Глава 2

Насчёт очереди в туалет я оказался прав. Пришлось отстоять минут пятнадцать, прежде чем я оказался допущен к унитазу, а заодно и к крану в ванной. Моя зубная щётка была порядком изжёвана, вместо пасты пришлось пользоваться мятным зубным порошком. Обмылок хозяйственного мыла оказался общественным, и я без зазрения совести им попользовался. Жаль только, горячей воды нет. Но ситуация небезвыходная, на помощь людям в этом случае приходила газовая плита. Например, брившийся на кухне перед установленным над умывальником небольшим зеркальцем сосед подливал себе в пиалу с мыльным раствором воду из чайника. Скоро и мне, чего доброго, бриться придётся начинать, вон уже на подбородке какой-то пушок пробивается.

Вероятно, в сезон отключения горячей воды для помывки народ ходит в общественные бани. А там я представляю, что творится… Хотя, насколько я помню, Сандуны всегда славились великолепием, роскошью и качеством обслуживания. Сам там несколько раз бывал в хорошей компании. Как-то Макаревич с Маргулисом почтили нас своим вниманием и, кстати, компанейскими ребятами оказались, пили всё, что им подливали.

Настал черёд завтрака и облачения в отутюженную форму. Блин, похоже, это школьная. Хорошо хоть, не военного образца, не с ремнём и фуражкой, как было принято, наверное, ещё совсем недавно.

– Вымахал-то как, – сложила ладошки мама, – вон, брюки уже коротковаты стали.

– Ничего, в училище им новую форму выдадут, с молоточками, – подмигнула мне сестрёнка.

Катька всё ещё шастала по комнате в ночнушке, с распущенными волосами, и на фоне падающего из окна солнечного потока её фигура заманчиво просвечивала сквозь тонкую ткань. Я почувствовал, как у меня внизу совсем не по-братски непроизвольно начал твердеть жизненно важный орган, и усилием воли заставил себя отвернуться и прислушаться к тому, что говорила мама. А она мне всовывала в портфель, как объяснила, аттестат об окончании школы, свидетельство о рождении и ещё какие-то нужные бумажки.

– Ну всё, у меня дежурство через сорок минут, побежала на метро, хорошо хоть, до Боткинской всего две станции ехать.

Мама чмокнула меня в щёку и испарилась, оставив за собой ароматный шлейф духов «Настоящая персидская сирень». Уж на чём, на чём, а на парфюме уважающая себя советская женщина не экономила. Тем более что мама далеко ещё не старуха. Катька вон и то свои духи имела, правда, что за этикетка на маленьком пузырьке, который она убрала обратно в тумбочку, я не разглядел. И зачем она вообще душилась, когда ещё даже не одета? Ладно, не моё это дело, мне вон Муха уже снизу свистит, стоит под окном в такой же форме и с портфелем, только не чёрным, как у меня, а коричневым.

– Иду! – крикнул я и припустил было из комнаты.

– Деньги на троллейбус взял? – донеслось в спину.

– На троллейбус? А сколько надо?

– Вот, пятьдесят копеек возьми на всякий случай. А так проезд четыре копейки стоит, забывчивый ты наш.

А у меня под матрасом ещё и выигранный вчера у Бугра рубль был припрятан. Целое богатство по нынешним временам, на пяток эскимо вполне хватит. А возьму-ка я его с собой, пока Катька перед зеркалом крутится, глядишь, пригодится.

До железнодорожного училища номер 62, расположенного по адресу Напольный проезд, 7 мы с Мухой добирались на троллейбусе почти час. Всё это время, не обращая внимания на болтовню друга, я пялился в окно, рассматривая Москву 1961 года. Лепота, как говаривал киношный Иван Грозный. Ну а что, чисто, просторно, никаких тебе пробок, люди как-то веселее, что ли, смотрят. Проехали газетный ларёк, к которому выстроилась небольшая очередь. Люди покупали и тут же раскрывали свежие номера «Правды», «Труда» или «Известий».

Прикид не отличался разнообразием. Попадались товарищи в костюмах или просто в тёмного цвета шароварах с одним карманом с клапаном сзади, с резинками снизу штанин. Помню, у самого такие когда-то были по малолетке, во дворе в таких мячик пинал. Периодически встречались прохожие в тюбетейках, но этот головной убор больше предпочитали подростки. А мелочь пузатая бегала в шортах с перекрещенными на спине лямками и в панамках.

А вон автомат с газировкой. Обычный гранёный стакан споласкивается под маленьким фонтанчиком. Сколько сейчас стоит газвода с сиропом? Из окна не разглядеть. Если память не подводит, с сиропом 3 копейки, а без сиропа копейку. Рядом над входом в бакалейный магазин рабочие растягивают транспарант с лозунгом: «Встретим XXII съезд КПСС новыми трудовыми свершениями!» Не на этом ли съезде приняли решение вынести Сталина из Мавзолея?

