– Неужели? И это говоришь мне ты? Человек, что поимел крупицу власти и сразу возомнил себя вершителем судеб. Достаточно ли ты был милосерден? Прощал ли ты обиды врагам? Хоть раз упустил возможность оторвать кусок чужой жизни, если это сулило тебе выгоду? Нет. А теперь представь, что время для тебя – ничто, что смерть – твоя подруга, вообрази себе власть читать мысли и чуять людские страхи. Только подумай, чем бы ты стал, если бы познал ту мудрость, что имею я? Как бы ты рассуждал, если бы был свидетелем миллиардов жизней, чередом идущих одна за другой, но, по сути, не сильно друг от друга отличающихся? Нет, мой славный дерзкий друг, ты такой же, как и я, просто не достаточно искушен. Вы все такие. Любой достигший хоть малой сомнительной победы над другим, другого за равного себе уже не считает. Стоит вам только получить хотя бы йоту власти, как вы сбрасываете с себя оковы морали и не обременяете себя уже заботой о ближнем, что раньше вам ближнем-то и не был. Стоит глупцу начать зарабатывать немного больше другого такого же глупца, так он уже на голову выше как в своих глазах, так и в обществе, ведь все понимают, что это нормально. Только для вида все играют в игру равенства и братства. Хотя и здесь есть ваш прагматизм. Ведь если ты успешен в своих кругах, всегда есть люди выше. Так что если ты будешь топить в грязи неудачников, рано или поздно неудачника кто-то увидит в тебе. О да, даже в добродетель вы упрятали свою выгоду. Или нет? Сможешь ли ты искренне поверить, что какой-то уличный дворник из соседних земель – тебе брат? Сможешь его возлюбить? Или верховный судья увидит равного в каком-нибудь продавце ненужного хлама? Да хотя бы рядовой сотрудник правопорядка уже себя считает достойней рядового гражданина. А знаешь почему? Потому что он может так считать. Потому что ему позволили так считать, ведь у него есть власть.

– Ты сказал, что можешь забыть то, чего жаждешь. Зачем ты меня тогда мучаешь?

– А кто сказал, что жажду я мучений? Мне нужно совсем другое, но, видимо, получить это я не способен, вот и довольствуюсь меньшим.

– Я не лучший, но есть ведь люди, которых ты не посмеешь звать такими, как ты, – не успокаивался Борис Сергеевич.

– Да, есть. Но главное – кто они в ваших глазах, а не в моих. А для вас они белые вороны, изгои, сумасшедшие, и они не решают ничего! Так что пока есть такие, как ты, и вы правите балом, я всегда буду рядом. Я так и буду восседать на своем троне, получая ваши души в дар за никчемно вами прожитые жизни.

– Ты дьявол, – то ли спрашивая, то ли утверждая, сказал Борис, чувствуя волнение и зачатки паники в своем голосе.

– Корень страха и призрения в основе своей есть обыкновенное невежество. Все непонятное для вас – фундамент негатива. А дьявол я, мой любезный друг, не больше, чем ты. Да и я тебе уже ответил. Кстати, можешь гордиться, далеко не со всеми я столь откровенен. Но ты же мой любимчик, как я могу не побаловать тебя?

– Оставь меня. Пожалуйста, уходи. Прошу тебя! – падая на колени, уже не в силах терпеть слова существа умоляюще говорил Борис. Он уже давно начинал понимать, кем и чем было это существо, но думал, что сможет от него освободиться. Надеялся, что, как только месть его будет исполнена, он избавится от необъяснимого голоса. Верил, что, как и всегда, справится. Но теперь понимал, что план его провалился, и он стал рабом неведомой твари. Твари, что способна сожрать его живьем и целиком. И впервые за всю свою жизнь Борис испугался не за себя, а за свою душу, ведь она была им же добровольно отдана в лапы существа. Он догадывался, что за услуги оно спросит с него по полной, но это было раньше, когда существо делало вид, что подчиняется ему, помогает и верно служит. Слишком поздно он понял, что все оказалось ровно наоборот.

– Хочешь ты того или нет, моя воля будет исполнена. Хотя, когда-то это была и твоя воля тоже, и это именно ты несешь ответственность. Ведь не в моем сердце это зародилось. А то, что ты размяк и из титана превращаешься в трухлявый пень, положение твое не исправит. Так что, как всегда, у тебя есть выбор: лицезреть исполнение нашего плана и получать удовольствие, либо винить себя, кусая локти от своего бессилия, но итог один – я свершу задуманное. Подумай пока, а у меня есть еще дела. Сильные мира сего ждут моего напутствия. Завтра же утром назначь встречу со своей собакой и передай ему мой указ.

