Кот. 001. Знакомство

Лейла словно заворожено смотрела на воду почти не мигая. Она почувствовала, как рядом с ней встал кто-то ещё и тоже стал смотреть на воду. Баронесса оглянулась и увидела…

Рядом с ней на задних лапах, опираясь передними на перила, стоял Кот. Да, да, да! Именно с большой буквы – Кот! Можно, конечно, было бы все буквы написать большими – КОТ, – но она посчитала, что это будет перебор. Пусть будет просто – Кот.

– Ты кто? – спросила Лейла.

– Удивляешь ты меня, баронесса. Ты же видишь, – Кот, – ответило пушистое создание.

Тогда Лейла после небольшой паузы уточнила, медленно растягивая слова: – А откуда? И кто тебя прислал? Воланд?

– Ой! Ну, не надо банальностей! Какой Воланд? Продукт необузданной фантазии Булгакова? Не ставь общепринятые штампы на всё, что видишь.

– Но…

– Вот тебе и «НО»! Ты забыла кто ты?

– И кто же?…

– Ты – наркобаронесса. Или просто – баронесса. И сама наркоманка. Разве же не так?

– В чём-то ты прав, в чем-то нет.

– В твоих снах «под кайфом» тебе одиноко, потому ты и стала создавать разные образы. Вот только эти образы таят с приходом в сознание, рассеиваются, как мираж. А если ты в свои «сны» затягиваешь реально существующие персонажи, то они приобретают под наркотой там новые и новые свойства, и ты в них потом разочаровываешься в реальной жизни.

– О чём ты говоришь?

– Я говорю о скрипачке. Ты зачем её на Z подсадила?

– Откуда ты знаешь, что?…

– Ой, да знаю я, знаю, что ты его уже не так называешь! Но по сути, это была и будет до конца дней разработка Олега. Так?

– Ты и про Олега знаешь?

– Я всё про тебя знаю.

– Но откуда.

– Слушай, баронесса. Во-первых, мне приятнее называть тебя баронесса, а не Лейла, потому я так и буду тебя называть. Нравится тебе это или не нравится, – мне безразлично. Я сделаю тебе только одну поблажку, – не буду делать к этому названию приставку «нарко», – но в душе ты будешь это помнить и понимать. Во-вторых, я ведь и сам есть часть тебя: твоя суть, часть твоего сознания, часть твоего «Я». Какой частью ты предпочитаешь, чтобы я был: тёмная часть или светлая?

– Но это невозможно. Я хорошо понимаю, что раздвоение личности возможно при любом токсическом поражении мозга, но…

– Я – не раздвоение твоей личности. Я продукт твоей личности. Так понятнее?

– Нет, не понятно.

– Хорошо, начнём сначала. Твой мозг не может найти себе полноценного друга или подруги. Они или изначально хотят попользоваться твоим богатством, как рыбы-прилипалы, или не дотягивают до твоего уровня развития и сознания, как бедная скрипачка-провинциалка. Потому твой мозг генерирует и генерирует новых и новых фантомов лицеприятной наружности, словно в бесконечном разнообразии пытается найти себе подобного. И как достойного собеседника, и как предмет длительной привязанности. Не любви – заметь. Твоя последняя любовь пока ещё с тобой – пока! – но ты не хочешь от неё избавиться, – от этой привязки, – потому и я не буду этого делать, т. е. разлучать тебя с этой привязкой. Хоть ты до конца не знаешь, какой он, – только напридумывала его себе, как бы новый фантом себе создала. Вот только воплотить этот иллюзорный фантом в реальный фантом сама себе боишься. Потому, как ребёнок, придумываешь себе разных тайных друзей – страшных или милых – и играешь с ними.

– И ты придуман мною?

– Я же сказал: Я продукт твоей личности. Не мозга! Личности!

– Есть разница?

– А это ты сама скажи, психиатр!…

– Но ты же бестелесный?…

Кот положил одну лапу на поясницу Лейлы, и она почувствовала его мягкое объятие.

– Бестелесный? – усмехнулся Кот.

– Ну, скорее «малотелесный». А хотелось бы создавать фантомы и образы полностью телесными и полноценно думающими.

– А ты, баронесса, готова к тому, что эти фантомы и образы заговорят? Что они что-то попросят или предъявят? Что рыбы вспомнят тебе сети и крючки, звери скотобойню, птицы комбикорма и убитую печень…

– Надо научиться всем этим управлять. И зачем делать их полноценными и равными по интеллекту людям? Мне достаточно… ну, как бы…

– Рабов, – так ты хотела сказать?

