Читать книгу «Нож Туми» онлайн полностью📖 — Геннадия Ангелова — MyBook.

Глава 8

Белый рвал и метал не находя себе покоя в душной камере. Он готов был зубами вырвать решётку и бежать, как можно дальше от всех проблем навалившихся одним махом. Разговор по телефону с Евгением Ивановичем не дал ответа ни на один вопрос. Кто виноват в том что он вместо купания на берегу океана должен кормить вшей? И куда исчезла Лена? Единственное что утешало самолюбие Белого и вселяло надежду так это то, что Евгений Иванович приступил к разработке плана побега. Предложенный Белым вариант с бегством из «Столыпина» был не лишён рационального зерна. Во всяком случае, на сегодняшний день это лучший способ вырваться на волю. Евгений Иванович рассказал, что присылал человека к Лаптеву и пробовал с ним договориться. Так тот не то что слушать не захотел, а ещё и пригрозил сообщить в органы о подкупе. Доверенное лицо Евгения Ивановича ушло ни с чем и это только усугубило положение Белого в СУСе. Буквально на следующий день Лаптев примчался в СУС и устроил с начальником оперчасти Мирзоевым такой обыск в камере Белого, что только вата летела из разорванного в клочья матраса и других личных вещей заключённого. Лаптев бушевал как «слон в посудной лавке» и грозил Белому немедленной отправкой в «Чёрный дельфин» в самое ближайшее время. Он оформил по всем законам нарушение осуждённым правил внутреннего распорядка, когда нашёл под матрасом сигареты и зажигалку. Белый не успел их спрятать и отвернулся, когда Лаптев тряс перед лицом Белого сигаретами. Он знал, что ещё рано лезть на рожон, по – этому молча сносил угрозы и оскорбления начальника учреждения. Лаптев искал телефон, ему уже доложили, что у Белого существует постоянная связь со свободой. Однако, как он не пыжился, но заветный тайник так и остался не раскрытым. И снова Белый остался в одной тонкой робе мёрзнуть от ночных холодов. Единственный тёплый свитер – подарок братвы – валялся на полу, после ухода ментов, и Белый с жалостью смотрел на оторванные рукава добротной вещи. Он задал вопрос Лаптеву по поводу сигарет и книг, которые положено иметь заключённому в СУСе на что Лаптев ехидно рассмеялся и ответил: «Не мне тебе говорить, Белый, каким прибором кладут на то, что положено. На тебя у меня особое предписание, в котором чёрным по белому сказано то что ты имеешь право держать в камере».

– И что это, просветите гражданин начальник, – сказал Белый с вызовом.

– Только мыльно – брильные принадлежности. Понятно?

– Мне не привыкать к такому положению, гражданин начальник, но я не уверен, что прокурор по надзору в курсе творимого вами беспредела. Мало того что в зону не дали выйти, лишили необходимых вещей.

– А ты жалобу напиши, может и ответит кто, – сказал Лаптев и громко рассмеялся, брызгая слюной в лицо Белому.

Лаптев был до крайности любезен и в конце разговора стал подчёркнуто вежливым. Правда, глаза неожиданно стали напоминать маленькие острые куски льда. Человеку не в силах было выдержать напряжение глаз собеседника, которое беспощадно уничтожало слабые, почти незаметные попытки сопротивления сильного организма.

Разговаривать было бесполезно и Белый махнул рукой на эту ситуацию. Он понимал, что Лаптев с компанией давно прикормил и прокурора по надзору и судью, который приезжает в зону для послабления режима содержания некоторым осуждённым.

В обед шнырь[10] открыл кормушку и забросил в камеру Белого не большой пакет плотно перетянутый скотчем. Белый решил, пока идёт обед не рисковать и спрятать его в тайник. Когда в коридоре прекратился стук и грохот бочков с едой и тарелками, узник зубами разорвал пакет и вытащил из него сигареты, чай, спички и новенький аккумулятор для телефона. Коротенькая малява[11] была написана корявым почерком Червонца. Он обещал прийти на выходных с хорошими новостями. Белый достал сигарету и закурил. В голове зашумело, руки и ноги стали ватными и слегка подкосились. «Давно не курил», – подумал Белый и уселся на корточки спиной к двери. Он не сразу увидел в пачке с сигаретами туго набитую папиросу. Не обратил внимания. Только уже ближе к вечеру заметил и вытащил приготовленный братвой косяк. Где – то вдалеке он услышал песню Михаила Круга «Владимирский централ».

