Через десять минут я уже болтал по телефону с Мухой – в миру Витькой Мухиным. Нет, ну а что, в самом деле, за всей этой звёздной музыкально-футбольной завесой парни как-то ушли с орбиты моих интересов. А ведь они были первыми, с кем я встретился в этом мире.

– Штырь! Ой, какой Штырь… Егор, здорово!

– Привет, Муха! Или тебя лучше Витьком звать?

– Да зови, как хочешь. В училище ещё Мухой парни звали, а сейчас я на маневровом тепловозе в депо работаю, помощником машиниста, некоторые даже Виктором Петровичем величают.

– А я-то думал, ты по возрасту в армии должен служить.

– В армию меня не взяли, плоскостопие, – с ноткой грусти промолвил Муха. – К строевой негоден. А я ведь танкистом хотел быть, как мой батя, там вообще служба сидячая. Эх, нет в жизни счастья…

– А как там остальные парни? Вроде как Бугор на зону загремел?

– Бугор по зонам и скитается, говорят, даже в авторитеты выбился. Сява по той же дорожке пошёл, через год после Бугра на малолетку угодил, сто лет его уже не видел-не слышал. Ну а Дюша сейчас на морфлоте лямку тянет. Через год дембель. Как-то даже письмо мне присылал, писал, что первое время от качки зелёный ходил, а потом приноровился. В общем, разлетелась наша стая кто куда. Ты вон теперь знаменитость, твои песни вся страна распевает, в Англии в футбол играешь. Я нашёл старую фотокарточку, где мы вдвоём стоим, всем теперь показываю, правда, никто не верит, что на фотке ты.

– Я тебе на ней автограф оставлю, может, начнут верить… Слушай, Виктор ты наш Петрович, а первого июня что делаешь вечером?

– Вечером?.. У меня вроде первая смена, так что в шесть я уже свободен.

– Ну, тогда бери свою Ольгу и топайте с моей Ленкой на стадион, на фестиваль. Контрамарки у меня есть, причём на приличные места. А после концерта пересечёмся, посидим где-нибудь. Только недолго, утром меня ждут в сборной.

Вопрос решился положительно. Я сразу по телефону забронировал столик в ресторане «Арагви». Поначалу это выглядело бесперспективной попыткой, мол, у нас тут зал полностью арендован, а когда я себя назвал – мне просто не поверили. Тогда я попросил пригласить к аппарату Аркадия, который, на моё счастье, уже отирался в ресторане. Услышав знакомый голос, руководитель ресторанного коллектива чуть ли не минуту рассыпался в приветствиях и изъявлении всяческого почтения к моему таланту.

– Аркадий, нам бы столик забронировать на вечер первого июня, на четверых, – наконец вставил я фразу. – Хотим после фестиваля небольшой дружной компанией посидеть повспоминать старое.

– Столик? Хм, оставайся на линии, я скоро.

Через пару минут в трубке снова раздался его бодрый голос:

– Всё нормально, будет вам столик. В углу, правда, но там такой уютный закуток…

– Отлично, такой вариант меня как раз устраивает.

– У нас в этот день кавказская свадьба гуляет, на сутки ресторан сняли, – понизив голос, уточнил Аркадий. – Думаю, ни вы им особо мешать не будете, ни они вам. Надеюсь, ты… гм… платёжеспособен?

– Обижаешь, Аркадий, по деньгам никаких проблем.

– Ну тогда до встречи, жду в гости.

Я положил трубку и взглянул на жену.

– Ёжик, я так не хочу, чтобы ты уезжал в эту свою Англию, – ластилась она ко мне, пока Лёха неуклюже ползал по полу.

– Ну, контракт, в принципе, ещё не подписан, но, думается, это дело одного, максимум двух месяцев, – вздохнул я. – Во всяком случае, всё будет ясно по окончании чемпионата мира. Но я тоже по тебе очень соскучился. Не представляю, как я там буду без тебя с пацаном, хоть с собой вас забирай.

– А что, можно? – оживилась жена.

– Я закину удочку Ряшенцеву, коль уж через него всё это дело проворачивалось, но ничего обещать не буду.

