СИС на перепутье

3 апреля, вторник.

Лондон, Даунинг-стрит, 10,

резиденция премьер-министра Великобритании

Заседание кабинета министров затягивалось. Шеф Сикрет Интеллидженс Сервис сэр Джон Синклер нервно поглядывал на часы. Он рассчитывал освободиться к полудню. На час дня у него была назначена встреча в «Сент-Джеймс клубе» с начальником военно-морской разведки контр-адмиралом Джоном Инглисом.

Оба отвечали за проведение операции «Кларет». Переговоры в клубе должны была прояснить некоторые ее детали. Времени до назначенного рандеву оставалось немного, а глава Форин-офис достопочтенный Селвин Ллойд все еще продолжал удручающе нудно докладывать членам кабинета министров и без того не слишком благоприятно складывавшуюся обстановку на Ближнем Востоке.

Назревали вооруженные восстания против британских властей в Йемене, Омане и Катаре. Египет также выходил из-под контроля Лондона. Если к этому добавить ставшую в последние недели очевидной решимость национально-освободительных движений Малайи, Кипра и Ганы освободиться от колониального диктата Великобритании, то становилась очевидной вся глубина кризиса, в котором очутилась внешняя политика Л ондона.

Ее обсуждение и вовсе грозило затянуться до обеда. Это ломало все планы на день шефу СИС.

– Наши дела в Египте идут из рук вон плохо… – искренне сетовал министр иностранных дел.

«И не улучшатся от долгих словопрений», – подумал про себя сэр Джон.

Его порой раздражало бессилие дипломатов. Ему претили устраиваемые МИДом бесконечные говорильни. Но пуще всего его задевали постоянные упреки в адрес военных и разведки. Именно они, как ни странно, чаще всего обвинялись мидовскими чинами в политических просчетах правительства.

Сэр Джон был практиком. «Меньше слов, больше дела» – было его извечным девизом. Выпускник элитной академии в Вулвиче, он прошел обе мировые войны. Служил сначала на флоте, затем в артиллерии, а позднее в разведке, замом по военным операциям у шефа Сикрет Интеллидженс Сервис военной поры сэра Стюарта Мензиса.

В 1952 году Джон Синклер сменил своего предшественника в начальственном кабинете на Бродвее, 54. Он возглавил организацию, как любили иронизировать обитатели этого дома, которая официально в Великобритании зарегистрирована не была, а значит, вроде бы как и не существовала.

Разведка за истекшие четыре года, казалось бы, добилась неплохих результатов. Но сэр Джон был ими недоволен. Он тяготился обязанностями руководителя СИС и все чаще стал подумывать об отставке.

«Надо отправляться на пенсию, – то и дело пытался он внушить сам себе, хотя до мая 1962 года, даты его шестидесятипятилетия и безусловного срока ухода на заслуженный отдых, было еще далеко. – На будущий год мне стукнет уже пятьдесят пять. Как говорится, пора и честь знать».

В узком кругу сэру Джону все чаще стали намекать на недостатки в работе разведки. Громкие и славные дела прошлого перестали вспоминать. Похищение германской «Энигмы» и дешифровка в Блетчли-парк сотен секретных приказов Геринга и Деница, позволившие предупредить действия гитлеровских вояк и спасти тысячи жизней британских подданных, незаметно отошли в разряд былых заслуг.

Модными стали заявления о неблагонадежности и моральном разложении британских спецслужб. Оказалось, что это именно они «не предусмотрели», «не предупредили», «не приняли соответствующих мер» и так далее. В правительственных кругах злые языки поговаривали о том, что британская разведка, дескать, утратила ореол защитницы национальных интересов, перестала делать свое дело, погрязла в склоках.

Даже заокеанские коллеги стали все чаще объяснять свои собственные провалы, например в Корее, недостатками в работе Сикрет Интеллидженс Сервис. Дошло до того, что и захлестнувшая Соединенные Штаты Америки в начале пятидесятых годов волна англофобии ставилась в вину не американцам ирландского происхождения, а английским спецслужбам.

