– Давай поговорим об этом как-нибудь потом, – сказал я. – Мы уже пришли. Ты совсем замёрзла, иди отогреваться. Встретимся завтра в школе.

После этой прогулки прошло два дня. Мы собирались гулять и сегодня вечером, но помешала непогода. А сейчас я смотрел на беснующуюся пургу, сна не было ни в одном глазу, а в голову лезли неприятные мысли. Попав сюда, я придумал вроде бы неплохой план. Его достоинством было то, что я оставался в стороне. Написал, отдал и свободен. И под удар мог попасть только случайно. Теперь же я явственно видел его недостатки. Безопасный для меня, но велика вероятность того, что всё окончится пшиком и только продлит агонию. Через два месяца я закончу свои записи, а до отцова отпуска их ещё четыре. И всё это время ждать? Мне пришла в голову мысль… Позже надо будет над ней подумать, а пока следовало подогреть интерес к «Человеку будущего», иначе до выхода сборника обо мне могут не вспомнить. Я неплохо натренировал слух и продолжал работать с голосом. Для моих целей нужно было пианино и хороший девичий голос. И то, и другое у меня было. Решив завтра же поговорить с Люсей, я лёг, применил медитацию и уплыл в сон.

Я знал, что подруга не несётся, как некоторые, чтобы успеть к началу занятий, а приходит минут за пятнадцать до звонка, поэтому тоже решил выйти раньше. Я перегнул палку, когда вытащил Люсю из класса, поэтому пришлось обещать Новикову, что больше не будет совместных прогулок в коридоре. А где разговаривать, если на перемене половина класса никуда не уходит?

– Что-то случилось? – забеспокоилась она, увидев меня в классе так рано.

– Ничего не случилось, – сказал я. – Просто нужно поговорить. Вот чёрт! Предлагала же мать обуть валенки, а я не послушал. Намело такие сугробы, что в каждый ботинок попало по полкило снега и намокли носки! Хорошо хоть в классе жарко. Люсь, мне нужна твоя помощь!

– Поменяться носками?

– Потом будешь шутить. Давай отойдём к окну, а то у некоторых слишком большие уши.

Прислушивавшаяся к нашему разговору Смирнова, демонстративно фыркнула и занялась учебником.

– Мне нужно, чтобы ты вместе со мной спела на телевидении одну песню.

– Шутишь?

– Один я её не исполню, а в паре с тобой – запросто. Я подберу мелодию для гитары, могу и для пианино, но долго провожусь. Ты сможешь подобрать мелодию на слух?

– Простую подберу, с аккордами – не знаю. С ними я ничего не подбирала.

– Мелодия несложная, в крайнем случае обойдёмся без аккордов. Я сыграю на гитаре, а ты – на пианино. Должно получиться классно! Только петь нужно громко. В студии есть микрофон, а на прослушивании ничего не было. Давай усилим тебе голос йогой?

– А как это сделать?

– Помнишь, какой у меня был голос? Так вот, я правил его йогой и сейчас продолжаю этим заниматься. Сходим к тебе после уроков, я покажу, что нужно делать, и поговорю с родителями, чтобы они не потянули тебя в психушку.

Раздался звонок, и мы сели за парту. У меня уже не получалось готовить в школе текст для своих тетрадей. Описание научных открытий и технологий – это не простое перечисление фактов. Оно требовало большей концентрации, а я не мог так отвлекаться на уроках, поэтому они тянулись медленно. Последним в четверг было пение. Сегодняшний урок был один из немногих, на котором мы действительно пели. На этот раз разучивали песню «Тропинка школьная моя».

– Не хочешь спеть? – спросила меня Ирина.

– Могу попробовать в паре с Черзаровой, – ответил я. – Эту песню должна исполнять девушка, у меня для неё не тот голос.

– Спойте вдвоём, – согласилась классная.

Мы спели, и получилось очень неплохо.

– У вас хорошо получилось! – оценила Ирина. – Садитесь, обоим ставлю пять.

– Это «Тропинка», – продолжал я убеждать подругу по дороге к её дому, – и исполнили мы без аккомпанемента, а под музыку, да ещё совершенно новую песню… Да тебя после неё будут носить на руках!

– И ты будешь на это спокойно смотреть?

– Всем набью морды, – решительно сказал я, – и буду носить сам!

Иван Алексеевич отсутствовал, поэтому я взял в оборот маму Люси.

– Надежда Игоревна! – сказал я, когда нас усадили на кухне пить чай. – Я написал новую песню и хочу спеть её на телевидении вместе с Люсей. У вас нет возражений?