– Эй, вы там, – забарабанил он в дверь. – Сделайте музыку громче, не вам же одним слушать.

– Кто там умный и дерзкий? Ты Белый? Я сейчас проведу воспитательную работу дубинкой и песня для тебя закончится в санчасти.

Белый притих, однако услышал, что громкость увеличили. Он вытянул папиросу, наслюнив края, закурил. Конопля оказалась на редкость крепкой и буквально сразу очертания камеры изменились. Зрение стало более острым, обстановка обрела необыкновенную глубину и замысловатые оттенки. Музыка отчётливо доносилась до ушей заключённого, и он слышал каждое слово и ноту. Расстояние между приёмником и камерой сократилось настолько, что осуждённому казалось, будто он присутствует на концерте. Аппетит разыгрался волчий и Белый за пять минут, уничтожил все нехитрые запасы продуктов. От одного вида сала с мясной прослойкой текли слюнки. Утолив голод, Белый сделал из тряпок факел и заварил чай. Душистый аромат напитка приятно кружил голову. Улёгшись на шконку Белый в своих фантазиях ощущал себя на свободе с любимой и желанной девушкой. Ему казалось, что они на берегу моря, волны мирно раскачивают надувной матрас, на котором они с Леной плывут подальше от берега и посторонних глаз. Лена смеётся озорным и заливистым голосом. Её нежная кожа блестит на солнце, и Белый крепко обнимает дорогого сердцу человека. Так он и задремал с улыбкой на усталом лице. Проснулся среди ночи от холодного ветра проникавшего в тесную камеру из щелей. Во рту после папиросы ощущалось сухость. Он сделал несколько глотков воды и пополоскал горло. На наре лежал запасной аккумулятор и Белый полез в тайник за телефоном. Вставив батарею и включив аппарат, он тут же получил уведомления о пропущенных звонках. Пересматривая сообщения он увидел, что телефон Лены, по которому он пытался к ней дозвониться снова в сети. Набрав номер он услышал гудки и с облегчением выдохнул. Однако радость сменила полное недоумение и досада. Трубку взял парень, и на вопрос о том, как к нему попал этот телефон ничего не смог ответить вразумительного. Он видно был пьян или под наркотой и заплетающимся языком болтал всякую ахинею.

– Послушай дружище, – не выдержал Белый и гневным тоном взял инициативу в разговоре в свои руки. – С тобой рядом есть кто – то трезвый? Дай ему трубку. Зачем? Это я постараюсь объяснить.

В трубке нависла минутная гнетущая тишина. Потом издалека долетели мужские и женские голоса и звуки музыки. Белый терпеливо ждал, хотя интуиция ему подсказывала что всё настолько плохо, что правду лучше не знать. Он ощетинился и напрягся и готов был услышать самое худшее.

– Ты кто? – услышал он крепкий мужской бас.

– Мне нужна хозяйка этого телефона. Позови её или объясни, как к тебе попал этот мобильник, – сказал Белый, негодуя от ненависти. Если бы этот урод оказался сейчас рядом Белый задушил бы эту тварь голыми руками.

– Нет её и больше не будет, – ответил собеседник и загоготал, словно черноморская чайка.

– Как не будет? Ты можешь толком объяснить?

Белый перешёл на крик, не задумываясь над тем, что может переполошить весь СУС. В эти минуты ему было на всё плевать и интересовал единственный вопрос.

– Умерла твоя подружка, чувак, сдохла как бездомная облезлая кошка, – гнусным голосом выдал собеседник и выключил телефон.

Узник так и остался стоять в немом оцепенении с телефоном в руках. Слова, которые он услышал, на какое – то мгновение парализовали тело и разум. Сердце бешено колотилось, кровь хлынула к голове и Белый закричал страшным нечеловеческим, звериным рёвом: «А – а – а, твари, суки…». Потом принялся колотить кулаки в стену, разбивая костяшки в кровь. Он бил руками и ногами в стены и кричал до тех пор, пока в камеру не залетели двое охранников и не принялись избивать его резиновыми дубинками. Белый не сопротивлялся и даже не пытался дать сдачи. Ему не хотелось жить с тем что он узнал, ни капли не сомневаясь, что незнакомец сказал правду. Всё это было выше его сил. Свалившись на пол теряя сознание, он харкал кровью и задыхался. Менты бросив дубинки на цементный пол и поднимая до потолка пыль принялись избивать Белого ногами, и так продолжалось до тех пор, пока несчастный заключённый не перестал дышать.

