Глава 4

Рывком сбросил ноги с дивана и шальными глазами уставился в темноту комнаты, медленно возвращаясь в окружающую действительность. Не включая свет прошёл на кухню, сунул голову под кран с холодной водой, долго стоял, приходя в себя.

Почти девять лет прошло, а этот то ли сон, то ли явь, а вернее и то и другое, перемешанное в причудливом коктейле, терзали почти каждую ночь. Это было как наваждение. Всё что случилось девять лет назад не отпускало, преследовало, мучило сердце и жгло душу. В этом полуяви-полусне всё было, как и тогда, всё до мельчайших деталей.

Он помнил каждую чёрточку лица Гути, маленькую родинку на её шее, её взгляд, каждое произнесённое ею слово, даже интонации. Помнил, как уходили из кишлака, как настигала погоня, как девочка осталась его прикрывать, пытаясь убедить что ей самой ничего не угрожает.

Помнил, как возле Большого Камня обернулся, как услышал взрыв после выстрела из "Мухи", как увидел вспышку огня от "Шмеля". Всё. Дальше провал. После вспышки не помнил ничего. Видимо действовал машинально, на автомате, как во сне.

Но выучка и профессионализм никуда не делись, наверное, это уходит только вместе с жизнью. Иначе чем ещё объяснить, что сам остался жив и всё же дошёл до своих.

Не помнил каким образом без всякой страховки прошёл по тому карнизу, по которому и местный не каждый пройдёт. Хотя говорят лунатики бродят по самому краю крыши, идут как по тротуару и не срываются. Не помнил, как шёл дальше, осознал реальность и пришёл в себя уже на нашей военной базе.

Уже после сам для себя решил, что ни выучка, ни везение здесь ни при чём. И по этому карнизу, и потом, ещё через несколько лет войны, его вёл Господь. Это Он не дал погибнуть, это Он спас и сохранил. Не дал умереть после двух последующих ранений, одно из которых было довольно тяжёлым, не дал отчаяться, не дал скатиться в болото пьянства после войны.

Воевал после побега геройски, можно сказать отчаянно. Вызывался добровольцем в самые сложные и опасные рейды, блестяще выполнял все поставленные задачи. Заслужил несколько боевых наград. Всё получалось.

Наверное, Господь не дал ему погибнуть потому, что имел на него какие-то свои планы, готовил к чему-то другому, может к чему-то главному, что он должен сделать в жизни.

Только вот к чему? Жизнь если честно, сейчас унылая и беспросветная, серая и скучная. Без цели, без радости и без надежды. А поначалу ведь всё было хорошо. Трудно, конечно, после нескольких лет войны привыкать к мирной жизни. Многие кого знал, так и не смогли найти себя, акклиматизироваться.

А тут ещё развал страны. Страны, в которой родился, вырос, за которую воевал. Развал, это всегда разруха, смутное и непонятное время, это бардак и борьба за выживание. Больно было смотреть как уничтожали и разваливали армию, как боевые солдаты и офицеры становились бандитами или спивались.

Сам можно сказать на краю был. Бригаду расформировали, тогда армию вообще нещадно сокращали и резали. Тысячи грамотных офицеров, в том числе и имеющих боевой опыт, оказались не у дел.

Кто-то ушёл в коммерцию, кто-то пополнил ряды криминальных группировок, а большая часть тихо и благополучно спивалась. Кроме того, что служить Родине и защищать её, эти парни больше ничего не умели, вот и применяли полученные навыки уже не во благо своей стране, а во вред.

Для себя решил, что в криминал не пойдёт ни за что, есть ведь охранные структуры, службы безопасности крупных фирм и банков, там и пригодится его профессионализм и боевой опыт. Сунулся в одно место, в другое.

Быстро понял, что практически любой банк или другая коммерческая структура, которые росли, тогда как грибы после дождя, это та же самая ОПГ или ОПС, один чёрт, суть одна. Да и туда попробуй устройся, везде свои да наши. В лучшем случае для начала рядовым охранником, а тут уже самолюбие взыграло.

Решил, что лучше фуры и вагоны разгружать, чем какому-нибудь сынку или новоявленному нуворишу подчиняться, попытки найти работу по специальности оставил. Перебивался случайными заработками, затосковал, как водится стал прикладываться к бутылке, на Руси издавна тоску водкой глушили.

Спиться окончательно не дали гордость и сила воли, разозлился на себя, почти бросил. Выпивал изредка, но не до упора. Навёл справки о бывших сослуживцах, боевых товарищах. Кто ещё поможет если не они, русские никогда на войне своих не бросали. А сейчас та же война, только не сразу поймёшь кто и против кого воюет.

Ребята и помогли устроиться в СОБР*, совсем недавно созданную структуру входившую в состав РУБОП*, спецслужбы всё же не так потрепали, как армию, хотя им тоже досталось. На фоне повальной безработицы и многомесячных задержек зарплат, силовикам всё же платили более-менее исправно, жить можно.