      Образ молодого сына исчез как из кабинета, так и из головы Бориса. Но в том, что его здесь не было, он был не уверен. Двардов уже и не знал, покидало ли его существо хоть когда-то с момента их знакомства.

Незаметно, к его собственному удивлению, по его щеке Бориса Сергеевича проскользнула слеза. Мужчина не знал, что ему делать дальше и как быть. Внутри него все перевернулось, и он ощутил стыд за свою жизнь. Понимая, что помешать существу он не в силах, Борис выбрал все же второй вариант. Но думая, что сломался, Борис, возможно, впервые в жизни начинал думать правильно.

На следующий день Борис Сергеевич по своему обыкновению находился в своем кабинете. Некогда всегда гладковыбритое лицо мужчины стала покрывать щетина. Время было ранее – 6:54 утра. Через шесть минут к нему должен был явиться Михаил, о встрече с которым они договорились вечером. За долгие годы службы Михаил показал себя крайне пунктуальным, ответственным человеком, и Борис Сергеевич был уверен, что и сегодня он не опоздает. Но что-то его все-таки заставляло раздражиться. Возможно, причиной было давнее пророчество проклятого голоса, которое предвещало предательство Михаила, а, может – предстоящая тема их разговора. Но была и еще одна причина: Борис Сергеевич не был уверен, что таинственный обладатель голоса вообще его когда-либо покидал, поэтому мужчина всегда старался держать свои мысли под контролем, а это, без преувеличения – адский труд. А также Бориса Сергеевича тревожил еще один факт. Тревожил и пугал. Дело в том, что он уже и не был столь кровожаден, и жажда его мести была утолена, однако, боялся он не того, что размяк, а того, что это не понравится голосу. За одну минуту до назначенного времени в дверь постучали.

– Сразу к делу, – без приветствия и не глядя в сторону вошедшего, начал говорить хозяин кабинета, но потом почему-то сделал небольшую паузу. – Я хочу продолжить наше дело. Прошло уже достаточно времени, и, я думаю, настало время внести некоторые изменения в жизни Виктора Кротова.

Михаил не произносил ни слова и ждал, что дальше скажет его хозяин.

– Виктор вернулся домой… – помолчав с полминуты, продолжил хозяин кабинета. – А я не хочу, чтобы дома ему было спокойно.

Михаил продолжал молчать, а Борис Сергеевич закурил и снова начал говорить.

– Пришло время сделать Виктора полным сиротой, – все так же не глядя на своего телохранителя, тихо сказал бизнесмен. – Не должен он в доме своем чувствовать покой.

В воздухе повисла тишина и, казалось, что никто не хотел ее нарушать.

– Я не думаю, что Вам это нужно, – прервал тишину Михаил. – И я прошу Вас, прошу не только как хозяина, но и как… дорогого мне человека отказаться от своей идеи.

– Я не думаю, что тебе нужно думать над этим вопросом, – ответил Борис Сергеевич. – Я думаю и решаю за тебя, а ты слушаешь и выполняешь. Разве здесь есть что-то новое?

– Да, здесь есть что-то новое. Раньше Вы всегда были прагматичны и, в моем понимании, справедливы. Теперь же Вы ведете себя не так, как раньше, – ответил телохранитель.

– Ты не забыл, с кем ты сейчас разговариваешь? Или ты вдруг решил, что ты мне ровня, чтобы давать советы? – направляя свой взор на Михаила, ответил Борис Сергеевич. – И как же я, по-твоему, себя виду, а?

– Как Ваш сын.

– Да ты, червяк, – медленно поднимаясь из-за стола и упираясь в него кулаками, проговорил Борис Сергеевич. Говорил он негромко, но в его глазах отчетливо виднелся гневный огонек призрения. – Ты понимаешь, что ты мне сейчас говоришь?

– Да, я понимаю и все осознаю. Более того, я уверен, что Вы со мной согласны, но Ваше честолюбие не дает Вам шанса признать это.