Да уж, это в будущем наши Аршавины и Погребняки своих жён и детей в Англию вывозили, а в СССР подобных прецедентов ещё не было. Разве что семьи дипломатов и сотрудников торговых представительств, но уж никак не футболистов или хоккеистов, возможно, по той простой причине, что за пределами страны практически никто не играл. Сейчас-то, может, в связи с меняющейся внутренней и внешней политикой как-то попроще будет в этом вопросе, так что поговорить с руководством Федерации футбола всё же не мешало бы.

– Всё, я на Песчаную!

Решительно поднявшись, накинул пиджак, во внутренний карман сунул кошелёк, натянул свои английские ботинки, чмокнул жену в щёку и отправился на встречу со сборниками.

Практически все были мне знакомы. Если с кем-то не играл в сборной, то уж в чемпионате Советского Союза пересекались по-любому.

Но вот кого я видел действительно впервые – это Эдуарда Стрельцова. Крепкий, кряжистый, со взглядом исподлобья, такой конкретный мужик. Но когда улыбался – словно солнце проглядывало из-за туч. А улыбнулся он, как только увидел меня в раздевалке, где я примеривал выданную мне амуницию.

– Мальцев! Говорят, ты поспособствовал моему возращению в «Торпедо»? Держи краба!

Хороший он мужик, этот Эдик. Правильный, без фальши. И куда они все исчезнут, эти правильные мужики, с развалом СССР? Впрочем, исчезать они начали раньше, когда страна, возглавляемая патриархами из ЦК, вовсю скатывалась в тупик. Когда во все стороны летели болты и гайки, которые так старательно и, казалось, на века затягивали наши предки, строившие социализм и свято верившие, что их потомки будут жить при коммунизме.

В общем, со Стрельцовым мы как-то быстро сдружились. Во всяком случае, мне хотелось в это верить. Да и Банишевский, чей дебют в «Нефтчи» я ещё застал игроком «Динамо» и с которым планировал конкурировать за позицию правого нападающего, оказался компанейским парнем. Хотя на тренировке – на двухсторонке мы оказались в разных командах – он ни себя не щадил, ни соперника. Нередко смещался в центр атаки, а однажды умудрился оказаться на моём фланге, где мы сошлись в весьма жёстком стыке. Морозов тут же сделал ему замечание:

– Толя, поломаешь к чёрту Егора, как он хромой на фестивале выступать будет! Я уж не говорю о сборной.

– Хорошо, Николай Петрович, буду аккуратнее.

Но аккуратности Банишевскому хватило минут на пять от силы, потом он принялся за старое. Вот уж действительно «бычок», вылитый Руни советского образца. А в раздевалке Толя извиняющимся тоном сказал:

– Ты это, Егор, извиняй, если что. Я тебя там не сильно поломал?

– Пока на своих двоих передвигаюсь, – улыбнулся я, снимая щитки и озирая наливающийся на голеностопе синяк. – Ничего, тяжело в учении – легко в бою, как говаривал фельдмаршал Суворов. Ты вот с французами так играл бы, как сегодня. Они хоть и техничнее нас, а мы их характером и мощью задавим.

Тут в самом деле не поспоришь, французские футболисты в технике наших игроков превосходили, разве что я, без ложной скромности, мог с ними конкурировать на равных. Зато в физической мощи с советской сборной мало ещё какая могла поспорить. Ну, если не брать в расчёт немцев или англичан, те тоже зачастую предпочитали силовую манеру игры.

А 30 мая я встречал в Шереметьево своих ребят: Диану, Люка, Джона и Юджина. Звал я и Эндрю, но наш босс является также продюсером и The Rolling Stones, с которыми вынужден был отправиться в тур по Америке. Понятно, у нас-то один концерт, а у Роллингов – двенадцать, хотя Олдхэм говорил, что мечтает побывать в СССР, который для западного обывателя всё ещё являлся Terra Incognita. Ну да какие его годы, думаю, ещё побывает.

Все сдали в багаж свои инструменты, кроме Дианы, не расставшейся с двумя гитарами – неизменным Fender Stratocaster и полуакустической Martin, которую, оказывается, купила всего пару недель назад, да Джона держал при себе три комплекта барабанных палочек.

Я в очередной раз похвалил себя, что додумался прихватить из Лондона свой Gibson Les Paul Custom, мою чёрную красавицу.