Рано или поздно эта словесная трескотня должна была пробить брешь в волевой и гордой натуре сэра Джона. И во время недавней поездки в Чеккерс, загородную резиденцию премьер-министра, шеф СИС взял не себя смелость обратиться к сэру Энтони Идену с просьбой об отставке. В ней ему, впрочем, было категорически отказано. Иден хорошо знал и ценил генерала. Но вотум доверия премьера не прибавил сэру Джону уверенности в себе. Ему казалось, что с его мнением мало считаются, что его авторитет не признают.

На СИС руководство страны по традиции возлагало особые надежды, рассчитывая на чудо в трудные для страны времена. Но чуда не происходило. Британская империя рушилась на глазах. Разведка могла лишь несколько замедлить быстроту этого распада.

Заседание кабинета министров шло своим ходом. Селвин Ллойд сделал паузу в своем затянувшемся выступлении, глотнул минеральной воды из хрустального стакана и, прокашлявшись, начал подводить итоги сказанному.

– Миссия генерала Темплера в Иордании, к нашему общему сожалению, потерпела неудачу, – с горечью в голосе заявил он. – Увеличение сухопутной армии генерала Кейтли также не решило проблемы. Король Хусейн отказался от присоединения страны к Багдадскому пакту. Генерал Глэбб смещен с поста командующего Арабским легионом.

Шеф СИС перестал слушать выступление министра. Оно его раздражало. Крупное мужественное лицо генерала с массивным подбородком и длинным орлиным носом помрачнело. Сэр Джон насупил свои густые брови и недовольно заиграл желваками широких скул.

– Силу надо применять, а не состязаться без конца в том, кто кого переговорит, – заметил он сидевшему рядом с ним сэру Патрику Дину.

Тот многозначительно кивнул головой и разочарованно пожал плечами. Как опытный дипломат, он не любил спешить с выводами. Его нелегкая задача Председателя Объединенного комитета по разведке, коим он был назначен самим сэром Уинстоном Черчиллем в 1953 году, состояла как раз в том, чтобы гасить разногласия, а никак не разжигать их. В делах разведки он был человеком новым.

– Далеко не все цели бывают достижимы дипломатическими средствами, – назидательно напутствовал его в день назначения на новый высокий пост сэр Уинстон Черчилль.

Селвин Ллойд тем временем, в своем выступлении обращаясь к премьер-министру, с налетом напускной деловитости заметил:

– Совсем скоро, в четверг, 19 апреля, в этой комнате мы будем вести переговоры с Хрущевым и Булганиным. Полагаю, нам следовало бы решительно поставить перед советскими руководителями вопрос о необходимости прекращения с их стороны поставок оружия Египту. Русским надо дать понять, что без их сдержанности невозможно реальное улучшение отношений между нашими двумя странами.

– Как же, так они и согласятся на ваши предложения! – недовольно заметил генерал сэру Патрику. – Хрущев и сам не дурак прибрать к рукам и Суэц, и Египет.

– Под знаменем национально-освободительного движения и борьбы с британским империализмом, – тихо проговорил в ответ сэр Патрик.

Оба собеседника ехидно улыбнулись, но тут же приняли серьезный вид, дабы не привлекать к себе ненужного внимания участников заседания.

И сэр Джон, и сэр Патрик теперь думали не столько об успехе переговоров с Насером или Хрущевым, – им было ясно, что они ни к чему не приведут, – сколько об операции «Страгл», ставившей своей целью физическое устранение египетского президента. На карту было поставлено слишком многое: не только экономические и политические интересы Великобритании, но и сама способность Запада противостоять советской экспансии.

По недовольному и уставшему лицу Энтони Идена можно было догадаться, что заседание кабинета министров подходило к концу. Еще минут пять, и он свернет, наконец, этот пустое словопрение, показалось сэру Патрику.

– Сейчас он скажет, что «план Макмиллана» провалили мы, а никак не он сам, – тихо заметил он на ухо сидевшему слева от него сэру Дику Уайту.

Генеральный директор британской контрразведки МИ–5, внимательно слушавший выступление министра иностранных дел, коротко рассмеялся и, посмотрев через плечо соседа, бросил быстрый взгляд на сэра Джона Синклера. Тот не пожелал ответить ему встречным взглядом. Руководители МИ–5 и МИ–6 не испытывали друг к другу особых симпатий.