– Значит так! Я даю тебе один шанс, всего один, на то, чтобы ты закрыл свой рот, выслушал меня и, радостно виляя хвостом, отправился выполнять мой указ. Тогда, возможно, я подумаю, закрыть ли глаза на твою дерзость, и сделаю вид, что ничего не было. Ты знаешь, что таких шансов я еще не давал никому, поэтому давай, встал смирно и всем своим видом проявляй ко мне свое почтение, словно моя породистая собака! – заканчивая речь, Борис Сергеевич тяжело дышал и понимал, что Михаил был прав, а он поступил глупо, так, как, действительно, поступил бы его сын. К своему удивлению, мужчина даже ощутил стыд за свои слова.

– Нет, – кротко ответил начальник безопасности. – Я не стану выполнять Ваш приказ и даже слушать Вас дальше. Я ухожу от Вас, Борис Сергеевич, и надеюсь, что Вы сможете найти в себе силы и мудрости изменить свои планы.

Закончив, Михаил развернулся и вышел из кабинета, аккуратно закрыв за собой дверь. Борис Сергеевич словно застыл в своем положении и ни сказал и слова уходящему человеку. Внутри него играло горделивое возмущение с ноткой печали, ведь он действительно уважал Михаила, если не сказать, что любил.

– Тварь, упавшая на колени и не способная этого заметить, понять или хотя бы почувствовать, больше никогда не встанет на ноги. Хоть ты поднимай ее, возвышай и окрыляй. Тварь остается тварью, – спустя минуту раздумий, вслух произнес хозяин кабинета.

– Да что ты такое говоришь, – раздался ненавистный голос. – Ну, мы же оба понимаем, что ты так не считаешь и молвишь, лишь бы меня удовлетворить. К чему весь фарс, мой славный друг?

– В отношении Михаила я сказал то, что посчитал нужным, и сделал я так, как тебе нужно, – ответил Борис Сергеевич.

– Нет, – растянуто ответил голос. – Мне нужно, чтобы ты сам этого хотел, а не лишь покорно выполнял мою волю.

– Я сделал, как ты мне сказал, – раздраженно повторил Борис Сергеевич. – Что тебе еще нужно?

– Пока ничего. Как я и говорил, твой пес бросил тебя, а ты, глупец, мне не верил. Теперь мы будем ждать. Ведь твоя собака отныне, лишь бы тебе насолить, будет охранять Виктора, а пес твой может быть непростой задачей для остальных твоих смердов. Поэтому мы будем ждать. Скоро у Виктора будет свадьба, так пусть малыш порадуется жизни, привыкнет к ее вкусу, и через пару лет мы нанесем свой удар.

Проводя дома вторую ночь после возвращения, Виктор видел сон, в котором ему снился его отец. Лица Виктор разглядеть не мог, но он понимал, что это он.

– Я рад, что ты, наконец, вернулся домой, – говорил туманный образ человека голосом Романа Кротова.

– Папа?

– Да, сынок. Но теперь ты должен быть сильным и мудрым, чтобы избежать бед, что вскоре могут обрушиться на нашу семью, и тебе нельзя будет просто взять и исчезнуть. Ты мужчина и должен быть им, а не казаться.

– Каких бед, папа? Что должно произойти?

– Я знаю, что ты справишься, – туман стал рассеиваться, а голос становился тише, как будто Виктор отдалялся от образа своего отца. – И помни, я всегда рядом, – последние слова прозвучали практически неслышно, но Виктор смог разглядеть лицо человека, что ему снится. Он узнал в нем Филиппа и проснулся.

Пробудившись, Виктор попытался снова придаться сну, чтобы еще немного поговорить с родным человеком, но у него ничего не вышло. Немного огорченный невозможностью снова увидеться Виктор все же ощущал приятное волнение после столь короткого диалога. Ведь, как сказал Геннадий, сон – это не просто так, и Виктор верил в это, он хотел в это верить. Рядом он обнаружил спящую Кристину, и, аккуратно поцеловав ее в щеку, Виктор отправился в свою комнату. Ведь он не хотел огорчать свою мать пусть даже таким пустяком. В коридоре он обнаружил Геннадия, который сделал вид, что не понимает, откуда идет Виктор.

– Доброе утро, Витя, – широко улыбаясь, поприветствовал мужчина юношу.

– Доброе. Вы уже уходите, так рано?

– Рано? Уже восемь утра, я уже опаздываю. Вскоре тебе придется тоже рано вставать и отправляться со мной на работу. Ведь тебе уже пора втягиваться в семейные дела.

