Глава вторая. Нафаня.

Я пришел в сознание на свежевымытом полу и обнаружил, что заботливо укрыт старым шерстяным пледом. Но стоило только приподняться, как голову пронзила чудовищная боль. В висках шумели и стучали молотки горных троллей, дико хотелось пить, а в голове полный кавардак. Однако на кухне, кроме перевернутого мусорного ведра, ничего не обнаружилось. Вздохнув, я поставил на огонь маленький чайник и покачал головой.

– Ага. Домовой, как же! – налив кипяток в чашку, я зажмурился от пряного аромата цветов и мяты. Ох, люблю я мятный чай.

– А мне? – раздался неожиданный, но весьма знакомый голос. – Или ты энтот, как его? Эгоист-единоличник?!

Я повернулся на звук голоса. Сердце, замерев, забилось с утроенной частотой. На табурете, как и вчера, сидело странное и волосатое нечто. Меня тут же бросило в холодный пот, а в животе что-то испуганно булькнуло, когда нечто улыбнулось, показав желтые клычки.

– Ты это. Только не падай в обморок, – попросил гость, легонько постучав мохнатой ладошкой по столу. – Я тебя не пугать пришел, барин, а познакомиться. Кто ж знал, что ты зубами скрежетать начнешь, а потом в стену лбом убьешься?

– Ты кто, блин, такой?! – прошептал я, вжимаясь в стену.

– Я – домовой. Забыл уже, али стена у тебя все мысли выбила? – сварливо ответило существо. – Я тут живу. Вот и пришел знакомиться с новым хозяином. А новый хозяин падает в обмороки и визжит будто ему ногу отдавили.

Голос у существа был скрипящим и немного писклявым. Домовой растягивал слова и забавно ойкал на манер типичного крестьянина из далекой деревни. Сидя на табурете, он болтал маленькими ножками и с любопытством рассматривал меня. Я опасливо потянул из пачки сигарету дрожащими пальцами, и это не укрылось от внимания незваного гостя.

– Мне тоже дай, – потребовал домовой, протянув мохнатую ладошку. Я прошептал ругательство, смотря, как он тянется к пачке. – Вот же счастья привалило. Новый хозяин и тот припадочный.

– А ты не обзывайся, чудище неведомое, – буркнул я, понимая, что мне это не кажется и с головой вроде все в порядке, если исключить легкую боль в лобной части. Я подвинул пачку к гостю и добавил. – Бери сам. Только ко мне не приближайся.

– Это я-то чудище неведомое? – удивился домовенок. – А по лбу не хочешь? Или в лоб? Как, кстати, правильно?

– Никак. Не хочу в лоб, стены хватило, – честно признался я. Домовой невнятно что-то хмыкнул, возясь с зажигалкой. – Что ты делаешь в моей квартире? Только не говори, что я сошел с ума.

– Не сошел, барин. Все по-настоящему, – сверкнул глазами домовой. – Я тут живу. Уже почитай, как сто лет. Может и больше, не помню. Дом-то старый. А ты, чьих будешь?

– Чьих? – удивился я. – В смысле?

– Вот неразумный, а, – покачал он головой. – Кто таков, спрашиваю. Как тебя зовут?

– Андрей, – пробормотал я, не отрывая от домового взгляд. Тот соскочил с табурета, и смешно семеня ножками, направился ко мне.

– Нафанаил, – серьезно заявило существо, протягивая ладошку. Я с опаской ее пожал, машинально отметив теплоту и мягкость. – Очень приятно, барин. Надеюсь, подружимся и ты об стены убиваться перестанешь. Петька, старый сосед, такой идиот был, мама моя. Постоянно пьянствовал, а как напьется, давай зеркала крушить и ругаться матом на меня. Мол, я какая-то горячка там.

– Белая? – подсказал я, поднимаясь с табурета и перебираясь ближе к окну. Домовой кивнул.

– Во, во. Она самая. А шо это такое, барин?

– Болезнь. На почве алкоголизма, – я засомневался, а не болен ли я.

