Участвовали Г. Джемаль, А. Кузнецов, А. Ежова, А. Шмаков, М. Трефан
Гейдар Джемаль. Существовало два полюса политического нонконформизма. Один из них базировался на КПСС с международным отделом ЦК, которая была в постоянном сговоре и диалоге с капиталистическими странами и империалистической верхушкой. Другой был представлен маргинальными мыслителями, говорящими о религиозной революции (в том числе Али Шариати и Кутбом), «теологией освобождения» (т. е. католическими священниками, ставшими в основном на сторону партизан, от которых Ватикан поначалу полностью отрекся) и протестантским «дискурсом совести». Вдруг происходит обрушение Советского Союза и марксистского дискурса. И революционная тематика с религиозной мотивацией, бывшая периферийной, приобрела статус единственной, т. к. легальный благообразный марксизм, Фишер, «зеленые», правозащита и пацифизм – все это уже полумафиозные полумасонские клубные дела, которые никого уже не интересуют и которых никто не боится.
Христианская оппозиция, по сравнению с Исламской революцией, выглядит, конечно, бледно. Сделать писания Святых Отцов фундаментом социальных аспектов «теологии освобождения» весьма проблематично. Можно возводить ее непосредственно к Евангелию, – такого рода пафос был остро отмечен Достоевским и Розановым80, – но тогда возникает определенный разрыв с догматикой исторического христианства.
Человечество нуждается в едином протестном языке, которым двести лет был марксизм. Чем он был хорош? Человек мог быть меньшевиком, большевиком, социал-демократом, либералом, французом, индийцем – но все они встречались и понимали друг друга. Сейчас этот язык обесценился, став дурным мифом вчерашнего дня, но потенциал протеста остался, и конфликтность стала еще более высокой, чем пятьдесят лет назад, когда СССР сдавал протестные движения на Западе. Сегодня фактора Москвы нет, и ничто не мешает амплитуде протеста расти, кроме отсутствия общего языка.
Я считаю, что религия, которую Маркс объявил прикрытием экономических стимулов, всегда являлась пружиной социального конфликта – во времена Платона, в Средние века, в эпоху Возрождения. Как правило, революцию организовывали пассионарные элементы нижнего слоя господствующего класса. Вера Засулич и другие вполне прилично «упакованные» барышни стреляли в генерал-губернаторов и шли на каторгу. Понятно, что народовольцы и большевики были крипторелигиозны. Марксизм и был обречен из-за конфликта марксистского дискурса и религиозных инстинктов.
Маркс был очень образованным человеком, и чем больше он рефлектировал, тем больше он камуфлировал. Зачем был нужен материализм? Потому что задачей номер один был разгром клерикальной касты. Но менталитет людей был организован таким образом, что «расклеить» религию и клерикализм было тогда невозможно. Нельзя было сказать, что попы узурпировали религиозную истину. Они контролировали эту тему, и, только ударив по самой теме, можно было нанести удар по социальным позициям касты.
Но сейчас ситуация изменилась, и существует запрос интеллектуальных нонконформистских сил на то, чтобы развести два этих фактора. О том, что этот запрос пробивает себе дорогу, свидетельствует феномен ваххабизма. Конечно, ваххабизм неоднороден, в нем есть разные сегменты и, говоря об антиклерикализме, я имею в виду его салафитское крыло.
В то же время поповщина остается сильнейшим организационным элементом с точки зрения мировой корпоративной олигархии, связанной с высшими эшелонами экуменического духовенства. Она продолжает оказывать сильнейшее влияние на коллективное бессознательное – через культуру, психоанализ, массу подстав и заглушек – на мелкую буржуазию…
Государство имеет два компонента – силовой и аппаратный. Однако силовой компонент может существовать вообще без государства. Главной идеей Ленина было уничтожение государства, а на пути к этому – надо было государство использовать. Но после 1921 г. Ленин был отстранен от руководства страной, и его болезнь была предлогом для его изоляции. Для него даже печатали специальные экземпляры газеты «Правда» с его статьями, а реальные выпуски выходили без этих статей или с сокращениями. Он быстро потерял политическую инициативу.
Система советов – это великая идея, имеющая религиозные корни. Но сами советы не были однородны, и размежевание советов и партии привело к тому, что внутри партии победило бюрократическое ядро, борьба за мировую революцию превратилась в борьбу за то, чтобы сохранить эту «площадку» под себя – что сейчас и произошло в Иране…
Нас интересует, насколько религиозный пафос может обеспечивать социальную критику и быть самодостаточным мотивом для непримиримого отношения к истеблишменту.
