Во-первых, мать Сергея заявила, что платье для невесты должна выбирать только она. Во-вторых, Сергею и Марине запретила встречаться. Приказным тоном объявила Марининой маме, что та должна передать семейную реликвию, кольцо или крестик, а если таковой не окажется, то она посоветует, что надо дарить дочери. В-третьих, она спрятала ото всех платье невесты и кольца для молодых, чтобы кто-нибудь случайно не померил их, обходя все дурные приметы, но забыла при этом показать их жениху и невесте. В-четвертых, невесте приказала вечерами сидеть дома, а отцу в это время давать невесте наставления для будущей семейной жизни во время ожидания свадьбы.

И с каждым днём советов и наставлений, приказов и требований становилось всё больше и больше. Это были указания и о том, как надевать кольца, как выводить молодых из дома до дворца бракосочетания, как вести себя в церкви на венчании, что нужно будет делать гостям и родственникам, и еще масса других «полезных и необходимых» советов.

Марина пыталась протестовать.

– Ну, почему твоя мама требует первую скрипку? Невеста – не она, а – я. Это наша свадьба, и я здесь главная. Всё должно быть так, как я хочу, как мы с тобой хотим, а не твоя мама. Объясни ей. У меня тоже есть мама, а если она захочет, чтобы ты делал всё по её воле?

– Да ладно, я согласен выполнять всё. Приметы придумал народ, и я думаю, что не зря.

– У меня есть подозрения, что больше половины примет придумала твоя мама.  А тебе, кажется, всё равно? Тебя всё это устраивает?

– Да, всё нормально, Мариш. Смотри на это проще – не парься.

– Проще! А как же – я?

В глазах у неё появились слёзы.

– Я хочу сама выбрать себе платье, кольцо. А почему я должна вечерами сидеть дома и слушать наставления отца. А почему тогда наставления отца, а не матери. И почему я должна с тобой, с любимым, встречаться тайком на задворках? Тебе не кажется, что твоя мама везде переборщила и пересолила? А эти булавки от сглаза? Почему они должны быть золотыми, и купить их должны мои родители?

– Хочешь булавки простые?

– Я вообще не хочу никаких булавок! Это моя свадьба, и я хочу запомнить её радостной, такой, как я её представляла, а не как чужие люди.

– Моя мама – для тебя чужой человек?

Марина удивленно подняла брови.

– Чужие в смысле другие, не мы с тобой. Но свадьба – не её, а наша. Если тебе дороже мнение твоей мамы, женись на ней, я вообще не пойду на эту чужую свадьбу.

– Значит, ты меня не любишь?

Марина начала реветь. Сергей тоже надулся, отвернувшись от неё. Это добавило масла в огонь, и рёв превратился в рыдания. Сергей дрогнул, обнял её, но не сдавался: не обещал ей, что поговорит со своей матерью.

– Маришка, милая, родителей не выбирают. Нам нужно с этим смириться. Ты не хочешь ссориться со своей мамой? И я не хочу ссориться со своей.

Родственники Марины захотели, чтобы молодые венчались. Но тут запротестовал Сергей, и никто не мог понять причину его поведения. Марина очень хотела узнать эту причину, но Сергей всё переводил в шутку, и Марина начала подозревать его в самом главном. И однажды не выдержала.

– Ты разлюбил меня? Скажи лучше сразу, зачем затягивать агонию? Я всё пойму.

Сергей рассмеялся.

– Ну что ты выдумываешь? Откуда такие мысли? Ну, куда же я без тебя, любимая? Если хочешь, мы обвенчаемся. Можно сразу после загса, а можно чуть позже. Просто я как-то залез в Интернет, и, знаешь, оказалось, это такая сложная процедура! Так что решай. Как скажешь, так и будет.

Марина успокоилась, но как только вернулась домой, бросилась к компьютеру. Как она не догадалась заглянуть в Интернет? Для неё это было настолько серьезным, что церковь и Интернет никак не совмещались в её понятии. Она много знала о венчании, много раз видела воочию всю эту процедуру, но, оказалось, что знала она только практику, а теория повергла её в шоковое состояние. Она бросилась на кровать и полчаса проплакала со всей силой поверженной души.