Тоску как рукой сняло, адреналина на новой службе хватало. Потом новая война, снова боевые командировки, в перерывах между ними тоже работы хоть ложкой ешь. Делаешь что хорошо умеешь, ощущаешь свою нужность и востребованность, надёжные товарищи рядом, что ещё человеку нужно. Успел даже жениться, слава богу что детишек не дал, было бы сейчас ещё хуже.

Всё бы хорошо, если бы не этот сон, хотя сном это наверное и назвать нельзя, как это правильно называется только учёные-психологи знают. Но со временем если и не привык к нему, то как-то смирился. Воспринимал как данность, как неизбежность, а значит и душу рвать нечего, ни к чему хорошему не приведёт.

Когда работа съедала всё время, забирала почти все силы, тогда этот сон-воспоминание на время отступал. Организм наш штука сложная и мудрая, сам знает когда голове и телу необходим отдых.

В бой или на задание надо идти отдохнувшим и выспавшимся, тогда шансы на успех значительно повышаются. Поэтому во время работы и командировок этот сон не изматывал, снился редко. А если такое и случалось, то сил не отнимал, они нужны были для работы.

Он это быстро осознал, поэтому за три с лишним года ни разу не был в отпуске, уж лучше трудная, но любимая работа, чем этот сон. С женой жили каждый сам по себе, пылкие чувства быстро сошли на нет, а скорее всего их не было изначально – "я сам обманываться рад", показалось просто.

Всё как положено, всё как у всех, ну и ладно. Дома чисто, горячий обед почти всегда, у многих и этого нет. А чувства… Может быть они ещё вернутся, говорят стерпится-слюбится. А нет, так и без этого жить можно, другие живут.

Так и жили. Без чувств, без радости друг от друга, без любви. У него работа, у неё своя жизнь, свои интересы. Она любила веселье, шумные компании, он в редкие минуты отдыха, посидеть с удочкой у реки, или просто побродить по лесу.

Когда возвращался из командировок, доходили слухи что жена, мягко говоря, в разлуке не печалится, не сидит у окошка глядя на дорогу и тоскливо подперев щёку рукой, как верной жене и положено, скорее наоборот. Отмахивался, странным образом это не трогало.

Только после, когда свободного времени стало хоть отбавляй, пытался анализировать, понять почему всё было так, а не иначе. Наверное, просто подсознательно убедил себя, что после Гути всё будет ненастоящее, что ТАК, его больше никто и никогда не полюбит, убедил и поверил.

А потом случилось то, что случилось. Далёкое прошлое вмешалось в жизнь настоящую. Иногда так бывает, бывает чаще чем мы можем себе это представить. В одночасье не стало ни жены, ни любимой работы, ни более-менее налаженной жизни.

Причём в отличие от работы, отсутствие жены и бытового комфорта воспринималось гораздо легче. К спартанской обстановке не привыкать, а семьи всё равно не было. Настоящей семьёй, как оказалось были ребята с которыми шёл в бой, освобождал заложников, или брал штурмом логово бандитов.

Обычно люди думают, что прошлое с настоящим и будущим тесно не переплетается, так, опосредованно, постольку-поскольку. Было и прошло, сейчас другое время, другие обстоятельства. Мы пребываем в этой уверенности до тех пор, пока он не придёт, этот привет из прошлого.

А он однажды приходит, переворачивает всё с ног на голову в настоящем, и лишает будущего, или по крайней мере тушует его чёрным и серым цветом и их оттенками, унылыми и беспросветными.

Глава 5

Ночь за окном быстро уступала место грязно-серому рассвету, летом светает рано. Очередной день обещал быть тусклым и унылым, впрочем, все дни в последнее время были такими.

Природа удивительным образом подстраивается под настроение и чувства человека. Если человек счастлив, то даже пасмурный хмурый день будет для него весёлым и радостным, а если на душе темно, то темно и серо будет и вокруг, даже если светит солнце и поют птицы, он этого просто не заметит.

Всё равно больше не уснуть, надо начинать новый день, каким бы он не был. Прошёл в ванную, долго стоял под холодным душем, когда тело совсем заледенело включил горячую воду, потом снова холодную. Привычка принимать контрастный душ устоялась давно, конечно, если была такая возможность.

Но былой бодрости и подъёма процедура не принесла, наверное, потому, что всё проделал машинально, на автомате. Когда что-то делаешь машинально, то никаких эмоций при этом не испытываешь. Растёрся полотенцем, снова вернулся на кухню.

Есть совсем не хотелось, но всё равно открыл холодильник. Достал два яйца, опустил в маленькую кастрюльку, налил воды, поставил на плиту. Так же машинально включил электрический чайник. Он всё теперь делал машинально, почти неосознанно, просто потому что, так надо.

После завтрака ополоснул посуду и снова уставился пустыми глазами в давно немытое окно, на серый надоевший пейзаж. Привет из прошлого пришёл около года назад, стремительно и неожиданно. Впрочем, прошлое врывается в настоящее всегда неожиданно.