Что такое, например, джамаат? Это религиозное братство. Но не монашеский орден, не институт, не воля к пролонгации, а воля анонимных индивидуумов, собранных Провидением здесь и теперь, к реализации финальности этого мира. Иными словами, это не братья через жизнь, а братья через смерть. И абсолютно метафизический фактор становится конкретно политическим. Смерть, понятая как единая точка всех, собравшихся в коммуну, становится основой политической воли.
Биография Калима Сиддыки
Калим Сиддыки родился 15 сентября 1931 г. на территории нынешнего индийского штата Уттар-Прадеш, в то время – провинции Британской Индии в семье мелких землевладельцев. В 1944–1945 г. во время учебы в школе в Файзабаде стал активистом Мусульманской лиги – политической силы, выступавшей за создание отдельного государства индийских мусульман, что позднее и произошло в действительности во время раздела британской колонии на Индию и Пакистан. Несколько месяцев спустя после раздела, в 1948 г., Сиддыки переезжает в Карачи, где убеждается, что в новом государственном образовании порядки ненамного лучше, чем при колониалистах. Тогда он примыкает к т. н. «халифатскому движению» и начинает издавать газету The Independent Leader. В 1954 г. вместе с группой единомышленников он переезжает в Великобританию, чтобы приобрести некоторые журналистские навыки. Начав в провинциальных изданиях, он постепенно поднимается до должности заместителя редактора газеты Guardian в 1964 г. Заняв более-менее устойчивую социальную нишу, Сиддыки решает получить высшее образование – и к 1972 г. получает ученую степень доктора философии по специальности «международные отношения».
В конце 60-х он возвращается в Пакистан для работы над диссертацией – «Функции международного конфликта: социально-экономическое исследование Пакистана», а также – после начала очередной индо-пакистанской войны, приведшей к образованию нового государства, Бангладеш, – для репортажей в Guardian. На основе этих репортажей в 1972 г. он издает книгу о войне, которая делает имя Сиддыки известным среди обучающихся в Великобритании пакистанских студентов. На одной из встреч с ними в 1973 г. принимается решение создать Мусульманский институт для исследования проблем, стоящих перед исламским миром. Институт, окончательно созданный к 1975 г., становится широко известным, доктор Сиддыки и его коллеги получают приглашения на разного рода конференции, проходящие в Ливии, Саудовской Аравии и т. д., но особенно интенсивной деятельность института становится с 1979 г., когда Сиддыки выступил с безоговорочной поддержкой иранской революции и ее лидера Хомейни. Благодаря такой поддержке, широко демонстрируемой на конференциях, регулярно проходивших под эгидой института в 1980-х гг., Сиддыки становится известным и широкой британской общественности, вплоть до ярлыков типа «враг народа», появившихся в прессе.
Ситуация особенно накалилась после издания Хомейни знаменитой фетвы против Салмана Рушди81, что в итоге привело Калима Сиддыки к идее создания Мусульманского парламента Великобритании в 1992 г. с целью защиты и лоббирования интересов Ислама на территории Соединенного Королевства. Со временем это направление деятельности переросло в мероприятия по защите мусульман в масштабе всего европейского континента, в частности, Мусульманский парламент развернул активную деятельность в поддержку мусульман Боснии – и даже в более широких масштабах, так, был создан Фонд в поддержку Кашмира. Что касается внутренней жизни британской общины мусульман, то Сиддыки смог организовать в рамках Мусульманского парламента Бейт уль-Маль («Дом Денег» по-арабски) для сбора закята, наладить сеть магазинов, торгующих продуктами халяль, и осуществить другие практические программы с целью организовать жизнь общины. Правда, со смертью Калима Сиддыки в 1996 г. в Мусульманском парламенте произошла серия расколов, что в значительной мере свело на нет многие достигнутые результаты.
Тем не менее, как наследник Мусульманского института, вплоть до нынешнего дня успешно функционирует Институт современной исламской мысли (The Institute of Contemporary Islamic Study, ICIT). Также продолжает выходить газета Crescent International («Международный Полумесяц»), основанная в 1972 г. в канадском городе Торонто, с 1975 г. возглавлявшаяся товарищем Сиддыки, Зафаром Бангашем, а с 1980 г. ставшая изданием Мусульманского института. В 1987–1991 гг. выходила также арабоязычная версия, «Аль-Хиляль аль-Дуали». Кроме того, в 1981–1991 гг. Сиддыки организовал выпуск еще одного издания, Muslimedia.
Кроме того, в наследство от Калима Сиддыки осталось большое количество написанных работ, изучение и популяризацию которых проводят бывшие соратники Сиддыки – Зафар Бангаш, Икбал Сиддыки и другие.