Немного успокоившись, она собралась и вышла на улицу, отключив мобильный телефон. Она до вечера бродила по улицам, просто поворачивая туда, куда несли ноги. Она пыталась успокоиться, ускоряя шаг. Ей казалось, что быстрая ходьба облегчит её страдания, и старалась думать о самых разных вещах, но всё было тщетно. Она ходила по незнакомым улицам, на которых ни разу не была, заблудилась, и не знала, куда нужно идти. Иногда она начинала себя жалеть, и тогда слезы текли по щекам, и она не успевала их вытирать. Ей казалось, что со свадьбой все кончено, она никому теперь не поверит, и никогда не выйдет замуж. Это было не очень хорошим решением, но всё же – решением, и она немного успокоилась, потому что смятение заменилось конкретной мыслью и вернуло её в реальную жизнь. Она почувствовала усталость и подумала о том, что не мешало бы перекусить, и засмеялась: она, видимо, успокоилась, если стала думать о еде. Марина включила телефон и позвонила Ане. Аня жила одна, и это ее устроило, так как она не хотела никаких компаний – это было выше её сил. Ей просто захотелось тихо обо всем поговорить – а Аня была как раз таким человеком, с которым ей удастся поговорить спокойно, без эмоций. Та была уже дома, и Марина, взяв такси, поехала к подруге.

– Что-то случилось? – Аня сразу заметила заплаканные глаза подруги.

Марина, почувствовав к себе жалость, заплакала.

– Ну, ну, не надо плакать. Заходи, расскажи, что случилось. Хочешь чаю или кофе?

– Есть хочу, – всхлипнула незадачливая невеста.

– Пойдем на кухню, я покормлю тебя. У меня есть котлеты и зеленая фасоль. Будешь?

– Буду, – успокаивалась Марина, – а ты со мной будешь есть?

– За компанию – обязательно.

Пока они ели, Аня рассказывала о своей работе, по ходу рассказала два анекдота, так что к концу ужина Марина уже смеялась.

Потом они перешли в комнату, забрались с ногами на диван и перешли к самому важному разговору.

– Ты себе представить не можешь, я так ему верила, а он… а он не хочет венчаться. Вообще-то он уже согласился венчаться, но теперь я не хочу.

– А теперь начни сначала, а то ничего нельзя понять. Ты говорила, что он не хочет венчаться. Он объяснил, почему?

– Он уже хочет, он с радостью согласился, но теперь я знаю, почему он это сделал.

– И что же он сделал?

– Он рассказал, что прочитал в Интернете об очень сложной процедуре венчания. Я раньше как-то не думала, что такое сокровенное можно вот так просто прочесть на многих сайтах. А после того, как он сказал, почитала.

– И что нашла?

– Я сама не знала этого. Я думала, что если повенчают, то это на всю жизнь: один муж – одна жена. А там сказано, что можно три раза разводиться с простого разрешения архиерея, и тебя не спросят даже, почему ты разводишься. Представляешь? А после развода опять можно венчаться. Как же так! Я не понимаю тогда смысла.

Марина заплакала.

Аня села рядом, обняла её за плечи.

– Я тоже не знала, что можно так много раз разводиться.

– Можно и больше, – всхлипывала невеста. – Но тогда нужно особое разрешение. Представляешь?

– А причем здесь решение Сергея?

– Ну как ты не понимаешь? Он тоже думал, что венчание – на всю жизнь, поэтому не хотел. А теперь он знает, что можно и развенчаться, и согласился… Он не любит меня.

Марина разрыдалась.

– Почему ты решила, что не любит? По-моему, он очень тебя любит. Просто передумал, пошел тебе навстречу и согласился венчаться, а ты придумала, не знаю что.

– Правда? – с надеждой в голосе прошептала Марина – а я подумала, что он обрадовался, что можно развенчиваться, а до этого не хотел венчаться из-за того, что не думал жить со мной всю жизнь.

Аня засмеялась.

– Глупая. Ты же перед свадьбой волнуешься? И он волнуется. Тем более что он – мужчина, а у мужчин другая психология. А если он думал как ты, может быть, так даже лучше, честнее. Ты ведь тоже не знаешь, а вдруг ты его когда-нибудь разлюбишь.

– Я? Да никогда в жизни, – воскликнула Марина, – никогда! Он мой и только мой.

– Да ты ужасная собственница. Брось это. Мужчинам нужна относительная свобода, а то смотри, точно сбежит от жены-диктатора.

– Нет, у меня не сбежит, – успокоилась Марина и  хитро заулыбалась. – Я ведь действительно очень его люблю.

– Вот и славно.

– Анечка, дорогая, ты просто гений! Спасибо тебе, ты меня успокоила. Я сейчас позвоню Сергею, он, наверное, беспокоится – ведь я отключила телефон.

– Алло, Серёжа, это я.

Аня с улыбкой смотрела на раскрасневшуюся подругу, которая молчала, а её лицо красноречиво рассказывало о том, что говорил её жених. Она кивала головой и говорила «да», «да».

Марина отключила телефон и торжествующе посмотрела на Аню.

– Он очень переживал за меня весь день. Он сейчас за мной приедет. Я думаю, ты была права: он любит меня. Да мы уже для венчания выбрали Благовещения Пресвятой Богородицы Храм в Петровском Парке. Знаешь, этот храм основала Анна Нарышкина в середине девятнадцатого века, там венчалась моя прабабушка Марина. Когда у меня будет много денег, я тоже построю храм.

