«Эс энд Эйч!» – скандировали зрители, и я не удержался, чтобы не вызвать у публики новый всплеск эмоций, помахав всем рукой. В том числе занимавшим места в VIP-ложе Шелепину с семейством и Фурцевой с дочерью, которых я неплохо видел со сцены. Там же пристроился Суслов, вон бровастый Брежнев, рядышком вроде Косыгин, ещё кто-то, наверняка из больших дядек, чьи лица мне были не очень хорошо знакомы. До последнего ведь держали в тайне, приедут или нет члены советского правительства на концерт, более-менее были уверены только в появлении английского посла в СССР. Опять же, всё как на «Уэмбли», только в зеркальном отражении. Разве что королевы у нас нет.

За нашей спиной на тросиках медленно опускаются огромные перекрещенные серп и молот. Без лампочек, но и так нормально.

Ну что, вдарим роком по русскому бездорожью?!

И мы вдарили… I surrender! подпевал, казалось, весь стадион. Затем под то ли спички, то ли зажигалки, как на «Уэмбли», он внимал психоделической Stairway to Heaven. Большинство наверняка не понимали слов, но тут можно и одной музыкой насладиться. Ну и на закуску (как мы тогда думали) All you need is love с духовиками Утёсова, и вновь стадион подпевает, ещё мощнее, чем на I surrender!.

Раскланиваемся, благодарю зрителей, собираемся освобождать сцену для хэдлайнеров шоу, и Шатилова уже на низком старте со своей папочкой, но заведённый стадион нас не отпускает, требует продолжения. Мы бы и рады, но регламент…

И тут меня в очередной раз торкнула моя наглая самоуверенность, видно, по наследству от Лозового досталась. Я говорю в микрофон:

– Спасибо всем огромное ещё раз за поддержку! Там, за кулисами, своего выхода ждут парни из The Beatles. Но я думаю, они не обидятся, если мы задержимся на пару минут, чтобы исполнить вам ещё одну недавно написанную песню. Она называется Zombie. Что значит это слово, со временем узнаете, но уверен, вам песня придётся по вкусу.

Стадион, судя по единому воплю, был не против, и я кивнул Диане, приглашая её к центральному микрофону. Эту позаимствованную у The Cranberries вещь мы репетировали аккурат накануне моего отлёта в Москву, и на прощание я дал участникам своего коллектива задание довести её исполнение до совершенства. Пела Диана так, что её гортанное тремоло в припеве на слове zombie меня приятно удивило. Сделала по моей просьбе всё так, как было в оригинале у Долорес О’Риордан. Помню, закрыв глаза, я вообще не нашёл никаких отличий, опираясь на свои слуховые воспоминания. Н-да, повезло мне с моими музыкантами. Басист голосит что есть мочи, и лидер-гитаристка не отстаёт. Может, нам замутить что-нибудь типа Bohemian Rhapsody с многоголосьем? То-то поклонники удивятся очередному нашему закидону.

А между тем Диана закончила первый куплет о бомбах и прочей хрени и начала куплет о засевших в головах зомби. В груди малость поджало – а ну как не вытянет со своим тремоло, налажает… Но нет, молодцом девочка! Народ вдохновился, и последний припев уже подпевал весь стадион:

 
Zo-о-mbie, zo-о-mbie, zo-о-mbie-е-е-е…
 

Сыграв заключительный аккорд, решительно прощаюсь со зрителями и даю своим команду валить со сцены. А то и в самом деле перед Битлами неудобно, заставили хэдлайнеров ждать. Хотя Джон вон показывает большой палец, видно, песня ему тоже понравилась.

– Егор Дмитриевич, вы что же делаете?! – заламывая руки, встретил меня Туманов. – Вы же весь график нам рушите, у нас же всё было расписано минута в минуту!..

– Да что ж вы так переживаете, Иосиф Михайлович, сами видели, как народ нас отпускать не хотел, уж одна песня погоды не сделает.

– Не сделает… Эта песня, между прочим, не была утверждена комиссией, кто знает, о чём вы там на английском пели!

– За мир, против войны, если в общих чертах, – успокоил я ответственного товарища.