– Добро пожаловать в СССР! – на английском поприветствовал я своих музыкантов после прохождения ими таможенного досмотра.

Те осматривались с таким видом, будто попали на другую планету, в надежде увидеть зелёных человечков.

– Господа, – подключился товарищ из Минкульта, также владевший английским, но на менее достойном уровне. – Господа, прошу пройти в автобус, он доставит вас в отель.

Я, будучи джентльменом, подхватил у Дианы одну из гитар и вместе со всеми занял место в специально выделенном автобусе. По пути мы наконец получили возможность поболтать. Я объяснил ребятам, что у них есть пять часов, чтобы отдохнуть, пообедать, а в 6 вечера за ними приедет этот же автобус и отвезёт их в ДК «Красный Октябрь» на улице Вишнёвой. Черри-стрит, по-английски. А название Дома культуры у англичан вызвало удивление. Пришлось объяснять, что Red October напоминает о возникновении Советского Союза, именно 25 октября по старому стилю крейсер «Аврора» дал исторический залп, возвещавший о начале новой эры.

– Я хочу посмотреть на крейсер! – заявил Джон.

– Он на вечной стоянке в Ленинграде, – осадил я барабанщика. – Может, когда-нибудь туда и попадёте.

Музыкантов разместили в номерах гостиницы «Москва», от уровня которых они малость охренели, потому что до этого им никогда не доводилось останавливаться в столь приличных апартаментах. Кстати, в этом же отеле завтра разместятся и Битлы, только этажом выше, где номера ещё презентабельнее, уровня люкс.

– Так, прощаюсь с вами до вечера. Из гостиницы – ни ногой, все прогулки по Москве после фестиваля. Там хоть в Москву-реку прыгайте. Но лучше я вам устрою обзорную экскурсию. Второго июня утром я буду на собрании в Федерации футбола СССР, а после, надеюсь, остаток дня проведу с вами. Ну а третьего улетите обратно в Лондон.

– А The Beatles тоже на четыре дня прилетают? – спросил Люк.

– Вот с ними пока нет ясности. В нашем Министерстве культуры решают, какую им предложить культурную программу, тем более что, если верить словам Леннона, они могут гостить в СССР хоть неделю, а то и две.

Это было правдой, мы только накануне созванивались с Баскаковым, и он меня проинформировал, что идёт работа над составлением графика пребывания ливерпульской четвёрки в Советском Союзе. Надеюсь, их не повезут к дояркам совхоза «Светлый путь».

Вечерняя репетиция прошла на одном дыхании, нам потребовалось всего несколько минут, чтобы заново сыграться после перерыва. Да и пара тромбонистов от Утёсова пришлись кстати, свою несложную партию в песне All You Need Is Love они выучили с первого раза. Профессионалы! Хотя других Леонид Осипович в своём оркестре и не держит.

31 мая я снова поехал в Шереметьево, теперь уже встречать Битлов. Собственно, там и так полно было встречающих, как официальных лиц, так и просто зевак. Не знаю уж, откуда прошла утечка, но уже за два часа до прилёта рейса из Лондона здесь началось броуновское движение. Поклонники музыкантов оккупировали всю территорию вокруг аэропорта, раз уж внутрь не удавалось прорваться. Сотрудники правоохранительных органов пока ещё не гоняли кучкующуюся молодёжь, периодически скандировавшую «Би-и-тлз! Би-и-тлз!» и размахивавшую свежеотпечатанными плакатами с изображением группы, но в любой момент готовы были оттеснить особо рьяных поклонников. Собственно, этим им и пришлось заняться, когда Джон, Пол, Ринго, Джордж и Брайн проследовали всё к тому же автобусу, который накануне возил мою группу. Ну а что, вполне логично, что началась форменная истерия. Недаром на следующий день в «Известиях» по этому поводу был опубликован фельетон с соответствующей карикатурой, как москвичи на руках несут автобус с перепуганными музыкантами из Англии. На самом деле на руках, понятно, его не несли, но раскачивать пытались, и Битлы реально были в шоке от такого приёма. Но в шоке приятном, как по пути в гостиницу они сами мне признались. Не ожидали, что в России (они предпочитали говорить именно Россия, а не СССР, несмотря на так и не написанную в этой реальности песню Back in the U.S.S.R.) у них столько поклонников.