– Да, наверно, – неуверенно и с явной неохотой сказал Кротов, вспоминая разговор с Кристиной. – Вы скоро вернетесь? Я хотел бы попросить Вас съездить со мной за Николаем. Я обещал.

– Да, да, я помню. Постараюсь приехать к 15:00, – уже развернувшись и собравшись уходить, сказал Геннадий Юрьевич, но Виктор его остановил.

– Я давно хотел спросить Вас… почему отца так просто убили? Вы ведь знаете, что он не виноват. Он вообще ни в чем не виноват! – импульсивно говорил Виктор с растерянным видом.

– Да, я уверен до сих пор, что это было именно убийство, а не самооборона надзирателя. Но я ничего не смог сделать и доказать. Мы с моей командой долго и усердно воевали и с надзирателем, и со всей системой … но все безуспешно. В проклятой комнате не было видеокамер, и все, что мы могли предоставить, это аудиозапись, на которой убийца действовал по уставу.

– Но…но…

– Но надзиратель в итоге мертв. Он умер от сердечного приступа не так давно. Понимаю, что это плохое утешение, но все же…

– Нет, – уверенно перебил Виктор. – Это хорошее утешение. Я верю, что Вы сделали все, что могли, и раз уж убийца мертв, пусть он даже и сдох своей смертью, мне от этого все-таки немного легче.

Геннадию Юрьевичу не понравилась реакция Виктора, но он его понимал и никак не мог и не хотел его переубеждать так же, как и читать лекции о морали. Потому что он сам был рад свершившемуся факту.

После они разошлись каждый по своим делам. Так как у Виктора было время до возвращения Геннадия, он решил сегодня же отправиться к Филиппу и все ему рассказать. Поначалу он хотел взять с собой Кристину, но, вспомнив разговор о том, что Филиппа никто не должен видеть, решил отправиться один. Быстро приведя себя в порядок, молодой человек отправился к матери, чтобы предупредить ее о своем отъезде. Выслушав материнские нарекания на тему ненадобности куда-либо ехать, он заверил ее, что все будет в порядке и, вызвав с домашнего телефона «такси», отправился встречать машину. На выходе его встретил пес, который, видимо, собирался отправиться с ним.

– Нет, дружище. Ты должен остаться здесь и охранять дом, как настоящий сторожевой пес! Думаю, тебе это будет не трудно, с твоим-то грозным видом.

Пес ответил громким «гав», радостно завилял тем, что осталось от хвоста, и неуклюже уселся прямо напротив входной двери, давая понять, что задание он понял. Вскоре подъехала машина, и Виктор отправился в путь. Добравшись до места, он надеялся, что Филипп дома, и они смогут поговорить. Ему столько всего нужно было рассказать. Удача не подвела Кротова – он застал Филиппа сидящим на кровати, будто бы тот уже ждал гостя.

– Рад тебя видеть, друг мой, – вставая с кровати, поздоровался Филипп.

– Я тоже очень рад тебя видеть, дружище!

– Вижу, ты в приподнятом духе? А я знал, что прогулка пойдет тебе на пользу.

– Ты не поверишь, сколько всего произошло за эти два дня. В университете я повстречал Кристину, а потом сразу Геннадия – друга моего отца, – Филипп внимательно слушал и искренне радовался успехам друга. – Как ты и говорил, я вернулся домой. И теперь я счастлив! Да я просто не верю, что все это происходит со мной! Но хочу тебя спросить. Как ты узнал?

– Что узнал? – улыбаясь, спросил Филипп, всем своим видом давая понять, что он не понимает, к чему клонит Виктор.

– Ты же знал, что я там встречу Кристину, – не успокаивался Виктор.

– Да брось ты, ну как я мог знать?– не сдавался Филипп.

– Не знаю, вот и спрашиваю! Я точно уверен, что ты знал, что я ее повстречаю. Ведь ты прямо настаивал, чтобы я немедленно отправлялся в университет.

– Так я тебя чуть ли не каждый день выгонял на улицу, чтобы ты хоть немного развеялся. Просто совпадение.

