправив вопрос в незнакомое и потенциально опасное пространство.

– Не дрейфь, – откликнулся Рыжий. – Сейчас определимся на местности. Где-то я видел указатель…

Он покрутил головой в поисках знаков, тайных для местных аборигенов и явных для всех остальных, и быстро их обнаружил. Знаки весьма грамотно были наложены поверх портрета на фасаде Дома культуры. Ясными символами они светились прямо на лбу у улыбающегося мужика в расстегнутом пиджаке, который даже и не подозревал о том, какую пользу приносит невесть кому. И хорошо, что так, надо сказать, иначе, в соответствии с местными традициями, предоставление пользы было бы немедленно монетизировано.

– Вот, указатель! – радостно воскликнул Аурей. – Я же помню, что видел. Теперь не потеряемся.

Следуя указаниям, они быстро добрались до комендатуры, которая, кстати, располагалась тут же, на площади, на чердаке переоборудованного в торговый пассаж старого кинотеатра. Местные, естественно, ни о чем таком не подозревали.

Предупрежденный об их прибытии, комендант уже ждал.

– Как добрались? – спросил он ангелов вместо приветствия.

– Быстро, – ответствовал Белый. – Долго искать не пришлось.

– С указателем вы славно придумали, – подхватил Рыжий. – Креативненько так.

Комендант смущенно улыбнулся. Было видно, как приятна ему похвала, и это наводило на очевидную мысль, что идея с использованием портрета в качестве основы для нанесения знаков принадлежит ему. Да, собственно, кому же еще? Ведь это его прямая обязанность.

– Эта, – сказал комендант, – меня предупредили, что не следует вам мешать, поэтому путаться у вас под ногами не буду. У меня, честно говоря, и без вас хлопот хватает. Округ большой, а я в нем один. Я и комендант, и околоточный, и благочинный – един в трех лицах. Сотрешься о пространство, носясь с места на место, пока тебя заметят. Ну, а чтобы оценили, про это и вовсе молчу. Из разночинцев ведь мы… Поэтому, если что нужно, говорите сразу, потом я сам не знаю, куда меня занесет.

Друзья переглянулись и пожали плечами.

– Ничего не нужно! – ответили хором.– Все есть!

– Вот и ладненько, – резюмировал комендант. – А если нужда появится – вызовете, тут написано, как. Он указал на тайные знаки на стене. – По сему, не мешкая, откланиваюсь.

Он опустил глаза и пропал из виду.

Друзья некоторое время оторопело смотрели на внезапно опустевшее место в пространстве.

– Надо же, разночинец, – протянул, наконец, Рыжий. – Это кто же такие, разночинцы?

– Ась? – вновь, сверкнув глазами, явился под крышей на прежнем месте комендант.

– Ничего, ничего! – созвучно успокоили его ангелы.

– А и ладно! – успокоился комендант.

Он снова погасил глаза и пропал, теперь уж окончательно.

Ангелы-попаданцы, попридержав дыхание, выдержали молчаливую паузу, достаточную для того, чтобы быть уверенными, что уж теперь-то они остались одни. После чего одновременно выдохнули и расслабились. Белый хлопнул в ладоши и стал потирать одну руку другой, Рыжий же подошел к слуховому оконцу и посмотрел наружу, где, неосведомленная об их прибытии и потому к нему равнодушная, бурлила местная разновидность жизни. Понаблюдав какое-то время за ее проявлениями, попадающими в поле зрения, он удовлетворенно хмыкнул и, повернувшись к товарищу, спросил:

– Ну, с чего начнем миссию?

Нивей перестал тереть руки и устремил к другу свое остренькое птичье лицо.

– Для начала надо бы уяснить, в чем миссия заключается, – с вызовом заявил он. – А то послать послали, а никакого полетного задания или там предписания не выдали.

– Ты бы не шумел по-пустому, – сразу предложил перейти к конструктиву Рыжий. – Или ты думаешь, что Яхве слова на ветер бросает? Он, конечно, Пастырь добрый, но справедливый, и я тебя прошу, прикуси язык свой ангельский, пока он не подвел по монастырь и меня вместе с тобой.

– А я что? – поспешно согласился с ним Белый. – Я ничего. Я говорю – конкретики маловато. Надо бы четче задачу сформулировать.

– Да все, в общем, понятно. Нам с тобой надо определиться: карать или все же лучше миловать.

– Это как же нам сделать? Целую вечность до нас над этим думали и ничего не придумали, Господь, вон, сам весь в сомнениях и раздумьях, а мы такие с тобой скорые и деловые, прилетели и сразу все решили! Вот как реально нам это сделать?

– А что, – ухмыльнулся Аурей, – мы такие, мы могем. Да не бойся, справимся. Я предлагаю прибегнуть к теории малых чисел.

– Как это? – вопросил Нивей.

– Все просто! – разъяснил диспозицию Рыжий. – Если мы с тобой здесь, в, прости Господи, Каках найдем хотя бы одного человека, которого мы оба захотели бы помиловать, это будет означать, что и на всем человечестве крест ставить рано. Я думаю, что этот человек должен нас чем-то удивить, или даже восхитить. Еще лучше, если он нас в чем-то сможет превзойти.

– Смеешься? – не уловив иронии, поинтересовался Белый. – Разве же это возможно, чтобы человек превзошел ангела?

– Знаю, что невозможно, – прозвонил в грустный колокольчик Рыжий. – Знаю. Но, для чистоты эксперимента…

Нивей с подозрением посмотрел на друга. От острого приступа проницательности даже зазолотились, словно нити накаливания, редкие волоски на подбородке, раскалился кончик носа.

– Ну да, – сказал он, – для чистоты эксперимента. Если ты рассчитываешь, что я тебе подыграю – напрасно. Ты мою принципиальную позицию знаешь. В драку больше не полезу, но и в поддавки играть не намерен. На что ты надеешься?

Рыжий, рассыпав по плечам огненные кудри, покачал головой.

– Я просто уверен в своей правоте, – отвечал он. – Надеюсь, что и у тебя будет возможность убедиться в том же.

– Посмотрим, посмотрим… – произнес Белый в ответ, нервно улыбнулся и оскалился. – Уж к какому-то выводу прийти должны. В конце концов, иначе нам отсюда не выбраться.