– А она сможет? – с сомнением спросила мать.

– Сегодня мы пели дуэтом, – сказал я. – Результат – две пятёрки и восхищение класса. Мне самому понравилось, хотя пели без музыки. А там она будет играть на пианино, а я на гитаре. Должно замечательно получиться. Зря вы, что ли, тратились на обучение? Только ей нужно немного укрепить голос. Есть простой и действенный способ, которым я пользуюсь, но он немного необычный.

Одним словом, я её уломал и показал Люсе, что и как делать.

– Я тоже буду укрепляться! – заявила Ольга. – Возьмёшь на телевидение?

– Тебе не нужно, – сказал я, взлохматив ей волосы. – Ты и так громко кричишь, аж в ушах звенит! Ладно, я побежал домой. Сегодня же начну подбирать мелодию и напишу текст.

За один вечер мелодию не подобрал и заканчивал эту работу на следующий день, а песней занялись в воскресенье, когда я после завтрака пришёл с гитарой к Черзаровым.

– Давай я сыграю и спою, – сказал я Люсе, – а ты слушай. Потом я буду играть, а ты подбирай мелодию. В юном месяце апреле в старом парке тает снег, и весёлые качели начинают свой разбег. Позабыто всё на свете…

Я закончил песню и отложил гитару. Мать Люси стояла в дверях кухни и смотрела на нас, Ольга уселась на диване, показывая своим видом, что убрать её оттуда можно только по частям, а удалившийся в комнату дочерей отец приоткрыл дверь, чтобы лучше слышать.

– Ну как? – спросил я Люсю.

– Нет слов, – сказала она. – Играй первую часть.

Мы работали весь день, оторвавшись только на обед, но к вечеру Люся подобрала мелодию. Слова она знала, так что в конце мы сыграли и спели.

– Вам немного потренироваться, и можно ехать в Москву, – сказал Иван Алексеевич, – а для Минска уже сойдёт. И песня замечательная, и поёте вы просто здорово!

Я оставил у них гитару, и в следующие три дня мы после школы по часу пели и играли, оттачивая исполнение. Вечером в среду я решил, что в дальнейших тренировках нет смысла, потому что лучше мы не споём.

– Завтра отправлю письмо Валентину, – сказал я Люсе. – Мы с ним об этом договорились в прошлый раз. Так что готовься к славе.

Письмо мама отдала почтальонше, когда та разносила почту. Было это в четверг, а в понедельник без предупреждения приехал Валентин. Сергей подогнал машину к школьной ограде на то же место, что и в прошлый раз. Валентин не дал нам даже заехать домой.

– Совсем нет времени! – отрезал он. – Позвоните из учительской матерям и отдайте друзьям портфели. Едем прямо на телецентр. Самохин будет там только до двенадцати. Если не успеем, считайте, что зря проездили.

Мы успели, и уже через три часа после отъезда Сергей привёз нас обратно и высадил возле школы. После пробы в студии сделали запись номера, а потом мы втроём перебросились несколькими фразами по заранее разработанному сценарию. Всё, как в прошлый раз, только эта песня, исполненная в два голоса под аккомпанемент гитары и рояля, звучала намного выразительней и красивей, чем моё первое сольное выступление. На прощание Самохин предупредил, что, поскольку уже двадцать восьмое декабря, нас покажут не раньше чем через неделю.

Следующий день был последним учебным в первом полугодии, и нам в конце занятий продиктовали четвертные оценки. Как и в первой четверти, у нас с Люсей были одни пятёрки. Наверное, когда Сашка об этом услышал, у него зачесался лоб. Надо будет сказать, что я не собираюсь отбивать пальцы о его башку. После уроков я проводил Люсю домой. У них в большой комнате уже стояла ёлка, пока и без игрушек. Отца не было, сестры – тоже, а мама жарила котлеты.

– Добрый день, Надежда Игоревна! – поздоровался я. – Можете поздравить отличников.

– Молодцы! – высказалась она, переворачивая котлеты. – Подождите, я сейчас закончу.

– Мама, вы с папой не обидитесь, если я встречу Новый год у Гены? – спросила Люся.

– Конечно, обидимся, – ответила Надежда, – но не будем возражать. К этому придётся привыкать. Рано у вас всё…

– Моя мама на днях говорила то же самое, – сказал я. – Но Люсе у нас рады, и нам не собираются мешать.

– Здесь вам тоже никто не мешает. Поможешь дочери нарядить ёлку?

– Конечно! Где игрушки?

– За ёлкой, в посылочном ящике, а катушка с нитками на столе. Идите, а я пока здесь всё закончу.