–Не-е-е-т, – с улыбкой протянул Виктор. Хоть он и любил Филиппа, как брата, отставать с допросом от него он был не намерен. – Это не совпадение. Все наследство отца досталось именно мне, потому что я последний мужчина с фамилией Кротов. Все опять, как ты говорил: и о фамилии, и о моем возвращении, и о новой жизни. Что-то очень странное происходит, и я намерен разобраться с тобой, – и без намека на угрозу взволнованным голосом продолжал допрос юноша. – Ты единственный, кто нашел меня у могилы отца. Да и куда ты все время пропадал?

– Слушай, ну не смешно уже. О твоей новой жизни я говорил с уверенностью, потому что считаю, что, когда на хорошего человека взваливается куча проблем, и он их как-то преодолевает, в дальнейшем ему обязательно будет улыбаться удача. Таков закон природы. Всегда так, нужно только верить. И никуда я не исчезаю, просто у меня тоже могут быть дела.

– Какие у тебя могут быть дела, если ты говорил, что не можешь ни с кем видеться. «Эх, Витя-Витя, если бы ты только знал настоящую цену», – подумал про себя Филипп, но продолжал стоять на своем.

– Ну, хотя бы такие, что я могу проведывать своих родных? Так же, как не так давно и ты. Витя, ты на радостях, видимо, свихнулся. Ты что мне не веришь? Это же я! Я же доказал, что никогда тебя не предам и не оставлю. Я всегда с тобой.

Словно молния, память ударила в голову, и Виктор вспомнил о сегодняшнем сне. Рассказав его, Виктор все же решил не делиться с другом предположениями и решил сменить тему. Как и положено друзьям, ребята еще какое-то время поговорили обо всем и не о чем, а после Виктор резко спросил.

– Поехали ко мне? Там ты ни в чем не будешь нуждаться, и никто тебя не станет смущать. Позволь мне отплатить за все то добро, что ты для меня сделал, ведь, если бы не ты, я даже боюсь представить, во что бы я превратился. Да и был бы я жив до сих пор – тоже вопрос.

– Вить, но мы же говорили… – с досадой отвечал Филипп, понимая, что так просто Виктор не отстанет.

– Ну а что? Там тебя никто не будет даже видеть.

– Пойми, дело не только в том, чтобы меня кто-либо не видел. Я дал клятву и не могу ее нарушить.

– Но…

– Без «но». Оставим эту тему, и, я надеюсь, мы больше не станем к ней возвращаться, – сказав это, Филипп отвернулся и отправился в дальний угол комнаты, постоял немного, подумал, а после повернулся и продолжил. – Я останусь здесь, но ты всегда можешь меня навестить. И, кстати, можешь забрать деньги – мне они не нужны.

– Да брось ты. Питаться-то ты чем-то должен. К тому же у меня теперь очень много денег. Правда, я еще толком не разобрался, что с ними делать, но пусть лежат, может, с Кристиной придумаем что-нибудь.

– Хватит взваливать на девушку трудности. Забудь ты уже об этом. Ты и только ты должен решать, правда, посоветовавшись с ней. Ладно. Кстати, тебе уже пора, и купи себе телефон, наконец, а то потеряешься еще и устроишь всем панику.

– Хорошо. Ну что, до свидания, Филипп. Теперь мы будем видеться реже.

– Да скорее бы уже отдохнуть от твоей физиономии, – тайная комната снова наполнилась смехом, а после друзья попрощались, и Виктор сказал напоследок.

– Знай, ты всегда можешь на меня положиться, и мои двери для тебя открыты.

– Знаю и теперь совсем не сомневаюсь.

Покинув некогда родные стены, Виктор находился в смешанных чувствах. Ему не давала покоя мысль о несправедливом положении Филиппа, ведь, по сути, он там, как в тюрьме, сидит именно из-за него. Ну а с дрогой, стороны он возвращался домой к своей Кристине, и этот факт все же разбавлял его тоскливые мысли. Теперь, когда они вместе, ему казалось, что все не так уж страшно в этой жизни и даже проще, чем кажется. Всего-то нужен рядом человек, которого ты любишь, и быть уверенным, что он любит тебя. Добравшись домой, Виктор рассказал любимой о том, куда именно он ездил и обещал взволнованной девушки больше никогда не покидать ее без предупреждения. Вскоре, как обещал, прибыл Геннадий, и они отправились в соседний поселок, где их уже ждал немолодой человек, сидя на чемоданах. Виктор обрадовался, что Николай все-таки принял его предложение, и теперь его дом станет не таким уж и пустым. Но по возвращению его ждали плохие новости.