Дик Уайт занял место руководителя в Леконфилд-хаус на Керзон-стрит 1 сентября 1953 года после того, как сэр Уинстон Черчилль отправил на пенсию прежнего директора МИ–5 сэра Перси Силлитоу. Престиж последнего в высших эшелонах британской власти никогда не был высок и оказался явно поколеблен после бегства в СССР Гая Берджесса и Дональда Маклина.

На Уайт-холле все прекрасно понимали, что назначение в послевоенном сорок шестом на должность Ди-Джи какого-то констебля, значительную часть жизни проработавшего в южно-африканской полиции и не имевшего ни малейшего представления о контрразведке, было своего рода местью службе безопасности со стороны ее откровенного противника лидера лейбористов Клемента Эттли. Его партия, как известно, одержала победу на всеобщих выборах 1946 года, сместив с поста руководителя страны триумфатора победы над фашизмом Уинстона Черчилля.

Для левых сил МИ–5 всегда ассоциировалась со слежкой и выявлением неблагонадежных, с хитроумными провокациями вроде сфабрикованного службой безопасности накануне парламентских выборов 1924 года письма Зиновьева английским коммунистам.

Публикация той фальшивки, призывавшей разжечь огонь пролетарской революции на Британских островах, помогла консерваторам выиграть выборы и похоронить честолюбивые планы первого в истории страны лейбористского правительства.

Назначение аутсайдера на пост Генерального директора МИ–5 должно было, по замыслу Эттли, помочь очистить британскую службу безопасности от патологической ненависти к левым. В итоге службу оставили многие профессионалы, не сумевшие найти общего языка с лейбористом-полицейским. Оставил МИ–5 и ее зам Гай Лидделл, которому многие прочили кресло шефа. А ведь никто лучше него не знал коммунистическую сеть в Великобритании. Ушел, хлопнув дверью, и полковник Тар Робертсон, руководитель отдела, который в годы войны провернул ставшую хрестоматийной операцию «Даблкросс». Операцию, в рамках которой МИ–5 перевербовала четыре десятка немецких агентов и организовала через них поставку в Берлин хорошо продуманной дезинформации, спутавшей абверу все карты.

Никак не мог сработаться с сэром Перси Силлитоу и Дик Уайт, возглавлявший в ту пору основной отдел службы – отдел В, занимавшийся непосредственно контрразведкой. Он даже собирался подать в отставку, не находя в себе сил работать с руководителем, мало разбиравшемся в порученном ему деле. Но преданность службе все же взяла верх.

Выпускник Оксфорда, Мичиганского и Калифорнийского университетов, сэр Дик Уайт не был военным человеком, но был настоящим интеллектуалом и высококлассным специалистом. Кроме того, он был сравнительно молод: в год назначения на пост Ди-Джи ему исполнилось всего сорок семь лет. За это, равно как и за принадлежность к контрразведке, его недолюбливали многие военные чины, в том числе и генерал-майор Джон Синклер. Для него сэр Дик был «белой вороной» и презренным сыскарем.

Но те, кто на первых порах не принимал моложавого шефа службы безопасности всерьез, глубоко заблуждались. Да, Дик Голдсмит Уайт не служил в армии и начинал свою карьеру лишь школьным учителем в Кройдоне. Но у него за плечами были годы контрразведывательной работы в Мюнхене накануне войны, опыт ведения такого крупного агента, как сотрудник германского посольства в Лондоне Вольфганг Зу Путлиц, и, наконец, годы непосредственной работы против русской разведки на посту руководителя отдела В.

Не случайно поэтому, что именно Дик Уайт, человек, достаточно сведущий и опытный в делах вверенной ему службы, ознаменовал свое назначение на должность шефа МИ–5 крутой реорганизацией британской контрразведки. В ней были оставлены те же шесть базовых отделов с А по F. Но был упразднен отдел по военному взаимодействию и создан новый – кадровый. Именно в этом новом отделе В, по замыслу сэра Дика Уайта, должна была быть создана надежная система подбора, расстановки и контроля за персоналом, работающим с государственными секретами. Система, не допускающая или хотя бы сводящая к минимуму возможность вражеского проникновения в британские секретные службы, в режимные министерства и ведомства.