Когда мы, слегка подуставшие после двухкилометрового марш-броска по занесенной снежным зарядом дороге, появились в «командирском домике», нас встретили громкими приветственными возгласами.
Я тоже была очень рада вновь очутиться в кругу друзей.
Каждый подходил, жал мне руку или обнимал и замечал, что я очень изменилась за прошедшее время.
– Ребята, какие могут быть перемены, ведь со многими из вас мы виделись всего пару недель назад в институте.
– Нет, нет, что-то в Вас, определенно, изменилось.
Потом внимание переключилось на Гену Фролова и даже на Витю Коваленко. Несмотря на то, что мы старательно подбирали свою одежду, чтобы она не слишком отличалась от той, что носили в семидесятых, разницу тут же заметили и принялись шутить по этому поводу.
Один острослов даже заметил, думая, что очень оригинален:
– Вы прямо как гости из будущего.
Впрочем, веселье продолжалось не долго и скоро все снова принялись за работу. Коваленко отправился вместе с нами устраиваться с жильем, но прежде мы заглянули в домик астрономов. Стоило видеть, как рванулся Витя к своей жене.
– Витюня, ты чего? – удивилась его красавица жена, – пусти, а то задушишь. Дай поздороваться с Екатериной Ивановной.
Внимательный женский взгляд безошибочно определил произошедшие во мне перемены.
– Что-то в Вас изменилось, Екатерина Ивановна! А что – не могу в толк взять. Нет, вижу: выражение глаз изменилось, как будто Вы только что вернулись из далекого путешествия. И одежда какая-то странная, никогда такой не видела…
– Это Гена привез из Иркутска, у них там барахолка с прямыми поставками из Китая, – нашлась я.
– Да, и у Гены похожая одежда, и даже у мужа… Кстати, Витюня, когда это ты успел переодеться?
– Я встретил их за россыпью камней. Они там прятались от бури. Рядом ударила молния и сломала их снежную избушку, которую построил Гена.
– Да, Гена спас меня и себя от холода. Ведь он из Сибири, охотник, ему не привыкать, – добавила я.
– Я там и переоделся, не мокнуть же в сугробах – снегу вон сколько намело. Кстати, Гена и для тебя привез обновки, – Коваленко деловито полез в один из вещмешков, которые мы только что сняли и начал доставать какие-то вещи.
– Витюня, ты что это роешься в чужих вещах, как в своих собственных? Право, неудобно как-то.
– Да нет, все в порядке, – сказал молчавший до этого Фролов, – мы как будто знакомы уже много лет, а какое между друзьями может быть непонимание?
Ольга скрылась ненадолго за тканевой перегородкой, отделявшей кухню от импровизированной спальни, а когда она появилась в новой обновке, мы просто ахнули – так она была хороша.
В совершенном восторге был Коваленко. Недаром он так долго рыскал по магазинам, выбирая костюм для своей красавицы, и с размерами он не ошибся, даже несмотря на то, что не видел ее много лет.
Он опять принялся ее обнимать, а она шутливо отбивалась, повторяя, что не виделись пару часов, а он соскучился по ней, как будто они сто лет не виделись.
– Ну, не сто, а почти пятьдесят лет не виделись, – серьезно заявил Коваленко, и был совершенно прав.
– Я вот что решил, – выпалил он, очень торжественно, – больше я тебя на юг одну не пущу, будем летать только вместе, а иначе бог знает до чего можем дойти.
Он подумал немного, а потом решительно заявил:
– Я скоро открою новую комету и назову ее твоим именем, – и совсем уже не понятно для Ольги сказал, обращаясь к Гене, – надеюсь, ты не будешь против?
– Ребята, я, может быть, чего-то не знаю, но и у меня есть маленький секрет, – и она прошептала что-то на ухо Вите.
Тот прямо взвизгнул в восхищении:
– У нас будет ребенок!
А красавица прямо-таки зарделась от смущения и шутливо закрывала ему рот своей ладошкой.
– Да, повезло Коваленко с женой, – сказал Гена задумчиво, когда мы шли к гостевому домику, который в это время заменял в обсерватории гостиницу, – впрочем, у него еще много открытий припасено из будущего, так что есть надежда, что она, действительно никуда от него не денется.
А потом наступил вечер и коллективное чаепитие, одно из тех, которые запомнились мне навсегда и согревали долгие годы.
Мы сидели на небольшой возвышенности над ровной площадкой обсерватории. Здесь строился новый дом, и пока была готова только открытая дощатая веранда с накрытым на ней столом.
За ним разместилась дюжина людей разных возрастов, объединенных между собой общей работой и поэтому понимающих друг друга буквально с полуслова.
– А помните, как мы навесили в Евпатории на телескоп столько приборов, что он, бедный, скрипел и грозил развалиться, – начинает Вадим Самонов, начальник нашего отделения.
– Да, – продолжает мой начлаб Виктор Бондарев, – а потом прибежал двухзвездный генерал и начал грозить судом, если мы испортим дорогостоящее оборудование.
– Тогда мы расположились на ночлег прямо под телескопом, чтобы, если он рухнет, то и спрашивать будет не с кого, – заканчивает Саша Шохин.
Он сегодня выступает в роли добровольного чайханщика, с намотанным вокруг головы вафельным полотенцем – единственный остепененный кандидат наук среди этих молодых еще, в общем, людей.
Заходящее за горы солнце заливает нашу площадку теплым и густым, как абрикосовый джем, светом. Неспешно протекает дружеская беседа. Шохин разносит уже по второй пиале ароматного напитка, составленного по собственному рецепту купажа, из равных частей цейлонского, индийского и краснодарского чая.
После захода солнца я зашла в «командирский домик» и, в нарушение всех правил, заказала по рации наш домашний номер.
С замиранием сердца слушала родной голос мужа, с которым нас разделяли не только тысячи километров расстояния, но и долгие годы разлуки.
– Как ты долетела? – спрашивал он.
– Нормально, – отвечала я, – правда по дороге в горы нас застала небольшая снежная буря, но в конечном итоге все обошлось – мы живы и здоровы.
О проекте
О подписке