Несколько раз попадались портреты Хрущёва. В силе ещё Никитка-кукурузник, не знает, что недолго ему осталось. Хотя как недолго – ещё три года улыбаться будет и морочить голову людям идиотскими прожектами. А затем его сменит «дорогой» Леонид Ильич со своими более поздними старческими «сиськи-масиськи». Бог с ними, я ещё по существу ребёнок, меня эти дела волновать не должны.

Рядом с училищем мы окунулись в толпу таких же будущих железнодорожников. Перед тем как переступить порог приёмной комиссии, я заглянул в аттестат, почему-то раньше до этого не додумался, видно, всё ещё пребывая в шоке от своего нынешнего положения. В принципе, как я и ожидал: большинство троек, но при этом попались и три четвёрки – по литературе, русскому и, как ни странно, географии.

Сдали документы в приёмную комиссию и стали решать: ехать домой или пошляться по Москве.

– Чё, может, на футбол рванём? – предложил Муха. – Седня «Локомотив» и «Торпедо» играют. Мы же теперь с тобой железнодорожники, значит, будем болеть за своих.

Нормально, так-то я всю жизнь за «Динамо» болел, даже входил в общественный совет клуба. Ещё батя, помню, меня мелкого на стадион в Петровском парке таскал. Даже пару лет позанимался в динамовской футбольной школе. Слыл за весьма перспективного, и если бы не мениск, полетевший так не вовремя… Уже в 1990-е стал поигрывать за команду «Старко», причём колено меня совсем не беспокоило, и я даже думал, что зря завязал с футболом так рано. Хотя музыкантом тоже быть неплохо.

Кстати, считал за счастье, что мне довелось видеть, как играет Лев Яшин. И годы спустя судьба как-то сводила с великим голкипером, правда, тогда он уже передвигался на протезах. А теперь, выходит, придётся прикидываться фанатом «Локомотива»? С другой стороны, это, пожалуй, ещё не самое страшное, что могло бы со мной случиться в этом времени. А вообще можно и сейчас заявить, что я болельщик бело-голубых, которые, кстати, свой последний чемпионат страны выиграют весной 1976 года, и после этого начнётся своеобразное безвременье.

– А почём билеты? – спросил я напарника.

– Какие билеты, Штырь? Там можно через изгородь перелезть, мы же в этом году уже так на стадион пробирались. Видно, память ещё у тебя того, не до конца восстановилась.

Ага, с чего бы ей восстановиться, если у меня совсем другая память, которая помнит жизнь Алексея Лозового?! В общем, договорились смотаться на футбол. По ходу дела выяснилось, что у железнодорожников пока ещё нет своего стадиона, и домашние игры они проводят на «Динамо» и Центральном стадионе имени Ленина. Хм, так или иначе судьба сводит с любимым клубом. Правда, именно сегодняшний матч игрался как раз в «Лужниках».

Но до матча оставалось ещё почти шесть часов, и мы решили прогуляться по центру Москвы. На этот раз поехали на метро и спустя примерно полчаса выходили в город на станции «Проспект Маркса».

– Может, в кафе зайдём? – предложил я, глядя на призывно манящую вывеску.

– А у тебя много с собой денег? А то мне мать тридцать копеек на всё про всё дала.

– Ну рубль-то есть, который я вчера у Бугра выиграл.

– На кафе не хватит, – грустно констатировал Муха после короткого мысленного подсчёта. – Только зря деньги потратим. Лучше давай просто мороженого в ларьке купим. А потом можно газировкой запить.

Эскимо в шоколадной глазури показалось мне на вкус просто божественным. А кстати, когда я в последний раз ел мороженое? Уже и не вспомнить. Куда чаще я травил свой организм спиртными напитками.

Неторопясь добрели до Красной площади. Ну точно, отец народов тоже ещё в Мавзолее лежит, чему свидетельствовали сразу две надписи. Сверху было написано «Ленин», а ниже – «Сталин».

– А что, Мавзолей сегодня работает? – толкнул я другана локтем в бок.

– Туда пускают только по вторникам, средам, четвергам, субботам и воскресеньям. А сегодня понедельник. Так что можешь завтра сходить с 10 до 13 часов, если есть желание. Да только ничего нового ты там не увидишь, мы же с классом были там зимой. Лежит дедушка Ленин себе тихо в стекляшке под лампочками, глазки закрыл, ручки сложил на животе… Да и Иосиф Виссарионович такой же.

Вот паразит! Сталин, правда, помер, когда Мухе было всего ничего, но по рассказам старших должен бы знать, что за такие слова могут и срок впаять, невзирая на возраст. Значит, уверен, что я его не сдам.