Не объяснять же ему, что песня призывает забыть о событиях 1916 года, когда в Дублине произошло кровавое «Пасхальное восстание», ставшее для Великобритании ударом в спину на фоне войны с Германией. Композиция предлагала порвать с политизированным прошлым, а боевики ИРА как раз и фигурируют как зомби.

Чувствую, у компетентных органов ко мне ещё появятся вопросы по поводу песни, не утверждённой худсоветом. Как же, прозвучала в прямом эфире не только на весь Союз, но и на страны социалистического содружества. Да ещё в присутствии первых лиц партии. Хочется верить, что моё имя уже кое-что значит, и этот косяк не вызовет цунами репрессий в адрес и меня, и моих ребят.

– Hello, Moscow! – крикнул в микрофон Джон, и стадион отозвался рёвом сотни тысяч глоток. – Thanks to our great friend Egor Maltseff that invited us here…

В общем, Леннон выразил мне благодарность за приглашение на этот фестиваль, после чего на стадионе начало твориться форменное безумие. Если мы как следует завели народ, то Битлы просто-напросто снимали сливки. VIP-ложа – за исключением британского посла – синхронно морщилась, но выжимала из себя дипломатические улыбки.

Невольно подумалось, что, сколько у Битлов песен ни воруй, а всё равно популярности хоть отбавляй. Талант всегда пробьётся к свету, а уж в гениальности этой четвёрки (как минимум Джона и Пола) сомневаться не приходилось.

The Beatles нас переплюнули. Они помимо четырёх заявленных песен раздухарились ещё на три с последнего альбома, просто-таки наплевав на договорённость с приглашающей стороной. На Туманова, метавшегося за сценой, больно было смотреть, он только что не рвал на голове остатки волос. Ох, и не завидую Михаилу Иосифовичу, ох, не завидую! Хорошо хоть, не сталинские времена, к стенке не поставят. Хотя само проведение такого мероприятия при Вожде было бы под большим вопросом.

Ну всё, вроде бы финиш. Застоявшиеся в стойлах пионеры выскочили на поле, демонстрируя прощальную хореографическую композицию. С трибуны, конечно, смотреть удобнее, но я и отсюда видел, что детишки выстраиваются в буквы, и на поле появляются слова «Мир», «Дружба», «СССР», «Африка»… А в финале в небо взмыли сотни белых голубей, как символ мира. Где уж они отыскали столько?.. Может, обычных покрасили?

Сразу разбежаться нам не дали. Дождались в подтрибунном помещении визита товарищей Шелепина, Суслова и Фурцевой. Остальные «небожители», видимо, не снизошли до визита к артистам, либо их просто не пригласили. Зато была охрана в количестве двух человек и переводчик, который переводил для англичан слова Шелепина.

– Спасибо всем, было очень здорово, – сказал Александр Николаевич. – Особенную благодарность выражаю нашим зарубежным гостям, которые согласились на перелёт и выступление перед советской публикой. Завтра, насколько я знаю, вас ждёт культурная программа. Надеюсь, вы покинете столицу Советского Союза с самыми тёплыми воспоминаниями.

Вскоре представительная делегация покинула помещение, но Фурцева задержалась и попросила меня отойти в сторону.

– Товарищ Мальцев, это что за самоуправство?! – громко прошептала она.

– Вы о чём, Екатерина Алексеевна? – с самым невинным видом поинтересовался я.

– О чём?! Да о том, что вы спели не утверждённую комиссией песню!

– Ах, об этом… Ну, спели, так что с того, народ требовал от нас ещё песен, мы и исполнили свежую вещь. The Beatles вон больше нашего вне программы спели. Разве кому-то от этого плохо?

– Как бы вам, Егор Дмитриевич, не стало плохо. Я это дело так просто не оставлю. – И помчалась догонять Шелепина со свитой.