– Ну, нет. Я не такой, как эта горячка. Я настоящий.

– Слушай, Нафанаил. Мне тут на работу пора, – соврал я, бросив взгляд на часы. – Если не приду, то будут ругать. Понимаешь, нет?

– А я тебе чего? Иди, барин, – захохотал домовой, высовывая лиловый язык, кончик которого мигом исчез в левой ноздре. – Я же не нянька тебе, слава Боженьке. Ступай, а я за домом присмотрю. Ты мне только сигарет оставь. Ох, истосковалась моя душенька по табачку-то. Прошлые-то хозяева…

Я пулей вылетел из квартиры, схватив ключи и сумку с документами. И только оказавшись на улице, я решился взглянуть наверх. Все было спокойно, в отличие от того, что творилось внутри. Правда голову продолжали терзать вопросы, главным из которых был: «что мне теперь делать»?

Рассказать о домовом в полиции значило упрячь себя в психбольницу, друзья бы не поверили, о родителях и думать не стоило.

– Библиотека! – осенило меня. – Вот там наверняка найдется информация, как сладить с домовым.

Улыбнувшись, я поправил сумку и помчался в библиотеку, перепрыгивая редкие лужи.

Пожилая библиотекарша удивленно уставилась на меня, когда я подлетел к стойке со странной просьбой дать книги о домовых, и как от них избавиться. Подивившись, она все же ушла в большой зал по соседству, чтобы спустя пару минут вынести стопку книг, которые смогла найти.

Я поблагодарил ее и, заняв свободное место, погрузился в чтение…

– «Мифический хозяин дома, обеспечивающий порядок и здоровье семьи…»

– «Шумит, грохочет вещами, бормочет…»

– «Взъерошенный вид, добродушный, защитник…»

– «В христианстве злой дух… Выгоняют священники…»

– «Может вредить тому, кого не полюбит… Душитель…»

Оторвавшись от книги, я взлохматил волосы. В одной из книг указывался заговор, как с помощью простой свечи из церкви выпроводить домового. Не сказать, что я верил в успех этого метода, но попробовать стоило. Сейчас поверишь, чему угодно.

Забежав по пути в церковную лавку, я купил одну свечу и направился домой с самыми твердыми намерениями, изгнать домового из квартиры. Это мой дом, и я не отдам его какому-то чумазому духу.

Быстро поднявшись на пятый этаж, я аккуратно открыл дверь ключами и прошел в темный коридор, после чего прислушался. В квартире царила тишина и я достал из кармана заранее приготовленный листочек с заговором и свечу. Зажег ее и, медленно идя вперед, принялся читать написанное.

Текст был нелогичной бредятиной, над которой современный человек лишь посмеется. Однако я верил в то, что это поможет. Верил всей душой. И домовой не показывался, что несомненно было добрым знаком. По крайней мере, я на это надеялся.

Но стоило зайти в комнату, как я поперхнулся. Злой дух висел на люстре в позе ленивца и показывал мне язык.

– И что ты там читаешь, Андреюшко? Ходишь, как тать, со свечкой по квартире. Завываешь, – домовой передразнил меня своим писклявым голосом. Я же покраснел от смущения и с трудом сдержался от грубости, хотя Нафанаил продолжал издеваться. – Восподь тоби поможет, дитятко. Ой-ёй. Свят-свят-свят, едрить тебя за нос!

– От тебя хочу избавиться, образина ты волосатая, – набравшись смелости, крикнул я. – Это моя квартира и какой-то дух тут жить не будет! Сим заклинаю тебя – сгинь!

В меня тут же полетела лампочка, а разозленный домовой, повиснув на люстре, грозил мне кулачком, причем его глаза страшно мерцали красными углями.

– Я тебе, барин, жопу нарумяню! – ругнулся домовой. – Ишь ты, будет он тут командовать! Моя квартирка, так-то! А ну пшёл вон отседова! УХ! УХ!

Увернувшись от второй лампочки, я выскочил в коридор, а затем