Игорь погиб вскоре после заключения мирного договора с Византией. После него остался трехлетний сын Святослав, фактически власть перешла к жене Игоря ― Ольге. Умнейшая женщина сумела не только отомстить за смерть мужа, но и мудро осуществляла регентство во время малолетства сына, ― она, по примеру матери Александра Македонского, Олимпиады, воспитала настоящего воина и государственного деятеля, завоевателя многих земель и народов. Как и Александр Великий, Святослав прожил недолгую жизнь, но успел совершить много великих дел. Боевой путь Святослав начал в четырехлетнем возрасте. Он участвовал в походе на древлян, от рук которых погиб его отец. По свидетельству русского летописца: «когда сошлись оба войска для схватки, Святослав бросил копьем в древлян, и копье пролетело между ушей коня и ударило коня по ногам, ибо был Святослав еще ребенок». Воеводы произнесли:

– Князь уже начал; последуем, дружина, за князем!

«Когда Святослав вырос и возмужал, ― рассказывает Повесть временных лет, ― стал он собирать много воинов храбрых, и быстрым был, словно барс, и много воевал. В походах же не возил за собой ни возов, ни котлов, не варил мясо, но, тонко нарезав конину, или зверину, или говядину или зажарив на углях, так ел; не имел он шатра, но спал, постилая потник с седлом под голову, ― такими же были и все остальные его воины». Войну объявлял Святослав посылая вестников к разным народам со словами:

– Хочу на вас идти!

В княжение Святослава (945–972 гг.) интересы Византии и Руси сошлись на Дунае.

В 967 г. император Никифор Фока отказался платить дань болгарам. По византийской привычке, Никифор хотел решить болгарский вопрос чужими руками. К русскому князю Святославу император отправил патриция Калокира с тем, чтобы за 15 кентинариев золота заполучить наемника для этого дела.

«Росы повиновались, ― сообщает византийский источник, ― на пятом году царствования Никифора… они напали на Болгарию, разорили многие города и села болгар, захватили обильную добычу и возвратились к себе. И на шестом году его царствования они опять напали на Болгарию, совершив то же, что и в первый раз, и даже еще худшее».

Далее все пошло не по планам Никифора, потому что на исторический простор вышли амбициозные личности. Император желал привести в повиновение болгар; его посол, Колокир, хотел сам завладеть императорским троном при помощи русских и обещал Святославу щедрые дары, но у русского князя были свои планы на Болгарию, а возможно и на Византию.

Согласно Повести временных лет, в 967 г. «пошел Святослав на болгар. И бились обе стороны, и одолел Святослав болгар, и взял городов их 80 по Дунаю, и сел княжить там в Переяславце, беря дань с греков».

В то время на Киев напали печенеги; с трудом, под руководством княгини Ольги удалось отстоять город. Киевляне упрекали Святослава:

– Ты, князь, ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою покинул, а нас чуть было не взяли печенеги, и мать твою, и детей твоих. Если не придешь и не защитишь нас, то возьмут-таки нас.

Святослав прибыл в Киев со своей дружиной, прогнал печенегов в степь, но не собирался долго здесь задерживаться. Он создал империю, которая по своим размерам могла сравниться с Византией, ― достаточно сказать, что владения Святослава протянулись от Дуная до Волги, от Новгородской земли до Северного Кавказа и Крыма. Великий завоеватель знал: где слабое место его государства, какая территория наиболее нуждается в княжеской заботе. Матери и своим боярам Святослав ответил:

– Не любо мне сидеть в Киеве, хочу жить в Переяславце на Дунае ― ибо там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли ― золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии серебро и кони, из Руси же меха и воск, мед и рабы.

Святослав явно лукавил: Переяславец был краем его земли, а не центром, но по всему видно, воинственный князь собирался раздвинуть границы своих владений на запад и юг. После похорон матери Ольги в 969 г., он распределил земли между сыновьями и вернулся в Болгарию. За время его отсутствия ситуация усложнилась: болгары были не в восторге оттого, что византийское владычество сменилось на русское, и предпочитали вернуться под защиту прежнего хозяина; на императорском троне Никифора сменил талантливый военачальник Иоанн Цимисхий.

Святослав некоторое время терзал и грабил Балканский полуостров, и, согласно Лаврентьевской летописи, за малым не дошел до Царьграда, пока, наконец, его войско не было разбито при Аркадиополе. В 971 г. Иоанн Цимисхий организовал грандиозный поход против русских в Болгарии. Византийский флот вошел в устье Дуная, а сухопутная армия отняла у Святослава древнюю болгарскую столицу ― Преславу и его самого осадила в Доростоле.