А у меня на душе тут же начали поскрёбывать кошки. Может, стоило ей напомнить о поведении дочери, не красящем советскую женщину? Или это прозвучало бы низко?.. Ну да, с Фурцевой-младшей мы никаких договоров относительно неразглашения её попытки суицида не заключали, однако это подразумевалось само собой, этакое негласное джентльменское соглашение. Но если министерша начнёт мне делать пакости, то в конце концов я имею право достать свой туз из рукава…

Ха, а с другой стороны, если её дочурка начнёт отпираться? Мол, ничего такого не было. Да, видели меня бабушки на лавочке, заходила в подъезд, выходила, но мало ли зачем я ходила туда? И что моё слово, или Ленки, против слова дочери министра культуры СССР? Даже при всей моей нынешней известности! Хочется верить, что Екатерина Алексеевна не станет слишком уж затягивать гайки, ограничившись пустой угрозой. Но, блин, что-то мне подсказывало: она слова на ветер не бросает. Ладно, посмотрим, куда кривая вывезет.

О Фурцевой я думал и по пути в «Арагви», что не укрылось от супруги. Мы с ней и Ольгой сидели на заднем сиденье такси, Муха расположился рядом с водителем. Девушки бурно обсуждали фестиваль, и мне и моей группе досталось комплиментов даже больше, чем Битлам. Но Ленка между делом шепнула мне на ухо:

– Ёжик, ты чего такой хмурый?

– Хмурый? А, да это рабочий момент…

– Расскажи, всё равно не отстану.

– Да Фурцева втык дала за лишнюю песню, вроде как не согласовали, а исполняете. Ерунда, подуется и забудет.

Лисёнка мои последние слова успокоили, а вот мне было тревожно. Только когда мы сели за столик в «Арагви», я немного расслабился. Тут ещё Аркадий подошёл пожать мне руку, с остальными же музыкантами мы обменялись приветствием на расстоянии. Из нашего относительно тихого закутка сцена просматривалась неплохо. А грузинская свадьба в большом зале действительно не особо мешала.

Там произносились тосты за здоровье молодых – довольно носатого парня чисто кавказской внешности и вполне симпатичной, но тоже чернявенькой девушки. Понятно, в это время простые грузины главный зал в таком ресторане на вечер не снимут, тут гуляют либо цеховики, либо грузинская партэлита. Не Шеварднадзе, часом? Хотя вряд ли, он к этому времени вроде бы уже женился, а дети ещё маленькие, им об оценках в школе нужно думать, а не о свадьбах.

– Что будете заказывать? – приветливо улыбнулась грудастая официантка, явно рассчитывая сегодня на неплохие чаевые. От грузин как минимум, ну и мы не поскупимся, если обслуживание будет на уровне.

Мы выбрали классическую кавказскую кухню из нескольких мясных блюд, овощей, минеральную воду и вино – по бутылке красного и белого. Я сразу предупредил, что утром у меня общекомандное собрание, поэтому засиживаться до двух ночи точно не будем, и к тому же могу только пригубить и исключительно вина, а остальным предложил не стесняться.

– Может, коньяку тебе или водки? – предложил я Мухе.

– Не, я уж со всеми винца хлебну, – снова засмущался тот.

Первый раз он смутился, когда я заранее сказал, что сегодня вечером угощаю. Ну не брать же мне с него и Ольги денег, в самом деле! Пусть помощник машиниста неплохо зарабатывает, но сегодня мой праздник, поэтому и банкет за мой счёт.

Между тем на сцене Аркадий и компания играли не что-нибудь, а «Чито Грито», которую я им в своё время и подсунул. При этом Аркаша ещё подмигнул мне, мол, помню, чей опус. Правда, работали «инструменталку» не очень громко, чтобы не мешать тостующим. Те больше шумели на своём языке, а мы вели свои беседы, вспоминали прошлое, я рассказывал о жизни в Англии, естественно умалчивая о некоторых своих похождениях, касающихся Хелен Миррен.

Всё-таки даже пара бокалов вина даёт о себе знать. Иначе почему бы я вдруг начал признаваться Ленке в любви? А в итоге признание закончилось походом к сцене, где я попросил Аркадия разрешить мне исполнить песню, посвящённую моей любимой супруге. Тот переглянулся с музыкантами, те синхронно пожали плечами, как бы намекая: ты начальник – тебе и решать.

– Ладно, уговорил, – махнул рукой Аркадий. – Что хоть за песня, мы её знаем? А то могли бы подыграть…

– Нет, песня новая, но подыграть можете. Вам, самое главное, нужно держать ритм.