– Скорее и правильнее управляемых роботов. Чистой воды исполнителей. Можно тогда убрать из списка пункт «полноценно думающие».

– Ну, мне бы тоже хотелось иметь таких управляемых не думающих куропаток, мышей и цыплят, чтобы они сами лезли мне в тарелку или сразу в рот. Идея, конечно, интересная.

– Я не о пище.

– Я тоже не только о пище. Начнём с полчища солдат?

– Да хотя бы так. Ты представляешь? Ведь каждый наркоман, – хоть человек, хоть рыба или лангуст, – могут дать почти неограниченное количество фантомов, и нам только останется сделать их все «телесными». И тогда получим неограниченную армию!

– А зачем она тебе? Та армия тебе зачем? Мировое господство?

– Сначала надо её создать, а потом решим зачем. Чисто научная разработка. Как ядерный распад.

– Ну да, ну да. Так и атомную бомбу создали вместо атомного реактора, осуществив ядерный распад. И мясорубку для нежнейшего фарша, – и для пыток тоже. Список можно продолжать бесконечно.

– Ну и Кот мне достался: и про атомную бомбу знает, и мясорубку… Стой! А ты что же, мышей в мясорубке молол?

– Вот всё тебе скажи. И не тебе достался Кот. Я – Кот. Я гуляю сам по себе. Помнишь у Пушкина: «…Всё ходит Кот Учёный…»?

– Ха! Кот Учёный! Ну, ладно! Учёный – так Учёный. Виски будешь?

– А чистый спирт-ректификат есть?

– Во мы какие!… Под кота Бегемота маскируешься? А сказал, что к Воланду не имеешь отношение! Кто следующий за дверью? Коровьев-Фагот, Азазелло или девушка-вампир Гелла?

– Нет. Я пошутил. Давай лучше стакан молока.

– А как же имидж крутого помощника дьявола?

– Но ты же не Сатана? Ведь Сатана – женского рода, в отличии от Дьявола. Или я не прав?

– Пока и сама не знаю. Похоже, что я выпустила на Землю такое неизвестное и страшное испытание, – и не только для людей, но и для себя самой, – что не знаю, чем это всё и закончится. Да и ты возник не самостоятельно. Сам же сказал, что ты продукт моей личности. И я, как психиатр, понимаю, что ты – частичка меня самой.

– Можно, так сказать. Но ты не ответила, какая я сторона: тёмная или светлая?

– Давай попеременно будем с тобой «хорошим и плохим полицейским».

– У тебя уже есть твоя светлая сторона.

– Ты Джулю имеешь в виду?

– Ну, да. Кого же ещё? Разве это не твой светоч в ночи?

– Значит, ты сам определился, какая ты сторона. Так тому и быть!

Лейла неожиданно была ослеплена светом недалеко блеснувшей молнии и оглушена громом. Но Кот не исчез. Он стоял так же рядом и улыбался.

– Твоё решение одобрено. Видела? Кто ещё будет у тебя в свите? – спросил он.

– Что ты имеешь в виду?

– Ладно, ладно, ничего. Сама решишь, сама…

– Я не понимаю тебя.

– Потом, всё потом. Где твоё обещанное молоко?

– Пошли в дом. И молока дам, и познакомлю с Джулей.

Толстый и Кривой

У Толстого между большим и средним пальцами проворачивалась указательным пальцем коробочка – круглая пластмассовая коробочка точно, что аптечного вида. Её этикетка, – кстати, приклеенная прочно и надёжно, явно не подделка, – ни о чем ему не говорила. Название это какого-то химического соединения, реактив для лаборатории, сырье для производства… Нет, сырье такими мелкими партиями готовить не будут. Его будут отгружать в пакетах, мешках, ящиках, но никак не в аптечных коробочках. Маркировка – одна только латинская буква «Z+3.2.3.», – и больше ничего. При том, что цифры допечатаны с помощью клише позднее на заранее оставленное для этого место.

Вид расфасовки вещества тоже ничего ему не говорил. Какие-то гранулы размером с маковое зерно по внешнему виду, почему и притащил эту коробочку к нему Щегол. Но это не мак! Форму зерна этого растения он очень хорошо себе представлял, – не такая. Они не совпадают ни по цвету, ни по структуре при раздавливании (а он сразу же постарался раздавить его большим и указательным пальцами). Словно вошь раздавил. Но и осыпалась сразу же.

– Что ты принёс? – он строго посмотрел на Щегла.

– Толстый, я принёс тебе новый наркотик.

– Что это за наркотик? Как он действует? Что ощущают?

– Толстый, я не знаю. Но ведь лики не будут так расфасовывать, да и форму такую придавать.

