Глава 3

Весной 1941 года стены холла отеля были украшены тремя десятками портретов знаменитых артистов, писателей, спортсменов, политиков и учёных, посетивших Grand Palace за минувшие несколько месяцев. Те же Теодор Драйзер и Роберт Оппенгеймер, а также голливудские звёзды Ингрид Бергман и Кэри Грант, театральный педагог, актёр и режиссёр Михаил Чехов, инженер и новатор Гарри Найквист, ещё не так давно блиставший на бейсбольной площадке, а теперь располневший Бейб Рут, известный живописец и писатель Рокуэлл Кент, композитор Игорь Стравинский…

Кстати, Стравинский предварительно выяснил через своего агента, имеется ли в нашем отеле номер с роялем, поскольку хотел и на отдыхе продолжить работу над новым произведением. Такой номер у нас имелся, и именно за роялем я сам лично и запечатлел Игоря Фёдоровича на цветную фотоплёнку.

Выяснилось также, что композитор является большим поклонником русской бани. И когда почти все постояльцы плескались в бассейне, он по нескольку часов проводил в нашем спа-салоне, частью которого были и финская сауна, и русская классическая баня с настоящими берёзовыми и дубовыми вениками. При этом требовал, чтобы в это время, кроме него, в бане не было других посетителей. Мне однажды пришлось улаживать конфликт, когда следом за Стравинским в баню пытался прорваться мелкий фабрикант из Калифорнии. Орал, что «у нас свободная страна и никто не имеет права ущемлять его права гражданина Соединённых Штатов». Пришлось пообещать борцу за права бесплатный абонемент на посещение спа-процедур до окончания срока его пребывания в отеле.

Была у нас и бильярдная, и своеобразный шахматный клуб. Я даже подумывал, не пригласить ли в мой отель для проведения матча за звание чемпиона мира Алехина с Максом Эйве или Капабланкой. Почему бы и нет, всё реально.

С каждым из известных гостей я встречался лично, и они с удовольствием выкраивали время для хотя бы короткой беседы с хозяином отеля, который был известен ещё и как оскароносный сценарист и прежде всего режиссёр культового фильма «Месть подаётся холодной». Да-да, свою статуэтку я получил 27 февраля 1941 года на 13-й церемонии вручения кинопремии за комедию «В джазе только девушки», хотя, на мой взгляд, картина «Храброе сердце» произвела на членов киноакадемии серьёзное впечатление. Как мне рассказывал в кулуарах той церемонии Уорнер, они до последнего сомневались, за какой фильм меня выдвинуть на кинопремию, в итоге всё же сошлись на более весёлом жанре.

Зато фильм «Храброе сердце» получил приз как лучший фильм года. Причём соперничал он с моими же картинами «В джазе только девушки» и «Леон-киллер», а также чапли-новской «Великий диктатор», работой режиссёра Джона Форда «Гроздья гнева» и ещё пятью фильмами.

Тогда же я познакомился с Чарли Чаплином, ожидаемо оказавшимся ниже меня на две головы и довольно грустным в жизни человеком. Но при этом от него исходил мощный импульс положительной энергетики, притягивавший окружающих. Его сопровождала актриса Полетт Годдар, которую комик представил как свою супругу. Она была младше мужа более чем в два раза, однако казалось, что это она его опекает, а не он её.

– Я давно, ещё только услышав, что в России свершилась революция, мечтал съездить в вашу страну, – признался комик. – Но боюсь, обратно в Соединённые Штаты уже не попаду. Меня здесь давно подозревают в симпатиях к коммунистам. А вы, кстати, каких взглядов придерживаетесь?

«Ну вот, – вздохнул я, – сначала мне Гувер допрос устраивал, теперь Чаплин. Что же они так любят задавать вопросы на политические темы?!»

В итоге я отбоярился тем же вариантом, что и в разговоре с главой ФБР. Мол, я бизнесмен, от политики стараюсь держаться подальше, и добавил, что толерантно отношусь к любому политическому строю, кроме фашизма. Тем самым вызвал несомненные симпатии Чаплина, после чего пригласил его и Полетт погостить в моём отеле. Причём на совершенно безвозмездной основе, в рамках своего рода рекламной кампании. Знаменитый актёр и режиссёр обещал взять время на раздумье, а в итоге меньше чем через месяц он и его молодая супруга переступили порог отеля Grand Palace.

Первый день Чарльзу Спенсеру Чаплину пришлось потратить на раздачу автографов. Многие его узнавали и без привычного грима с усами щёточкой. Когда же ажиотаж приутих, он смог в компании жены более-менее спокойно разгуливать по отелю, купаться в бассейне и играть в казино. К счастью, проиграли они в общей сумме не так уж и много, оплата номера люкс в моём отеле обошлась бы им гораздо дороже. А после их отъезда на память о визите звёздной четы остался портрет, с которого всем посетителям отеля улыбались счастливые Чаплин и Годдар.

Джек Леонард Уорнер также снизошёл до посещения моего отеля в мае 1941 года. Заодно решал и чисто практические вопросы. В частности, поинтересовался, не собираюсь ли я порадовать его студию своими новыми работами.