– Когда у меня будет много денег, я помогу тебе.

Марина поцеловала подругу и побежала к зеркалу поправить макияж.

Сергей приехал очень быстро. Аня проводила подругу.

Марина села в машину, поцеловала в щеку Сергея, ожидая, что он будет ругать её за молчание, и сразу же начала рассказывать придуманную историю о том, что Аня просила её приехать, так как у неё возникли проблемы. История звучала неубедительно, но правду Марина боялась говорить. Сергей за всю дорогу не проронил ни слова.

Зато дома её встретил шквал вопросов о том, где она была весь день, и претензий на то, что отключила телефон. В доме была куча родственников, которые участвовали в поисках пропавшей невесты. Марина отбивалась придуманной историей об Анечке, добавляя мелкие подробности, думая о том, что подруга простит её.

Когда все успокоились, Сергей, сославшись на поздний час, а так и было, стал прощаться. Марина вышла проводить его до машины, и только они вышли в подъезд, Сергей крепко сжал её в объятьях и прошептал прямо в ухо:

– Я тебя очень люблю. Обещай мне, что ты больше никогда не сделаешь ничего подобного.

От этих слов у Марины в глазах появились слезы, а в горле – комок. Она не смогла ответить, только часто-часто закивала, глядя ему в глаза.

Девичник Марина все-таки устроила, хотя подруги считали, что они провели его уже давно и не раз. Но у Марины было много двоюродных, троюродных сестер, племянниц и других родственниц в состоянии и возрасте невест, поэтому их  и собрали всех в ресторане.

Девицы веселились от души: каждая жаждала тоже выйти замуж и считала, что это репетиция её будущего праздника жизни. Аня пришла туда в прекрасном настроении, ожидая чего-то необыкновенного: она уже была на двух таких мероприятиях, и ей понравилось, правда, те были в гораздо меньших масштабах. И этот девичник она представляла себе, как и прошлые, в виде собрания добрых феечек, которые провожают свою подругу во взрослую фейскую жизнь.

Всё именно так и начиналось.

Аня, Ольга, Наталья сидели за столиком Марины – они пришли раньше всех и по праву первых сели с невестой. Появляющиеся в зале девицы подходили к Марине, поздравляли её, дарили подарки. Потом они целовались с невестой и расходились за свои столики.

– Такой огромный зал. А что, со стороны жениха девицы тоже здесь будут, Марина? – то ли спросила, то ли утвердила Аня.

– Что ты! Ни в коем случае! Только мои подруги и сестры.

– Так много сестер?

– Ну, есть еще тетки «призывного» возраста, есть и племянницы – мои ровесники. На любой вкус.

– А-а-а – протянула удивленная Анечка, у неё самой было всего две двоюродные сестры и один двоюродный брат, и те были далеко. – Я знала, что у тебя много родственников, но – столько! Поэтому я и подумала, что и с той стороны здесь есть гости.

Она начала рассматривать гостей.

Вот впорхнули три веселые, с детскими фигурами, птички, защебетали поздравления. Потом влетела брюнетка, похожая на пантеру, за ней – стройная лань. Не обошлось и без розового откормленного поросенка, ну очень розового, и очень откормленного.

Подошли две высокие ястребицы в черных платьях. У одной на руках были полосатые гетры, и у обеих множество оригинальных браслетов. На головах у них было множество хвостиков, лица белые с обведенными черным глазами, с пирсингом на лице: у одной бусина была в носу, у другой – на губе.

– Это – готы? – Тихо спросила Аня у Марины.

– Нет, это – эмо. Но должна прийти моя троюродная сестра, так вот она причисляет себя к готам, посмотришь, – шепотом ответила та.

Вслед за ними пришли три очень веселые девицы в ярких пестрых нарядах.

– Наш подарок впереди, – низким грудным голосом сообщила одна из них, подмигнув Марине.

Всё замелькало, замельтешило, стало превращаться в пёструю метель необыкновенных нарядов. Чего тут только не было: и вечерних платьев от кутюр с бриллиантами, и проще, с дешевой бижутерией, и джинсы разных фасонов и расцветок.

Позже всех появилась готка. Она была не одна, рядом с ней стояло существо, похожее на неё и было непонятно, то ли это две барышни, то ли парень и девушка. Подруги решили, что это был всё-таки парень. Оба они были в черных брюках, красных бархатных рубашках со множеством колец и цепочек и черных  армейских ботинках. На руках перчатки с открытыми пальцами, а ногти покрашены черным лаком. У обоих были черные волосы, только у неё – на макушке схваченные в хвост, а у него всклоченные, торчащие. У него был на шее блестящий ошейник, так это украшение на шее определили девушки, а у нее на руках металлические браслеты. У обоих были очень бледные лица, подведенные черным глаза и веки, вместо сбритых бровей были нарисованные черные, губы – кроваво-красные с черным ободком. На плече у обоих висели сумки на длинных ремнях.