Против Государства-Нации
В своих работах, написанных в 1970-х гг., доктор Сиддыки подвергает критике все существующие режимы в мусульманских странах, а также указывает на глубокий кризис политической самоидентификации. Рассмотрение одной из ранних работ Калима Саддыки, «Towards a New Destiny» («На пути к новой судьбе»), позволит дать некоторое представление о тех идеях, которые будут развиты автором впоследствии.
Работа «Towards a New Destiny» была написана после посещения автором Триполи, столицы Ливии, где по инициативе полковника Каддафи состоялась Конференция исламской молодежи. Сиддыки, участник конференции, описывает ход дискуссии, завязавшейся в Триполи, и высказывает свои критические замечания.
В первых двух главах указывается на позитивное значение конференции, на ее уникальность в том смысле, что в ее названии фигурирует слово «молодежь». На самом деле участников, по мнению автора, можно было бы поделить на три группы: первая – лица от 25 до 40 лет, чья юность пришлась на эпоху окончания колониализма, когда народные массы многих стран с энтузиазмом приняли своих национальных вождей, но, по прошествии ряда лет, не могли не разочароваться в новом руководстве; вторая – лица 20–25 лет, которые находятся в состоянии поиска ислама, но никто не может внятно объяснить, в чем заключается исламский ответ на вызов современности; третья – ученые, в том числе выпускники западных университетов, которые не могут приложить полученные ими гуманитарные знания в мусульманском обществе: в самом деле, разве ислам разделяет предпосылки западной науки относительно сущности человека, его происхождения и взаимоотношения со Вселенной? А если не разделяет, то в чем заключается собственно исламская социология, социальное планирование, политология, экономика? Все эти проблемы – разочарование в проводимой национальными правительствами политике, отсутствие адекватных с точки зрения ислама ответов на актуальные проблемы, необходимость формирования собственно исламского гуманитарного знания – ясно дали о себе знать на конференции.
Самая первая претензия, которую автор предъявляет к организаторам конференции, – ведущая роль Арабского социалистического союза82, «подмявшего» под себя деятельность Всемирного исламского призыва83. Например, председателем на конференции и координаторами отдельных секций были функционеры АСС, а не Всемирного исламского призыва. Аналогично, в ходе самой работы конференции основное внимание было уделено обсуждению Третьей мировой теории полковника Каддафи84. В целом же на повестке стояли следующие вопросы:
1) Третья мировая теория;
2) пересмотр системы образования в мусульманских странах;
3) положение в Палестине, Эритрее, на Филиппинах и на Занзибаре;
4) угрозы, которые несет в себе «востоковедение»;
5) потребность в защите арабского языка и способы обучения арабскому языку мусульман-неарабов;
6) пропаганда среди язычников;
7) условия жизни для мусульман в СССР, Тайланде и Болгарии.
В книге Сиддыки подробно излагается рассмотрение первых двух проблем.
Что касается обсуждения Третьей мировой теории, то здесь автор обращает внимание на следующее. В речи аль-Гвейла (al-Ghwail), функционера АСС, «презентовавшего» Третью мировую теорию, которая в то время еще не увидела свет в форме Зеленой Книги Муаммара Каддафи, во-первых, выделяются те общие положения, с которыми участники Исламской конференции были безусловно согласны: должен быть очерчен разумный подход к решению стоящих проблем; западная цивилизация больше создала проблем, нежели решила; противоречия западной цивилизации чреваты ее гибелью; когда это (гибель) случится, создастся вакуум, который должен быть чем-то заполнен; ислам, трактуемый как личное благочестие, явно ущербен; основной дискурс будущего будет описан диалогом ислама и марксизма.
При рассмотрении той части выступления, которая касалась предложений экономического характера, Сиддыки выделяет ее определенные плюсы и минусы. Сами положения следующие:
– капитал не должен являться источником социальной несправедливости;
– некоторые виды собственности являются не чем иным, как «воровством» – это собственность на землю, дар Божий, и на сверхбольшие суммы капитала;
– не может быть речи о труде без вознаграждения и о капитале, в основе которого не лежит труд;
– неиспользуемые финансы не должны увеличиваться в объеме;
– закят является лучшим способом борьбы с инфляцией.
Сиддыки отмечает здесь колоссальный прогресс по сравнению с экономическими концепциями двадцатилетней давности, когда все экономические требования «исламских» партий сводились лишь к запрету ростовщичества. Вместе с тем Сиддыки сожалеет о том, что тогда же, на конференции, принятие этих положений не было вынесено на голосование – они были просто озвучены, было упущено время, а вместе с тем еще один шанс остановить сползание интеллигенции к марксизму.