– В качестве режиссёра точно не получится, – признался я и объяснил: – Не могу отсюда отлучаться надолго, вынужден контролировать работу отеля и казино.

– У вас же есть управляющие, они что, зря получают зарплату?

– Да нет, не зря, но нужно подождать, пока дело прочно встанет на рельсы, тогда со спокойной душой можно взяться за какой-нибудь серьёзный проект. А если брать в расчёт мои способности сценариста, то я уже кое над чем начал понемногу работать. Думаю, через месяц смогу предъявить результат.

Фильмы за моим авторством тем временем продолжали покорять вершины американского кинопроката, и проценты весёлым ручейком наполняли мой личный счёт. Доходы от отеля и казино были куда более полноводны, но деньги шли на счета компании Bird Inc. Уже с них часть перечислялась в виде процентов на счета наших акционеров, общее собрание которых я устроил 1 июня. Однако самый жирный кусок оставался мне, и с этого куска требовалось оплачивать работу персонала, коммунальные услуги, покупать напитки и продовольствие для наших заведений общепита… Да ещё и платить налоги, о которых так беспокоился Расселл.

После долгого перерыва, вызванного стройкой отеля и налаживанием хозяйства, я снова обратил внимание на свою спортивную форму. Пусть лишних килограммов было и не так много, всё-таки сколько их сжигалось вместе с нервными клетками за эти месяцы, но всё же мышцы малость одрябли. Тренажёры, гимнастические снаряды, боксёрский ринг, мешки и груши – теперь я находил время «пообщаться» с каждым из снарядов. На ринге мне обычно ассистировал Фёдор, впрочем, для всех секьюрити посещение спортзала стало хорошей традицией. Я лично разработал план тренировок на силу, скорость и выносливость, которого неукоснительно придерживались казаки.

Возведение трёх теннисных кортов было запланировано изначально, но закончить стройку удалось лишь спустя месяц после открытия отеля. Чтобы игрокам было не слишком уж жарко, за сеткой ограждения мы высадили деревья, причём выкопали их уже достаточно развитыми, стараясь не сильно повредить корни. Среди постояльцев, естественно, нашлись любители и этого вида активного отдыха, а инвентарь можно было взять в прокат.

Что касается личной жизни казаков, то они и впрямь решили построить на окраине Вегаса большое ранчо, рассчитанное в будущем на несколько семей. К Фёдору, Демиду и Василию тут же приехали их невесты, принявшись дружно обустраиваться на новом месте. А вот Алексей неожиданно проявил интерес к девушке из местных – дочери фермера, поставлявшего на нашу кухню каждое утро свежее молоко. Ранчо фермера находилось на берегу Колорадо, где хоть что-то произрастало, дочурка с матерью доили коров, а глава семейства развозил молочную продукцию на грузовике, в кузове которого на специальных подпорках стояла цистерна объёмом почти на три сотни галлонов. Как-то с отцом приехала и дочурка, приспичило ей воочию посмотреть на это чудо в центре Лас-Вегаса. Ничего так девица, кровь с молоком, с толстой русой косой через плечо, совсем как какая-нибудь Алёнушка. Тут-то наш Лёшенька, увидев её, и пропал. Теперь в свой единственный выходной перво-наперво мчался на ранчо, а уж чем они там занимались – не моего ума дело.

Поставил я и небольшую православную церквушку, выписав из Нью-Йорка батюшку Иннокентия. Тут же наши женихи и невесты чуть ли не скопом обвенчались, а в мэрии браки узаконили. Причём, как мне показалось, жена Демида находилась уже в положении. Эдак лет через семь их дитё перешагнёт порог построенной моей компанией школы, в которой уже обучалось около сотни ребятишек. Так-то учебное заведение было рассчитано на двести учащихся, но где их взять столько в небольшом городке?

Впрочем, долго ли ждать, когда Вегас увеличится в несколько раз! Вон и Сигел тут постоянно крутится, их с Лански отель «Фламинго» распахнёт свои двери, думается, через два-три месяца. Я так подозревал, что строится он на деньги всей нью-йоркской мафии, чтобы отмывать незаконно нажитый капитал, а поскольку кто-то должен стоять во главе всей этой эпопеи, то и назначили ответственными Лански с Сигелом.

Что любопытно, живёт Багси… в моём отеле. Ну а что, лучше-то апартаментов, достойных своей персоны, в Вегасе он всё равно не найдёт. Комичная ситуация, но мы оба относимся к ней с пониманием. К тому же Сигел походя высматривает особенности моего отеля, чтобы что-то позаимствовать и для своего «Фламинго».

Конечно, я пристально следил за новостями с европейского континента, узнавая информацию, в основном из газет и радио. Не будучи большим специалистом в такой науке, как история, я не мог до мелочей сопоставить развитие событий сейчас и в моём варианте реальности. Но в целом, как мне казалось, происходящее сейчас в Европе во многом повторяло оригинальную трактовку.