После трехмесячной осады и ряда поражений израненный Святослав попросил мира у Иоанна Цимисхия; главным условием было беспрепятственное возвращения русских на родину.

Характерно, что Цимисхий, несмотря на военное превосходство и собственное славолюбие, поступил в духе ромеев. По крайней мере, так утверждает Лев Диакон: «Император почитал мир гораздо больше войны, потому что знал, что мир сохраняет народы, а война, напротив, губит их. Поэтому он с радостью принял эти условия (росов), заключил с ними союз и соглашение и дал им хлеба ― по два медимна на каждого. Говорят, что из шестидесятитысячного войска росов хлеб получили только двадцать две тысячи человек, избежавшие смерти, а остальные тридцать восемь погибли от оружия ромеев».

Восточная Болгария, бывшая ареной противоборства русских и византийцев, осталась под властью Константинополя. Остальной Болгарии, пока еще независимой, предстояло познакомиться с императором Василием, который за свою жестокость получит прозвище Болгаробойца.

Дальнейшие события более подробно описывает Повесть временных лет:

Заключив мир с греками, Святослав отправился домой водным путем. Израненное русское войско благополучно вошло в устье родной реки и направилось к днепровским порогам… «И сказал ему (Святославу) воевода отца его Свенельд:

– Обойди, князь, пороги на конях, ибо стоят у порогов печенеги.

И не послушал его, и пошел в ладьях. А переяславцы послали к печенегам сказать:

– Вот идет мимо вас на Русь Святослав с небольшой дружиной, забрав у греков много богатства и пленных без числа.

Услышав об этом, печенеги заступили пороги. И пришел Святослав к порогам, и нельзя было их пройти. И остановился зимовать в Белобережье, и не стало у них еды, и был у них великий голод, так что по полугривне платили за конскую голову, и тут перезимовал Святослав.

В год 6480 (972). Когда наступила весна, отправился Святослав к порогам. И напал на него Куря, князь печенежский, и убили Святослава, и взяли голову его, и сделали чашу из черепа, оковав его, и пили из него».

Казалось бы, с виновниками смерти Святослава все ясно: «переяславцы», то есть, болгары послали к печенегам гонца. Почему болгары предали Святослава, тоже ясно: о жестокости пришельцев с Востока достаточно рассказано и в русских, и в византийских источниках. Так, например, Лев Диакон описывает действия войска Святослава после битвы под Доростолом: «И вот, когда наступила ночь, и засиял полный круг луны, скифы вышли на равнину и начали подбирать своих мертвецов. Они нагромоздили их перед стеной, разложили много костров и сожгли, заколов при этом по обычаю предков множество пленных, мужчин и женщин. Совершив эту кровавую жертву, они задушили несколько грудных младенцев и петухов, топя их в водах Истра». После взятия византийцами Преславы, Святослав умертвил около трехсот болгарских бояр, заподозрив их в измене.

Еще в предательстве подозревали Свенельда ― воеводу Святослава, который единственный спасся после бойни у днепровских порогов. Однако Свенельда, скорее всего, послал сам князь за подкреплением, и по этой причине он не участвовал в битве.

В смерти Святослава были заинтересованы даже его собственные сыновья и Русь; ведь он поделил страну перед отъездом на Дунай, и не собирался возвращаться на родину. Теперь Святослав был лишним в собственном доме (и потому он не дождался помощи у порогов); он надоел русским сумасбродными завоевательными планами точно так же, как надоел Александр Македонский грекам и македонянам.

А по большому счету, печенегов не было необходимости предупреждать о передвижениях князя. Они прекрасно знали слабое место в маршруте русских, и если верить Константину Багрянородному, постоянно дежурили у порогов.

Итак, смерти Святослава желало достаточное количество людей и народов, и многие исследователи напрасно обвиняют византийцев в том, что именно они предупредили печенегов о маршруте Святослава и даже профинансировали уничтожение его войска. Глупости! Печенеги настолько ненавидели Святослава за нанесенное им накануне поражение, что с удовольствием уничтожили бы его бесплатно. А вот у Иоанна Цимисхия не было никакого основания желать смерти Святославу и русскому войску.

Во времена князя Игоря Русь и печенеги выступали как союзники, ― они вместе участвуют в походе на Константинополь; в княжение Святослава мы видим обе силы уже непримиримыми врагами. Император был заинтересован в том, чтобы у границ Византии существовали враждебные друг другу силы, а также, чтобы одна не усилилась за счет другой. Согласно сведениям Иоанна Скилицы, император даже отправил посольство к печенегам, «предлагая им стать его друзьями и союзниками, не переходить через Истр и не опустошать Болгарию, а также беспрепятственно пропустить росов пройти через их землю и возвратиться домой. Назначен был исполнить это посольство Феофил, архиерей Евхаитский. (Печенеги) приняли посольство и заключили договор на прежних условиях, отказавшись только пропустить росов».

