Сдержанная и взвешенная политика как монарха, так и стортинга страны в те годы не позволила Вашингтону сделать Норвегию еще одним ядерным плацдармом в борьбе против Советского Союза. Определенный вклад в это внесла и советская военная разведка, чему способствовали ее связи как в норвежской армии, так и в высших эшелонах власти.

В конце первого года работы в Норвегии Иванову удалось провести сразу две важные вербовки высокопоставленных офицеров из штаба военно-морских сил Норвегии. Эти агенты долгие годы будут работать на советскую военную разведку и останутся нерасшифрованными. В Главном разведывательном управлении Генерального штаба Советской армии эта пара агентов Евгения Иванова получит оперативный псевдоним «Фебы».

Активная работа Иванова с «Фебами» продолжалась около четырех лет. Он держал с агентами постоянную связь, получая от них по несколько раз в месяц подборку секретной натовской документации, которая без промедления отправлялась с дипкурьерами в Центр.

В море этих важных документов были и свои жемчужины – материалы, представлявшие по тем или иным причинам в то время наибольший интерес для советского военно-политического руководства.

В одном из них речь шла о шумности советских ударных подводных лодок. Тот документ сэкономил советскому бюджету не один миллион рублей при разработке и строительстве ударных подводных ракетоносцев. Документ был подготовлен американской разведкой.

Выпуская в мировой океан подводные корабли, ни их создатели, ни их командиры не знают досконально и точно, на каких курсовых углах, что и как у этих лодок шумит во время похода. Американская военно-морская разведка, имея хорошую измерительную аппаратуру, все эти шумы старалась запеленговать.

В подготовленном по итогам проведенной работы документе были изложены основные шумовые характеристики советских подлодок.

В частности, указывалось, как шумит водяная помпа или какой-то другой узел подводного ракетоносца того или иного проекта. Давались соответствующие выкладки, схемы, чертежи.

Для экспертов это была бесценная подсказка. Получив американские данные, наши конструкторы и разработчики многие шумы постарались устранить. Иначе говоря, если раньше американцы в случае войны могли запустить торпеды и ликвидировать наши ракетоносцы, то данные разведки, то есть сведения, полученные от «Фебов», позволили снизить такую опасность.

Здание посольства СССР на Кенсингтон Пэлас Гарденс

Вторая командировка Иванова – на этот раз, в Англию – должна была показать способность военного разведчика эффективно работать уже в одной из ведущих западных стран.

Сразу по приезде в Лондон Иванов отправился в советское посольство к новому месту работы.

Все, кто здесь когда-то побывал, знают, что на Кенсингтон Пэлас Гарденс непросто попасть. Эта улица с обоих своих концов огорожена выдвигающимися из земли металлическими столбами. Рядом с ними расположены будки, в которых круглые сутки дежурят сотрудники особого отряда Скотланд-Ярда – «правой руки» британской контрразведки МИ-5.

Дом номер 13 по Садово-дворцовой – единственный особняк в Лондоне с этим номером. Англичане – народ суеверный и стараются избегать чертовой дюжины. Русские же – люди отчаянные и «несчастливых» номеров не боятся, во всяком случае в Англии.

Тринадцатый дом на Садово-дворцовой приобрел для советской дипмиссии в 1929 году посол СССР в Великобритании Иван Майский. А до этого он принадлежал южноамериканскому шерстяному магнату Ричардсону. Майский тогда поселился на втором этаже в квартире, окна которой выходили в парк. Рядовые сотрудники посольства жили и работали на первом этаже.

В послевоенные годы к особняку номер 13 присоединился 16-й дом на противоположной стороне Садово-дворцовой, где расположился выросший как на дрожжах персонал посольства. А у самого начала улицы, там, где она выходит на Ноттинг Хилл Гейт, в домах с 5-го по 7-й разместилось консульство, канцелярия и прочие службы.