Гитлеровская Германия постепенно оккупировала всё новые и новые страны. Ещё два года назад я узнал, что под фашистов легла Чехия, что был всё-таки подписан пакт о ненападении, что немцы оккупировали Польшу, а советские войска по договорённости с Германией вошли в Западную Украину и Западную Белоруссию. В прошлом году гитлеровцы и итальянцы оккупировали Францию. К тому времени завершилась война между СССР и Финляндией, которую здесь, в Штатах, преподносили как захватническую. Естественно, в роли захватчика выступал Советский Союз. Чёрт его знает… Во всяком случае, Советский Союз как агрессор был исключён из Лиги Наций.

Всё шло к тому, что война между Германией и СССР – это всего лишь вопрос времени. Нельзя было не согласиться с автором одной из газетных публикаций, что двум медведям трудно ужиться в одной берлоге. А посему требовалось активнее внушать американцам, что их страна должна быть готова выступить на стороне СССР, невзирая на подписанные Рузвельтом в ноябре 1939-го поправки к закону о нейтралитете.

Как я собирался влиять на умы? С помощью телевидения и радио. Для начала хотя бы радио, благо отель уже функционировал практически в автономном режиме. Персонал – тьфу, тьфу – неплохо справлялся с рутинной работой, так что у меня всё больше появлялось времени на другие проекты. В том числе и на коммуникационные.

Для начала я выписал из Финикса специалиста по радио-делу – Кларка Уотсона. При его непосредственном участии вошли в строй несколько станций радиовещания Западного побережья, теперь настала очередь поработать на благо Лас-Вегаса. По ходу я выяснил, что в Вегасе с радиостанциями доселе имелись проблемы. То есть радиостанции отсутствовали вообще. Да и ни к чему они вроде были, если в этих краях уверенно принимался сигнал из Лос-Анджелеса и Нью-Йорка, где имелось мощное передающее оборудование, а по пути следования сигнала располагались считавшиеся высокими по нынешним временам радиомачты. Как-никак радиосигнал шёл по прямой в зоне прямой видимости от передающей антенны, а не огибал земной шар, поэтому приходилось через каждые несколько сотен миль устанавливать мачту. Чем выше мачта – тем дальше идёт сигнал. Поэтому, задумавшись о возведении радиовышки, я решил строить сооружение высотой хотя бы метров тридцать.

Кларк, выслушав мои доводы, поделился своими соображениями по этому поводу. Он давно холил идею с привлечением в качестве супервысоких антенн дирижаблей. Сферы, наполненные гелием, могут парить на такой высоте, которая неподвластна самым высоким на сегодняшний день радиомачтам, то есть вместо десяти мачт можно использовать, например, всего два дирижабля. Причём не обязательно такой дирижабль должен сопровождаться командой, это может быть просто неуправляемый аэростат, соединённый металлической пуповиной с каким-нибудь креплением на земле и несущий на себе приёмо-передающее устройство.

– И обойдётся этот проект на порядок дешевле, чем строить мачты через каждые сто миль, – привёл решающий аргумент Уотсон. – Хотя, понятно, придётся регулярно проверять крепление «пуповины», а лучше в таком месте установить круглосуточную охрану. Но это не должно обойтись слишком уж дорого.

На мой встречный вопрос, что делать, если налетит торнадо, Кларк заметил, мол, в этих краях торнадо редки и не имеют достаточной силы, чтобы навредить летательным аппаратам легче воздуха. И ведь действительно, за всё время, что я здесь обитаю, не помню ни одного крупного стихийного бедствия, связанного с природными аномалиями. В общем, мы ударили по рукам, и я возложил именно на Уотсона решение вопроса с аэростатами.

Одновременно мне пришлось непроизвольно окунуться в историю американского радиовещания. Изучая предмет, я узнал, что 27 января 1927 года – дата рождения «Коламбия бродкастинг систем» – Си-би-эс. В 1934 году появляется «Мючюэл бродкастинг систем» – Эм-би-эс, и в том же году – «Америкэн бродкастинг компани» – Эй-би-си. В том же 1934-м была учреждена Федеральная комиссия по связи США с офисом в Вашингтоне, регулирующая использование СМИ. Вот и нам с Кларком пришлось сунуться в Вашингтон за лицензией на мою радиостанцию, которую я решил назвать просто – «Лас-Вегас радио».

Дальше выяснилось, что, невзирая на название, у моей радиостанции должна быть трех- или четырехбуквенная аббревиатура, а учитывая, что она будет находиться ближе к Западному, чем к Восточному побережью США, начинаться аббревиатура обязана с латинской «К». Кларк пожал плечами, мол, как-то из головы вылетело, но вроде как ничего страшного, это сущий пустяк.

– Возьмите аббревиатуру KDWN, она сейчас свободна, – предложил мне чиновник из Комиссии.

Я согласился, даже не пытаясь выяснить, что значит сей шифр. Главное, что название «Лас-Вегас радио» осталось при мне. Купив лицензию, я стал счастливым обладателем УКВ-частоты 93,3 МГц.