Ладно, хрен с ними, с вождями. По большому счёту сегодня я наслаждался своим новым телом. Как же это здорово, когда у тебя ничего не болит: поясницу перед дождём не ломит, кашель по утрам не сотрясает твоё тело, когда ты отхаркиваешь из себя какую-то хрень, камни в почках не застревают в самый неподходящий момент… Хотя когда он бывает подходящим? Правда, кто-то из умных сказал: «Если утром вы проснулись и у вас ничего не болит – значит, вы умерли». Однако сейчас я готов был с этим умником поспорить. Ну да он, наверное, имел в виду свой возраст.

В «Лужники» мы прибыли за час до игры. В кассы уже стояли очереди, но не такие уж и большие. О клубной принадлежности болельщиков можно было только догадываться. Никакой атрибутики, лишь программки в руках. Ну и ещё из разговоров, когда превозносились Гусаров, Метревели, Шустиков, Воронин… Вполголоса обсуждали, что из-за какой-то бабы Эдик Стрельцов мотает срок. Ну да, об этом деле с якобы изнасилованием на пикнике я и читал, и смотрел даже какой-то документальный фильм. Вроде как Хрущ постарался, по его команде легендарному футболисту впаяли срок. Версий нам тут, в круговороте поклонников футбола, пришлось услышать множество. Чаще всего болельщики упоминали о конфликте Стрельцова с Фурцевой, вроде футболист отказался жениться на её дочке. А изнасилование – всего лишь ловко продуманная провокация.

Болельщики «Локомотива» всё больше обсуждали, что Бубукин изменил железнодорожникам с ЦСКА, хотя кто-то по старой привычке называл армейский клуб ЦДКА. Муха мне подсказал, что название коллектива изменилось в прошлом году, я сам, честно говоря, таких подробностей не помнил.

Рядом с кассами крепко сбитая тётка в порядком застиранном фартуке прямо с лотка продавала пирожки.

– С ливером, – прокомментировал Муха, глядя, с каким аппетитом уминает продолговатое жареное изделие солидного вида товарищ в шляпе с портфелем под мышкой.

– Что-то я проголодался, может, возьмём по парочке?

– Давай, у меня деньги ещё есть. И заодно вон у той бабульки семечек купим.

Сам стадион выглядел точно таким же, каким я его помнил с детства и в более зрелые годы, до того как сначала в 1997-м установили крышу с вентиляцией посередине, а в 2013-м окончательно не закрыли на реконструкцию к мундиале. Эх, не судьба мне, видно, посмотреть чемпионат мира в России. Хотя, может быть, и доживу в этом теле, если не сопьюсь или ещё что-нибудь не случится. Например, возврат в собственный, изношенный годами и вредными привычками организм. И кстати, даже в том теле я уж пару лет как-нибудь протянул бы. Главное, не очнуться в состоянии овоща.

– Ладно, пойдём, попробуем пролезть, – потянул меня Муха.

Оказалось, не мы одни были такими хитросделанными. Милиционеры, конечно, пытались как-то отловить безбилетников, но нас было так много, что большинство всё же просачивалось на стадион. А там уже садись куда хочешь, никаких тебе пластиковых бездушных кресел, все сидели, тесно прижимаясь друг к другу, на деревянных скамьях, рядами опоясывавших периметр вокруг зелёного поля и беговых дорожек.

Уже вовсю играл духовой оркестр – ещё одно воспоминание детства. Муха сел слева от меня, тут же принявшись лузгать семечки. Причём шелуху сплевывал прямо себе под ноги. Видя, что многие из соседей поступают так же, не утруждая себя морально-этическими терзаниями, я вздохнул и решил влиться в дружные ряды семечкоедов.

Матч закончился победой «Торпедо» с минимальным счётом. По пути домой забился с Мухой на три рубля, что чемпионом страны в этом сезоне станет киевское «Динамо». Он же ставил на «Торпедо», несмотря на то что болеть решил за «Локомотив».

Мама сегодня осталась на дополнительное ночное дежурство, поэтому хозяйством занималась Катька. Она отварила кастрюлю макарон с сосисками и со словами «Ешь, у тебя растущий организм» навалила мне большую тарелку, посыпав макароны сверху мелконарезанным зелёным луком. Причём, как и мама вчера, срезала зелень с луковиц, прораставших в небольших стеклянных баночках из-под майонеза и сметаны, наполненных водой. Сразу вспомнилась моя бабушка, она тоже выращивала лук на подоконнике, только высаживала луковицы в заполненной землей пластиковой коробке.

А ведь бабуля сейчас ещё вполне хорошо себя чувствует, да и родичи мои тоже живы-здоровы, правда, обитают они все в Рыбинске. Смотаться к ним в гости, что ли… И с какой мордой я туда заявлюсь? Здравствуйте, а я Лёша, которого вы недавно родили… Да-да, вот этот карапуз я и есть, только я из будущего, а это тело досталось мне во временное пользование. Ну или насовсем, тут уж как повезёт… Интересно, сразу спецбригаду из психушки вызовут или ещё какое-то время успеем поболтать? Лучше, пожалуй, пока не дёргаться, осмотреться, что к чему, а Рыбинск от меня никуда не убежит.