Касаясь политической сферы, аль-Гвейл заявил, что на ее формирование, согласно теории Каддафи, оказывают влияние три силы: религия, национализм и социализм. Это положение было немедленно подвергнуто критике со стороны вице-председателя конференции Биссара аль-Азхара. Он осудил регулярно предпринимаемые попытки сравнения ислама, а было заявлено, что Третья мировая теория является строго исламской, с разного рода «измами», которые гораздо моложе ислама. Далее, он подверг критике термин «теория» как нечто применимое к тому, что человек может увидеть и осмыслить, в то время как Божественное Откровение не укладывается в такие узкие рамки. В итоге был учрежден специальный комитет из четырех человек по смене названия «Третья мировая теория» на другое, которое бы полнее отражало исламское содержание; однако практических результатов этот шаг не имел. Тем не менее важно указать, с каких позиций делегаты подвергли критике националистическую и социалистическую составляющие Третьей мировой теории.
Критика национализма, и в частности насеризма, сводилась к следующим тезисам:
– национализм требует лояльности по отношению к нации, в то время как ислам – лояльности по отношению к Богу;
– национализм является формой трайбализма, осуждаемого исламом;
– национализм создал национальные государства, чьи попытки претворить в жизнь свои интересы ведут к кризисам, конфликтам и войнам;
– национализм привязан к территории, языку, культуре и расе, в то время как ислам не признает географических, лингвистических, культурных и расовых барьеров;
– национализм является продуктом западной цивилизации при ее переходе к секулярному обществу и, таким образом, враждебен религии;
– достигнув Ближнего Востока, националистические идеи привели к расчленению исламского мира;
– является доказанным фактом, что основателями арабского национализма являлись люди, относившие себя к христианам или евреям;
Что касается социализма, то к нему, в свою очередь, предъявлялись такие претензии:
– термин «социализм» взят из философии марксизма, которая так же враждебна исламу, как и капитализм;
– ислам вел борьбу с капитализмом и феодализмом задолго до появления социализма;
– социализм всего лишь заменяет племенные интересы классовыми;
– философская основа социализма уходит корнями в неисламские религиозные традиции;
– исторически социализм является реакцией на кризис капиталистической системы, в то время как ислам находится вообще за рамками этой системы;
– на практике социализм ведет к государственному капитализму;
– как частный (до социалистической революции), так и государственный капитал основан на эксплуатации.
Далее Сиддыки описывает дискуссию, завязавшуюся между сторонниками и противниками «исламского социализма» и «арабского национализма», в частности, обращает внимание на выступление официального представителя АСС, в котором описываются уровни приложения Третьей мировой теории85 – в ответ было сказано, что незачем изобретать новые термины, когда есть ислам и следует действовать в его контексте. Также дословно приводится словесная перепалка между ливийцами и саудитами86. Завершилась дискуссия ничем: АСС остался при своем мнении, что арабский национализм базируется на исламе и, следовательно, не может ему противоречить, а что касается социализма, то он описан в Коране как «социальная справедливость». Что касается оппонентов, большинства участников конференции, согласно Сиддыки, то их точка зрения не изменилась (вышеуказанные пункты). В итоге была принята резолюция, где говорилось: «Участники конференции считают, что исламская терминология, особенно в той форме, как она присутствует в Коране, Сунне и фикхе, является лучшим способом выражения исламской точки зрения по вопросам политики, экономики, социологии и образования».
В заключительной части работы Калим Сиддыки развивает это положение резолюции. Он пишет, что в последние 25 лет стало привычкой добавлять слово «исламский» к той или иной концепции, берущей начало в западной мысли. Так появились термины «исламский капитализм», «исламская демократия», которые, с небольшими поправками, такими, как неприятие ростовщичества, являлись фактически капитализмом и демократией в чистом виде. Сейчас, т. е. в начале 1970-х, по мере дискредитации капитализма и сменой демократий на диктаторские режимы, столь же модным становится термин «исламский социализм». Вину за это автор, в частности, возлагает на мусульман, получивших западное образование. Этих «образованных» мусульман он делит на две группы. Первая группа представляет носителей «оперативного знания». Это сторонники применения западных методов с тем, чтобы достичь тех же результатов, что были достигнуты на Западе или в Советском Союзе. Вторая группа мусульман, точнее – заблуждений, распространенных среди мусульман, описывается категорией «неоперативного знания», т. е. «образованные» мусульмане либо абсолютно незнакомы с исламом, либо не видят в нем возможностей для построения тех или иных социальных моделей. «Термин „ислам“ не вызывает в сознании образ живой, динамичной и развивающейся социальной, экономической и политической системы, поскольку в данный момент системы такого рода не существует. Напротив, термин „ислам“ используется, чтобы узаконить стагнацию и коррупцию».
О проекте
О подписке