Цитаты из книги «Вегетарианка»

Она боялась идти в больницу и, откладывая на следующий день осмотр у гинеколога, думала: «Если это неизлечимая болезнь, сколько осталось жить? Год, полгода? Или три месяца?» И впервые четко, как откровение, осознала долгое время, прожитое с ним. Время, лишенное радости и естественности. Время, заполненное лишь заботами и терпением, полной отдачей всех ее сил. Этот выбор она сделала сама.

Она очень старалась соответствовать его правильной речи, вкусам и пристрастиям, желаниям в постели. Какое-то время в начале их совместной жизни они, как и другие молодые супруги, случалось, устраивали словесную перепалку по пустякам или по какому-то значительному поводу, однако вскоре сложилось так, что ей пришлось смиренно принять все, что требовало смирения. Но в самом ли деле она вела себя так ради него? Не разрушала ли она его в той же мере, в какой он разрушал ее все эти восемь лет жизни под одной крышей?

Почему мне нельзя умереть? Какой ответ был бы правильным? Может, нужно было воскликнуть: «Что ты такое говоришь, Ёнхе?!» – или следовало собрать все силы и рассердиться на нее? Однажды, когда-то давно, они вдвоем заблудились в лесу. И тогда восьмилетняя Ёнхе сказала: – Давай просто не вернемся домой, а?

Лишь когда пролетело время, она осознала, что творилось в душе Ёнхе. Свою тяжелую руку отец опускал только на вторую дочь. Что касается их брата Ёнхо, то он рос без подобных страданий, и, если ему доставались отцовские тумаки, вымещал свою обиду на соседских мальчишках. А сама она вместо уставшей до смерти матери варила похлебку, которая облегчала ему похмелье после очередной попойки, и он волей-неволей лишь к старшей дочери относился с осторожностью. Ёнхе же, послушная, но честная и прямая, не умевшая угождать отцу, молча, никогда не сопротивляясь, терпела все его притеснения, и они пропитали ее до мозга костей. Теперь она знает. Знает, что ее преданность, с которой она как старшая дочь относилась к отцу, идет не от раннего взросления, а от трусости. Знает, что это был всего лишь один из способов выживания.

Она рассматривает яркую шляпу с цветочным орнаментом на женщине, орущей благим матом. Вдруг осознает, что вот таких людей, сошедших с ума, воспринимает уже спокойно. Мирная улица, заполненная толпой нормальных прохожих, время от времени ей кажется непривычной.

С детских лет в ней чувствовался сильный характер, какой бывает у тех, кто строит жизнь своими руками. За все, что происходило с ней, она отвечала сама, а по своей натуре она чистотой помыслов напоминала ангела. Как дочь и сестра, как жена и мать, как предприниматель, ведущий свой маленький бизнес, и даже как пассажир метро, вынужденный иногда в толпе задевать кого-то локтем, она старалась делать все возможное, чтобы оставаться собой. Благодаря своей добросердечности она могла бы со временем преодолеть все что угодно. Если бы в прошедшем марте Ёнхе вдруг не исчезла, если бы дождливой ночью ее не обнаружили в лесу

Время – до жестокости равнодушная волна, поэтому и ее жизнь, которая сжалась до твердого комка из одного лишь терпения, неслась дальше в общем потоке.

Сестра, я стою на руках, на моем теле выросли листья, из рук пробились корни… Я вросла в землю. Навсегда. Навсегда… И знаешь, в паху собирались распуститься цветы, и я расставила ноги, широко так расставила, но…

«Я был темным», – такие мысли иногда посещали его. Да, темным. Он пребывал в темноте. В этот черно-белый мир, лишенный красок, среди которых в последнее время проходила его жизнь, в этот мир, прекрасный и одинокий, перед ним закрылись все двери. Казалось, он навсегда утратил счастье, которое давал ему безмолвный покой. Однако ничего похожего на ощущение потери он не испытывал. Вся его энергия уходила на то, чтобы справиться с восторгом и болью, которое он переживал сейчас в новом неистовом мире.

Тело, исторгнувшее из себя все страстные желания, принадлежало молодой женщине, и было прекрасным. И из этого противоречия рождалась удивительная суетность, и не просто суетность, а суетность, имеющая силу. Падающий через широкие окна солнечный свет, который разметался на мельчайшие частицы, похожие на песчинки на берегу моря, и красота тела, также бесконечно – незаметно для глаза – разбивающаяся на мельчайшие частицы…