Глава 9

Семён Абрамович торопился на встречу с Протасовым. Он заранее с ним созвонился и сейчас ждал на остановке автобус, нервно поглядывая на старенькие советские часы «Луч» на руке. Ночью шёл дождь, погода испортилась буквально за один день и старческий радикулит давал о себе знать. Старик скривился и посмотрел по сторонам. Никого рядом не было, и он принялся растирать пальцами поясницу. В кармане куртки у него лежали фотографии, которые он периодически трогал руками дабы убедится в том, что не забыл их дома и не потерял по пути. От предложения встретиться на свежем воздухе в парке Протасов не отказался и Семён Абрамович в десятый раз подходил к дороге и выглядывал, выбившийся из расписания автобус. И вот, наконец, из – за поворота показалась практически пустая машина. Не скрывая своих чувств Семён Абрамович уселся в мягкое кресло автобуса и по прежней одесской привычке с молодецким задором шутил с водителем. Парень лет двадцати пяти ответил добродушному пассажиру и с иронией на лице улыбнулся. Автобус был практически пустой и редкие пассажиры таращились в окна не обращая внимания на вновь входящих. Семён Абрамович рассматривал неприветливый, унылый город после дождя и в глубине души в сотый раз жалел о том, что пришлось покинуть горячо любимую Одессу. Зрение у него, не смотря на возраст, было отменным, читал газеты и журналы без очков и редко когда пользовался дополнительными «фарами», так он любил называть навязанные окулистом очки. Протасов уже стоял и ждал у входа в парк и Семён Абрамович помахал ему рукой. Тот издалека заметил своего нового клиента и направился на остановку.

– Рад вас видеть в добром здравии, Семён Абрамович, – сказал Сергей улыбаясь и протягивая руку.

– Да какое там, уважаемый Сергей Иванович, доброе здравие? Жив и слава Богу, и имею вам что – то сказать.

Он улыбнулся и прищурился, не опуская глаз с коренастой фигуры Протасова.

– Вы видите какая погода? Ещё вчера светило солнце и было всё хорошо. И на тебе, этот дождь нарушил все планы. Внуки так расчесали мне нервы, что я почти всю ночь не спал.

Он взял Протасова под локоть и они медленно направились к парку. Прохлада и лёгкий ветерок трепал волосы Сергея, и он не успевал их правой рукой улаживать обратно.

– Не бережёте вы себя, Сергей Иванович. Но разве можно ходить без головного убора в сырую и ветреную погоду.

Он натянул на лоб кепку, чтобы козырёк прикрыл глаза от ветра.

– Мне не холодно, уверяю вас, Семён Абрамович.

Протасову нравился этот душевный старик, и он в который раз согласился в глубине души с тем, что поступил правильно, не отказав ему при первой встрече. Не всегда Сергей брался за работу хоть и предлагали хорошие деньги. Если Протасову клиент не внушал доверия, тогда никакая, пусть даже астрономическая сумма денег не могла заставить его взяться за работу. У него существовали свои принципы и взгляды на жизнь, и он не собирался их нарушать. Когда они подошли к одинокой облезлой скамейке Семён Абрамович вытащил из внутреннего кармана куртки газету и бережно, как обычно делают пенсионеры, расстелил её.

– Так будет лучше, – сказал он и первым уселся. – Гляньте, я принёс фотографии.

Он вытянул пачку фотографий завёрнутых в пожелтевшую газету.

– Так, так, интересно, интересно, – ответил Протасов, аккуратно перебирая фотографии. – Семён Абрамович, я хоть человек и военный, но в холодном оружии плохо разбираюсь. Давайте так, вы мне о каждой вещице расскажите подробно. Хорошо? Ну вот, например, что это за нож или стилет? Какой – то он странный, человеческая голова вместо набалдашника. Я никогда раньше не встречал подобных ножей.

– Ой, дорогой вы мой, моя коллекция относится к истории древних инков. Это XI–XVI века, тогда оружие использовалось для жертвоприношений. Редчайшие вещи, уверяю вас, у меня ушло половину жизни, чтобы собрать исторический ценный материал.

– Но откуда, если не секрет у вас столь древние вещи?

– Часть привозил мой старинный приятель, капитан дальнего плавания, Фима. Свою жизнь он отдал морю, и в последнем рейсе, к сожалению умер. Сердце не выдержало. Царство ему Небесное!

– Скажите это настоящие ножи или искусные подделки?

1
...