– Позовите Кривого, – обратился Толстый куда-то за спину Щегла.

Толстый, – это только кличка, погоняло. Сказать, что он был реально безобразно толстым, было бы неправильно. Да, в талии его не всякая мадам с первого раза обхватит. Но сколько на земле таких людей, необъятных, существует? Просто, если приноровиться, то обхватить его можно даже без помощи со стороны, – но трудно. Да никто и не пробовал давно. Это в детстве его так дразнили во дворе и в школе, да так и перешла эта детская кличка во взрослую жизнь. А что теперь обижаться, – так он не видел в этом причины. Да, толстый по меркам американских врачей, но в самой Америке ожирение стало просто бичом всего населения – взрослых, стариков и детей, – и это не позор, а заболевание. Но не лечится оно нигде в мире, – вот люди и страдают. А рот или задницу свою зашить не разрешают, – как же отказаться от удовольствия ЖРАТЬ? Это же фактически один из наркотиков, от которого невозможно отказаться! А если на всех реагировать, то это станет себе дороже: и друзей растеряешь, и врагов наживёшь. Всё равно они будут за глаза его так звать!…

Кривой был что-то типа доморощенного эксперта по таблеткам и вообще разной химии. Не то, чтобы он все их знал, но вот как-то давно уже стало принято звать его, если было непонятно, что им принесли. В большинстве случаев он решал загадку. А то много развелось одно время шушеры, которая притаскивала безобидные или опасные медикаменты и просила за них денег, т. к. уверяли, что это наркотики. Вот с ними и приходилось чаще иметь дело.

А вот Кривой, – это потому что кривой. Когда-то в старших классах ему порезали лицо ножом, да так, что пересекли какие-то там нервы. Его и перекосило, так с тех пор и ходит Кривым. Нельзя сказать, что он чувствовал себя в своей среде обиженным или недовольным. Даже обласкан был в достаточной мере.

Сейчас Кривой стал разглядывать предоставленное ему зелье. Он вынул из кармана небольшую лупу и, высыпав на ладонь из коробочки несколько гранул, стал их разглядывать через эту лупу, словно разговаривая сам с собой. Все остальные молча за ним наблюдали.

– Так, посмотрим-посмотрим. Это точно не кардиомагнил (Cardiomagnyl), – тот всегда выпускается в виде сердечек, но и больше на несколько порядков. Не флибансерин (Flibanserin) – женская виагра, – не та структура, хотя и описывались такие маленькие, но я не верю, не видел. На семена хоть каких-то растений не похоже точно, хотя я и не знаток растений и их семян. Гранулы точно промышленного производства. Одна в одну. С растениями так не бывает, – они почти все разные.

Он ещё долго что-то полушёпотом произносил, потом ссыпал всё в коробочку и начал разглядывать упаковку.

– Щегол, а там были ещё какие-то коробочки, картонки и бумажки?

– Не-е-е, только большая коробка с такими-же наклейками.

– А где эта коробка?

– А я спрятал. Ты мне скажи, что это такое, а я подумаю, сколько я тебе отдам за работу.

Кривой подошёл к Толстому и сел рядом на ступеньку. Рядом с Толстым стояли и стул, и кресло, но Кривой всегда предпочитал садиться на ступеньку. Возможно ему нравилось, что, когда он что-то тихо говорил своему другу и покровителю, тому приходилось пригибаться и тянуться к нему. Он рукой показал, чтобы все удалились и Щегла тоже забрали с собой.

– Что это, Кривой? Ты узнал?

– Понимаешь, на все мне известные таблетки – это не похоже. На зерна тоже. Но вот несколько лет назад ходила байка за какой-то институт в каком-то лесу около столицы.

– И где он?

– А вот в том-то и дело, что взорвал его кто-то и спалил до тла. Это даже по телевизору по всем каналам показывали.

– Ага, помню что-то очень крутое взорвали. И к чему этот институт?

– Да ходили слухи, – среди посвящённых, конечно, – что готовили они там несколько вариантов зелья, которое очень кому-то нравилось и было зачем-то нужным. Говорят, что его даже испытывали на людях в больших масштабах, продавая и раздавая с минеральной водой. Точно никто не знает, но поговаривали о наркотике нового поколения. Хотя точно никто не знал, а после подрыва института вообще все знатоки резко замолкли.

– Подожди. В те времена подорвали какую-то крупную Клинику, а про институт я не слышал. (роман «Гвардия Принцессы». Примечание автора.)

– Ну так это и был институт, похоже. Там и цеха были, и животные, и люди для экспериментов. Поговаривали много, но под «Тенью» много не поговоришь.

– Так это «Тень» разрабатывала?