В посольстве СССР в Лондоне в тот год шла череда пересменок. Менялись послы. Прежний – Яков Алексеевич Малик, проработавший в стране после смерти Сталина семь лет, сменив на этом посту Андрея Андреевича Громыко, будущего министра иностранных дел СССР, завершал свою миссию в Лондоне. После работы послом в Японии в военные годы и в Великобритании в послевоенное время его ждало не менее почетное и ответственное назначение – в Нью-Йорк постоянным представителем СССР при ООН.

Коллеги по военному атташату – Евгений Иванов, Федор Румянцев, Анатолий Белоусов

– Женя, дорогой, с приездом, – услышал он неожиданное приветствие, войдя в здание военного атташата. Это был Анатолий Белоусов, давний знакомый и муж его одноклассницы Галины Жигаревой, работавший в Лондоне заместителем военно-воздушного атташе. – Как доехал? Как Майечка? Устроились хорошо?

– Всё в порядке, Толя, – уверенно провозгласил Евгений Михайлович и заключил приятеля в объятия. – Давай, показывай наше беспокойное хозяйство.

– Милости прошу!

Белоусов провёл друга по зданию посольства, объяснил, где что расположено, попутно представляя Евгения работникам военного атташата.

После знакомства с коллегами Иванов зашёл на представление к резиденту ГРУ Льву Сергеевичу Толоконникову.

– Как доехали, Евгений Михайлович? Как себя чувствует жена? Не надо ли чем помочь? – Эти вопросы и искреннюю заботу о своём коллеге по работе обрушил на Иванова генерал Толоконников в первые же минуты их встречи.

Генералы-резиденты ГРУ в Лондоне Л.С. Толоконников и А.Г. Павлов

Капитан 3 ранга был приятно удивлен таким вниманием и обходительностью резидента ГРУ.

– О работе у нас ещё будет время поговорить. А пока обустраивайтесь. Знакомьтесь с людьми, страной. Нам с вами предстоит нелёгкая служба. Так что желаю удачи, Евгений Михайлович.

Лев Сергеевич Толоконников – один из двенадцати генерал-полковников – инженеров советских вооруженных сил – был интеллигентом от разведки. Умница, умелый руководитель, талантливый разведчик, ученый-историк с энциклопедическими знаниями, он заметно выделялся среди руководителей советской военной разведки послевоенных лет.

Выходцы из рода купцов Рябушинских, Толоконниковы были потомственными дворянами (что, естественно, было семейной тайной за семью печатями). Торговлей они никогда не занимались, несмотря на родство с гильдией Рябушинских. Отец Льва Сергеевича был кадровым офицером русской армии. По той же военной линии служили верой и правдой Отечеству все мужчины в роду Толоконниковых.

После службы в танковых войсках в годы Великой Отечественной он был приглашён в разведку. А в 1947 году направлен в США сначала в наше консульство в Нью-Йорке, а затем в посольство в Вашингтоне под прикрытием должности первого секретаря.

При очередном реформировании органов советской разведки Л.С. Толоконников, как кадровый военный, был переведён из КГБ в ГРУ. В Лондоне он работал с 1958 года под прикрытием должности советника посольства, являясь фактически резидентом советской военной разведки в Великобритании.

Лев Толоконников с супругой и Джон Профьюмо с женой

В 1962-м Толоконникова сменил на этой должности его же заместитель – полковник Анатолий Георгиевич Павлов. С Ивановым он был знаком по совместной учебе в Военной академии Советской армии (ВАСА).

У Павлова был прекрасный послужной список. В предвоенном 38-м, получив свой первый диплом о высшем военном образовании, он был направлен на службу в бронетанковые войска. В одном из боев Великой Отечественной был тяжело ранен. По окончании войны перешел на службу в военную разведку. Закончив ВАСА годом раньше Иванова, получил назначение в резидентуру ГРУ в Индии, а затем – в лондонскую резидентуру советской военной разведки. Работал под прикрытием должности советника по науке в посольстве СССР.