Я принялся щёлкать пальцами, показывая, как именно этот ритм держится. Ребята ухватили его на лету, тоже начав щёлкать и притопывать.

– Ещё можно на басу изредка подыгрывать. Мелодия несложная, разберётесь. А я, с вашего позволения, позаимствую у вас гитару, – обратился я к гитаристу ресторанного коллектива и забрал у него инструмент из серии Hofner Club.

 
Ты с высоты, красоты своей меня не замечаешь…
 

Вообще я давно подумывал, что не мешало бы позаимствовать репертуар группы «Браво», по стилистике этот как раз бит 1950-60-х. Может, и надо было «Апогею» сразу предложить эти вещи, но сложилось так, что я лепил из них копию The Beatles.

Песню я пел, не сводя влюблённых глаз с Ленки, а та просто сияла от счастья. Музыканты ладно поддерживали такт, басист и барабанщик деликатно держали ритм. Грузины тоже синхронно хлопали в ладоши, отвлёкшись на мою персону. Всё-таки нация на редкость музыкальная, уж ритм им выдержать – как два пальца…

Допел, не успел вернуть гитару её обладателю, как к сцене подкатился тучный грузин, большой мясистый нос которого занимал добрую часть лица.

– Брат, хорошо поёшь! – махал колобок руками, словно мельница крыльями. – А можешь спеть что-нибудь… э-э-э…

– Ритмическое? – подсказал я, вспоминая сцену из фильма «Вокзал для двоих».

– Вот, точно! – подпрыгнул колобок и сунул мне в карман пиджака 50-рублёвую купюру. – Давай ритмическое, что-нибудь наше.

– Может, «Лезгинку»? – предложил саксофонист.

– У меня есть вариант поинтереснее… Дорогой, три минуты – и заказ будет исполнен, – отослал я грузина, а сам повернулся к баянисту: – Вас как зовут?

– Владимир Палыч…

– Так вот, Владимир Палыч, позвольте ваш баян, мне придётся сыграть основную тему. Ваше дело – всех остальных – подхватить ритм. В вашем профессионализме я не сомневаюсь.

Я повернулся лицом к залу и в микрофон объявил:

– А сейчас по просьбе нашего многоуважаемого друга из солнечной Грузии мы исполним для молодых песню «Чёрные глаза».

Ну и понеслось под баян:

 
Белый снег сияет светом.
Чёрные глаза.
Осень обернётся летом.
Чёрные глаза.
Околдован я тобою,
Чёрные глаза.
Ослепили меня глазки,
Чёрные глаза…
 

Пошлятина, конечно, та ещё, но ресторан – это территория своеобразной музыки, а «Чёрные глаза» к данной ситуации подходят как нельзя лучше. И неудивительно, что уже на первом припеве почти все гости дружно отплясывали. А когда я закончил, грянул призыв исполнить ещё раз. После третьего исполнения я сказал, что хватит, хорошего понемногу. Да и то, время уже первый час ночи, а в 10 утра мне нужно быть на командном собрании в Федерации футбола СССР.

Пообещав Аркадию подкинуть при случае текст и ноты прозвучавших сегодня двух моих новых песен, я предложил своим понемногу закругляться.

– Нет, если вы, Витёк, хотите ещё посидеть – бога ради, – сказал я Мухе. – Вот только жену с вами не оставлю, она мне самому пригодится этой ночью.

В общем, решили, что сматываемся все вместе, хотя Муха и правда мог задержаться. У него завтра была вторая смена, а Ольга заранее взяла отгул на работе за то, что приходилось работать сверхурочно. Да и я бы им денег оставил с запасом, чтобы в случае чего могли за всё расплатиться. Но всё же выбрали вариант массового бегства, естественно, с солидными чаевыми – пять десятирублёвых купюр я сунул в передник грудастой официантки. Такси постоянно дежурили возле «Арагви», так что с транспортом проблемы тоже не возникло. А спустя час с небольшим, отдав друг другу супружеский долг и заведя будильник на 8 утра, мы уже сопели на нашем брачном ложе.