Впоследствии у Византии не было крупных конфликтов с русскими, за исключением одного частного случая. Мир, заключенный Святославом и Ионном Цимисхием соблюдался и после смерти обоих, а вот печенеги доставят множество хлопот Византии. Император Константин Мономах (1042–1054 гг.) будет вынужден отвести печенегам болгарские земли для поселений, вместе с придунайскими крепостями. Гостям показалось этого мало, они упорно стремились к византийской столице. Предпринятая императором попытка отбросить печенегов на север закончилась страшным поражением ромеев. Отныне им приходилось откупаться от кочевников громадными уступками и денежными пожертвованиями.

Иногда византийцы и сами предпринимали походы на русские земли. О такой экспедиции рассказывается в «Записке греческого топарха». Наместник одной из причерноморских колоний ― топарх ― во главе отряда воинов перешел по льду Днепр и довольно далеко проник на неподвластные Византии земли. Поход был невероятно тяжелым. «… мы продвигались с величайшим трудом словно в открытом море, борясь против снега, ― рассказывает топарх. ― В самом деле, казалось, земли не было, а снег не был обычным: тогда как лошадей не видно было до самой шеи, волы, хотя последними следовали за нами, гибли и многие (из них) были здесь оставлены. Говорили ведь, что снег был в четыре локтя и был трудно проходим». Проводники покинули греков и, казалось, не будет конца мучениям. Живые считали счастливыми умерших, «так как они удалились ото всех забот и страданий».

Неизвестно, чем закончился поход, так как повествование обрывается, а следующие отрывки рассказывают о нападении варваров на земли топарха.

Впрочем, росы скоро поняли, что деньги можно добывать в Византии и другим способом: их сила и мужество щедро вознаграждались Константинополем. Особенно ценились моряки. Так, в экспедиции, предпринятой императором Львом VI против арабов, участвовало 700 росов, ― их жалование более чем в четыре раза превышала плату византийским матросам.

В следующей морской экспедиции против арабов, обосновавшихся на Крите, также участвовало 629 русских моряков.

«Империя охотно вербовала солдат среди народов, поставлявших ей или целые дружины во главе со своими племенными вождями или большое количество варваров различного происхождения, являвшихся на службу в византийскую армию, ― анализирует источники военной мощи Византии Шарль Диль. ― Император был правителем, который хорошо платил. Командиры имперской армии получали чрезвычайно высокое жалование, и это было соблазном для армянской и кавказской знати и разжигало аппетиты скандинавских или русских искателей приключений. Довольно высокое жалованье получали часто и рядовые воины. Вместе с тем императоры имели к этим иноземным воинам, не заинтересованным во внутренних делах империи, больше доверия, чем к своим собственным подданным. Императоры охотно предоставляли крупные командные посты, высокие военные звания иноземцам, предпочитая их в интересах личной безопасности. Один из гвардейских полков, гетерия, состоял почти исключительно из иноземцев: русских, скандинавов и хазар. Знаменитая варяжская дружина, чьи подвиги на всем протяжении византийской истории гремели на весь мир, набиралась сначала из русских, а впоследствии из исландских и норвежских норманнов и из англосаксов. Во все времена наемники составляли значительную часть византийской армии».

Русскими воинами пользовался знаменитый Василий II Болгаробойца (958 – 1025 гг.). Фактически они и спасли императора во время мятежа Варды Фоки (987–989 гг.). Византийский автор Михаил Пселл называет росов тавроскифами и рассказывает об одном эпизоде с их участием:

«Царь Василий порицал неблагодарных ромеев, и поскольку незадолго перед тем явился к нему отряд отборных тавроскифских воинов, задержал их у себя, добавил к ним других чужеземцев и послал против вражеского войска. Те застали неприятелей врасплох, готовившихся не противника побить, а вина попить, многих убили, а остальных рассеяли, и поднялся среди мятежников бунт против самого Фоки».

Упомянутые Пселлом тавроскифы являлись шеститысячным отрядом, который послал по просьбе Василия II киевский князь Владимир. Щедрость киевского князя объясняется тем, что он был в то время женат на сестре императора Василия ― Анне.

Таким образом Византия разрушила тысячелетние стереотипы: наемники ненадежны, они могут переметнуться на сторону противника за большее вознаграждение, они не уважают битвы, связанные со смертельным риском, не переносят трудности похода, в общем, дисциплинированностью не отличаются. Сегодняшняя Россия пытается создать эффективную армию; долго продолжаются споры: будет это армия по контракту или призыву. На все вопросы давным-давно ответила Византия: хороший солдат тот, что получает хорошие деньги.