Тогда тоже вернулся домой утром, не в такую рань как сейчас, часов в девять. Работали с местными операми, провели захват вооружённой банды из нескольких человек. Взяли с поличным, в момент передачи партии наркотиков.

Всё прошло если не блестяще, то вполне сносно. Правда двое коллег получили по пуле в бронежилет, но это не смертельно, можно сказать дело привычное, синяки заживут. Вернулся с операции по захвату, не то, чтобы очень уставшим, но опустошённым, нервное напряжение при такой работе дело неизбежное.

Несмотря на ранний час жены дома не было, ушла куда-то спозаранку, а может со вчера не возвращалась, ну и ладно, даже обрадовался. Не надо произносить пустых, ничего не значащих слов, отвечать на дежурные, равнодушные вопросы.

Впереди два выходных, вот это тогда по-настоящему радовало. Решил, что поспит несколько часов, а потом махнёт за город, на рыбалку с ночёвкой. Костёр, ушица, нервам и душе нужен отдых. Полтора часа на электричке до маленькой станции, потом десяток километров пешком, и ты в раю, на неширокой рыбной речке, в безлюдном месте на краю леса.

Только начал проваливаться в глухой без сновидений сон, (при нервной и физической усталости Гути не снилась), как в готовое отключиться сознание ворвался телефонный звонок. Сон тут же испарился, звонить могли только с работы, значит очередное ЧП, по пустякам беспокоить не будут.

– Климов?!– полувопросительно прозвучал голос начальника, полковника Афанасьева.

– Да товарищ полковник, а кого вы ещё собирались услышать? Что случилось? Только спать лёг.

– Не по телефону, я за тобой выезжаю, через 10 минут жду возле твоего подъезда.

– Понял товарищ полковник, умоюсь и спущусь.

Спустился за минуту до того, как рядом лихо тормознула служебная "Волга" начальника. Задняя дверца автомобиля распахнулась:

– Давай сюда Сергей, – полковник тоже выглядел уставшим, но ещё и порядком озабоченным. – Гони Толя, если что сирену включай, это уже водителю.

– Куда торопимся товарищ полковник? – спросил серьёзно, чувствуя напряжённость обстановки.

– В Борисов, бывал там?

– Ездил как-то в Марьино на рыбалку, там рядом. А почему туда? Что случилось?

– Захват заложников.

– Не понял, там же свой СОБР, есть.

– Я пока сам ничего не понимаю, генерал приказал приехать, прихватить тебя, сказал всё объяснит на месте. Через час будем, всё узнаем.

– Быстрее Толя, быстрее!

Подъехали к пятиэтажному трёхподъездному жилому дому, почти в центре города. Город был сравнительно небольшой, поэтому даже в центре дома не толпились впритык друг к другу, а стояли на приличном расстоянии.

Между ними были широкие проезды с тротуарами для пешеходов по бокам, возле подъездов небольшие палисадники с молодыми деревьями и цветами. Провинциальная идиллия, да и только. У соседних домов, расположенных сбоку, стояли несколько спецмашин с работающими проблесковыми маячками.

По бокам от центрального подъезда по двое бойцов СОБРа в полной экипировке. Расположились ребята правильно, прижались к стене, из окон их не видно, грамотно страхуют друг друга. Картина хорошо знакома, на крыше дома напротив наверняка снайперы, в приткнувшемся к торцу дома микроавтобусе ещё бойцы, четырёх человек для штурма явно маловато.

Возле микроавтобуса милицейская служебная "Волга", несколько человек рядом, туда и направились. Вышли из машины, поздоровались. Среди собравшихся были сразу два генерала в форме. Одного Сергей узнал, видел раньше. Ребята его уважали, генерал был боевой, не паркетный.

Полковник отдал старшим офицерам честь, Сергей был без головного убора, поэтому просто сказал: -здравия желаю!

Один из генералов отошёл к микроавтобусу, боевой остался с полковником и Сергеем.

– Это капитан Климов, товарищ генерал – представил Сергея полковник – вы просили его прихватить.

– Вольно капитан, расслабься пока- обратился генерал к Сергею.

– Давай сразу к делу. Тебе знакомо имя Абдул Парвиз?

Сердце подпрыгнуло и забилось где-то в горле, впервые полусон-полуявь настигли днём. Внешне ничем себя не выдав, спокойно ответил:

– Знакомо товарищ генерал, я у него в плену был, вернее у его отца, бежал. Потом слышал, что Парвиз стал одним из полевых командиров моджахедов, исполнил несколько заметных терактов. Насколько мне известно, наши собирались его ликвидировать, удалось или нет, не знаю-

– Не удалось капитан, я вижу ты и сам уже это понял. Он сейчас здесь, это он и захватил заложников, поэтому и ты здесь. Он требует в обмен на заложников кроме денег, транспорта и безопасного коридора до аэропорта, ещё местного городского прокурора, мэра и тебя.

– Чем же ты так ему насолил капитан, что он твоей крови жаждет? Он ведь в курсе, где ты сейчас работаешь, много о тебе знает, информацию собрал. Значит специально тебя искал-