И Толоконников, и Павлов были профессионалами высшей пробы. Иванов это прекрасно знал и ценил возможность работать под их руководством.

Получив дружеские напутствия и благословение на работу от резидента, Иванов отправился в посольский гараж к завхозу. Оформил во владение своего «железного коня» – новенький служебный «Остин», автомашину скромную, но приемистую. Загрузил в неё кое-какую необходимую для дома хозяйственную утварь, выделенную завхозом посольства. А ближе к вечеру вернулся к жене Майе обустраивать их квартиру у Холланд-парка.

Началась повседневная жизнь и работа помощника военно-морского атташе и по совместительству военного разведчика.

Первой проблемой, с которой неизбежно столкнулся Евгений Михайлович, оказалась известная любому командированному в Англию проблема правого руля автомобиля и левостороннего движения в английских городах. Иванов был за рулем к тому времени уже два десятка лет: машину начал водить ещё подростком. Установившиеся за эти годы рефлексы правостороннего вождения стали у него абсолютными. Ломать их было непросто.

Вторая проблема – незнание города. Лондон не Осло. Это не маленький городок, а огромный мегаполис с населением, втрое превышавшим число жителей всей Норвегии. Разбросанный, словно щупальца осьминога, во все стороны горизонта, Лондон поражал своими размерами, скученностью застройки и узкими, не в пример Москве, улицами.

Неудивительно поэтому, что перво-наперво Евгений Михайлович засел за карту города. Начал штудировать названия магистралей, ведущих за его пределы. Потом – названия основных улиц. Затем – места расположения главных административных зданий и автозаправок. Адреса достопримечательностей и исторических памятников, вокзалов, аэропортов. Ну и так далее по списку.

Отдельно пришлось заниматься лондонской подземкой, или попросту «трубой», как ее именуют англичане. Нужно было как следует изучить все её основные линии, пересадочные узлы, переходы и развязки, график работы поездов, причём в разное время суток.

Затем в течение нескольких дней Иванов ездил по городу на лондонских маршрутных автобусах – «даблдекерах», прозванных так за их двухэтажность. Трамваев и троллейбусов в Лондоне никогда не было. Нет их, кстати сказать, и сейчас. Автобусные поездки позволили познакомиться с основными рейсами единственного наземного вида лондонского общественного транспорта. Да и получше разглядеть город со второго этажа даблдекера.

Евгений Иванов с женой Майей Горкиной

Тем временем Майя устроилась на работу. Имея в виду накопленный ею опыт участия в операциях военной разведки в Осло, а также хорошее знание английского языка, руководство лондонской резидентуры ГРУ назначило ее оператором в службу радиоперехвата посольства. Дежурства в ней были посменными и многочасовыми. Нередко приходилось работать вечером, а порой и в выходные дни, так что Майе скучать было некогда. Но и время побродить по лондонским магазинам всё же оставалось.

– Женя, – сетовала она, обращаясь к мужу, после очередного изучения местных гастрономов, – они совсем не торгуют здесь селёдкой, представляешь? И солёных огурцов у них в продаже нет. И квашеной капусты. И гречки. И чёрного хлеба. А где свекла? Я её не нашла ни в одной овощной лавке. Как теперь приготовишь борщ?!

– Ничего, родная, зато здесь много другого съестного в магазинах. Привыкай к английской овсянке, луковому супу и бекону с яйцами. Я уже начал. И налегай на фрукты, их здесь больше, чем в Москве.

Майя, впрочем, без труда сама освоилась в новой обстановке. Быстро уяснила для себя, в каких магазинах одни и те же продукты продают дешевле, в каких дороже. Определила, где бывают распродажи, а где можно рассчитывать на скидки. Словом, Майя становилась экономной лондонской женой, прибегая к советам соотечественниц и занимаясь собственной хозяйственной разведкой, той самой, которая и держит семейный бюджет на плаву.