Вечером того же дня опять в ДК «Красный Октябрь» собрались все участники фестиваля. Генеральная репетиция – процесс ответственный, но её едва не сорвали всё те же фанаты The Beatles, пытавшиеся чуть ли не штурмом взять Дом культуры. Пришлось даже выстраивать милицейское оцепление. Кстати, к чести Битлов, они свои вещи отыграли быстро и качественно, с одного дубля, что у некоторых наших исполнителей и музыкантов вызвало вполне естественную зависть.

Услышал я и Albert Dock. Очень даже мелодичная вещь, причём, как сказал Джон, на альбоме в записи будут добавлены звуки дока – от сирены буксировщика до крика чаек.

После репетиции ко мне буквально подбежал Магомаев, протягивавший фотоаппарат.

– Егор, будь другом, сфотографируй меня вместе с The Beatles, пока они не уехали!

Брайан был не против, да и Битлы с радостью согласились попозировать, и тут же к ним выстроилась целая очередь, преимущественно из молодых артистов, которые мечтали сфотографироваться с легендарными музыкантами. Директор ДК и ещё несколько аборигенов также не отказали себе в удовольствии запечатлеться рядом с ливерпульской четвёркой. Причём всё на тот же фотоаппарат Магомаева. Муслим в итоге даже посмеялся, что с каждого будет брать мзду.

– Сто рублей за снимок в компании группы The Beatles!

Понятно, что шутил, но уверен, некоторые и больше выложили бы за такую фотографию.

– Товарищи, а вы куда?!

– Да нам бы у товарищей из Англии автограф взять…

Я невольно повернулся на знакомый, с хрипотцой, голос. Ничего себе, да это же молодой Высоцкий, а рядом с ним мнётся такой же относительно юный Золотухин. И на их пути стеной встал квадратный администратор Дома культуры, разве что руки не раскинул в стороны.

– Не положено, товарищи! – И принялся теснить их в сторону, обеспечивая таким образом Битлам свободный проход.

На лицах обоих актёров проступило разочарование.

– Эй, Джон, – окликнул я Леннона на английском. – Не могли бы вы с ребятами оставить автограф вот этим двум людям?

– Да без проблем, Егор! – улыбнулся музыкант и повернулся к Высоцкому и Золотухину: – Есть ручка или карандаш?

Я перевёл им вопрос Леннона, и оба моментально извлекли из внутренних карманов пиджаков карандаши, только у Высоцкого был простой, а у Золотухина химический. Про ручку Джон, наверное, зря спросил. У них там шариковые ручки уже вошли в моду, а у нас в стране это пока в диковинку. Но как бы там ни было, вся ливерпульская четвёрка расписалась химическим карандашом на небольшом плакате со своим изображением.

– А могли бы и сфотографироваться, – подначил я актёров, глядящих вслед уходящим Битлам.

– Да мы уж не стали наглеть, – пробормотал Высоцкий. – Хотя фотоаппарат на всякий случай Валерка прихватил… Слушай, ты же ведь Мальцев! А с тобой можно сфотографироваться?

– Да легко, – снисходительно улыбнулся я и окликнул Магомаева: – Муслим, будь добр, на эту камеру щёлкни нас троих… Давайте я в серёдку встану. Готово? Ещё дубль сделай на всякий случай… Ага, спасибо. Ну что, товарищи артисты, удачи на вашем нелёгком актёрском поприще, хороших ролей в театре и в кино!

Пожав им на прощание руку, я прислонился к стенке, глядя на проходящих мимо артистов. Вот ведь, пока Высоцкий и Золотухин друзья, а годы спустя произойдёт размолвка. Вроде бы из-за роли Гамлета, хотя кто его знает, как на самом деле всё было… А вообще приятно, что они почли за честь не только у Битлов автограф взять, но и со мной сфоткаться. Блин, они-то себе фотки сделают, а я что же, без фотокарточки останусь? Ну я балда, надо было, пользуясь случаем, хотя бы обменяться телефонами! Глядишь, и знакомство завязалось бы. Ладно, чего уж после драки кулаками махать. Не последний день живём, пересекутся ещё, дай Бог, пути-дорожки.