С ёлкой мы провозились меньше часа. Игрушки были почти такие же, как у нас, только у нас было больше шаров и они не вешали конфет. Наверное, и я не буду их вешать. Сейчас я почти не ел конфет, а когда был маленьким, таскал их с ёлки, доводя сестру до слёз.

– Почему все игрушки не делают на прищепках? – задал я риторический вопрос, чуть не уронив шар. – Возишься с нитками…

– Взялся помогать, так помогай! – отозвалась Люся, быстро и ловко обвязывая ушки игрушек и закрепляя их на ветках. – У вас ещё нет ёлки?

– Завтра утром побегу рубить. Отец был занят, да и завтра рано не освободится.

– Можно мне с тобой?

– Тебе можно всё! – разрешил я. – Только лучше я позвоню, когда ёлка уже будет дома, а ты поможешь её наряжать. У тебя это хорошо получается. А идти… Понимаешь, в лесу ёлок навалом, но выбрать красивую не так легко. Придётся походить, а там снега по колено, да и холодно.

– А если взять лыжи?

– Снег свежий, – возразил я. – Мороз, и нет лыжни. Замучаешься на лыжах тащить елку. Я лучше схожу по дороге, там недалеко до ельника.

– Значит, мне можно всё?

– В разумных пределах, – поправился я. – Всего нельзя даже мне.

– Правильно, – одобрила меня Надежда, заходя в комнату. – Хорошо, что ты это понимаешь. А ёлка у вас получилась красивая, молодцы.

– А мы во всём молодцы! – сказал я. – Ладно, побегу домой. Нужно переделать кучу дел, чтобы завтра ни на что не отвлекаться.

Дома отдал маме дневник и пошёл к себе делать асаны. Я решил, что позанимаюсь сегодня, а потом устрою себе три дня выходных.

Вечером отец пришёл поздно.

– Много дел, – сказал он, посмотрев мой дневник. – Хочется больше сделать, чтобы не дёргали на праздник. А ты молодец! Не сходишь сам за ёлкой? Завтра у меня не получится.

– О чём разговор, – ответил я. – Я и сам собирался завтра сбегать.

Ёлку выбирал долго, после чего срубил несколькими ударами топора, обмотал тряпкой ствол выше сруба, чтобы не запачкать рукавицу в смоле, и потащил лесную красавицу домой. Мороз был под двадцать градусов, но ноги в валенках не мёрзли, да и вообще я оделся тепло. Дома обтесал ствол и набил на него крест, немного срезал верхушку и поставил дерево в большой комнате, возле окна.

– Красивая, – одобрила мама. – Только можно было выбрать и поменьше. Когда будем наряжать?

– Сейчас позвоню невестке, она поможет, – пошутил я. – А ёлка пока немного обсохнет. Я сбивал снег, но всё равно…

Ёлку наряжали втроём. Когда я принёс ящик с игрушками, к нам присоединилась Таня, довольная, что ей не приходится заниматься этим одной. Они работали, а я смотрел на девушек и подавал им игрушки. Единственное, что сделал сам, – это развесил гирлянды из лампочек. Папа спаял их две, покрасил цапонлаком и собрал переключатель на реле, который при работе немного пощёлкивал.

– У вас больше игрушек, – заметила Люся. – А картонные моя мама куда-то убрала.

– Пусть и они висят, – сказала сестра. – Мама каждый год подкупает игрушки. Гена, нечего нас разглядывать, лучше выкладывай вату. И дождик на тебе.

Закончив с ёлкой, мы на неё полюбовались, и я увёл Люсю к себе.

– Хорошо у тебя, – сказала она, усаживаясь на мою кровать. – Просторно. У нас с сестрой меньше места, да ещё она постоянно разбрасывает свои вещи так, что некуда ступить. Приходится убирать самой, а она этим пользуется.

– Я с ней поговорю, – пообещал я.

– Поговори, – согласилась она. – Ты для неё авторитет, в отличие от меня. Послушай, вот мы спели, а что дальше?

– А дальше я начну записывать новую книгу, а заодно разучим ещё одну песню. Только повременим петь и посмотрим реакцию на то выступление. А ты начнёшь заниматься дыхательной гимнастикой, и по йоге кое-что покажу. Ты у меня пионерка, отличница, можно сказать, красавица, а будешь ещё и спортсменкой!

– Что ты сказал о красавице? – сказала она, поднимаясь с кровати. – А ну повтори!

Повторить я не мог при всем желании. Как можно говорить, когда тебя целуют?