– Кто это? – Не выдержала Ольга.

– Это готы. Сейчас подойдут, и мы их рассмотрим. Ну, Нинка дает, ещё и хахаля своего притащила, – возмутилась невеста.

– А мне кажется, что они очень любят друг друга, поэтому не могут расстаться даже на несколько часов, – попыталась оправдать поступок готов Анечка.

– Эк, куда ты загнула! Разве готы могут любить? – удивилась Наташа.

– Они же люди, почему бы и нет.

Готы не дошли до их столика. Молодые женщины, организаторы девичника, подошли к ним, долго им что-то говорили, после чего парень-гот вышел из зала, а девушка-гот прошла к столику в углу зала, куда ей показали.

Потом наступила тишина – девицы приступили к трапезе.  Но через некоторое время от неё ничего не осталось: сначала робко, затем всё громче произносились тосты, поздравления, пожелания, говорили о свободной девичьей жизни, о грядущих обязательствах перед мужем, шутили, намекали, предупреждали, советовали. Нарастал шум, который  перекрывала музыка, потом шум брал верх – веселье было в разгаре. Танцевали от души, выкладывались «по полной», стучали каблуки, временами слышался визг вошедших в раж девиц.

Аня тоже танцевала от души, но ей было далеко до настоящих «танцовщиц». Ей иногда казалось, что у некоторых из них начинались обыкновенные конвульсии. Тогда она усаживалась за свой столик и просто смотрела на них.

И когда уже казалось, что гости были утомлены до предела, произошло нечто, что потрясло всех: правда, по-разному.

Вдруг открылись двери, и трое служащих вкатили огромный торт на тонкой платформе. По залу прокатился рокот удивления и восторга. Одна девица дико завизжала от предвкушения предстоящего действа.

– Разве это можно всё съесть? – От удивления у Ани расширились глаза.

– Анечка, ты наивна, как ребенок, – Наташа заслонила ладонью её глаза. – Не смотри, после восемнадцати травма остается на всю жизнь.

Подруги засмеялись.

– Смотри, смотри, закаляйся, – закатывалась Марина. – Ну, девчонки, ну придумали!

– Что, что придумали? Что это? – Не унималась Аня.

Анечке стало неловко от того, что над ней смеялись.

– Или я действительно ребенок, или старая, как мир, старуха. А может быть, просто глупа: кажется, я единственная, кто не понимает происходящего, – прошептала сама себе Аня.

Торт вывезли на середину зала, и под громкую музыку и визжащую толпу на торте вдруг открылась крышка, и вслед за вылетающими воздушными шарами оттуда вылез загорелый, с накаченными бицепсами мужчина.

–Striptease performer – определила Аня.

Она, наконец, поняла, что к чему, и просто парнем или молодым человеком назвать его не смогла.

– Сюрприз из торта может даже танцевать? – Съязвила Аня, увидев его странные телодвижения.

– Не парься, Анечка, дай посмотреть хоть раз в жизни. – Наташа не сводила глаз с сюрприза.

Подруги вступились за стриптизера.

– Анечка, не мешай!

– Какой красавчик!

– И танцует – класс!

Аня попыталась понять радость подруг и остальных гостей, которые также бурно радовались зрелищу. Она стала рассматривать смазливого качка, от которого все были в восторге, но ей он не понравился. Не понравились и движения, которые тот пытался сделать плавными, делая при этом томное выражение лица. Он снял куртку и бросил её в зрительниц. Счастливица, её поймавшая, пронзительно завизжала, и крепко прижала к груди ценную вещь, оберегая от посягательств подруг, которые сделали неудавшуюся попытку лишить ту неожиданной радости.

За курткой полетела рубашка, потом – джинсы…

Дальше Аня не смотрела. Она стала разглядывать зрительниц. У них горели глаза, они хлопали, смеялись, что-то кричали, подбадривая качка. Только готка сидела с непроницаемым лицом.

«Я не одна, хотя, кто знает, какие у неё причины не воспринимать сие зрелище», – рассуждала Анечка.

Стриптизер подошел к невесте, взял её за руку и вывел на середину зала. Прижав её к себе, он очень медленно начал с ней танцевать. Толпа улюлюкала. Это продолжалось недолго. С двух сторон к ним побежали пестрые девицы, раздеваясь на ходу. По всей видимости, они были авторы сего сюрприза. Подскочив к танцующему стриптизеру, они оттянули качка за руки от невесты, и каждая попыталась прижаться к нему. Одновременно им обеим это не удалось, и одна оттолкнула другую. Толчок получился таким сильным, что другая упала. Толпа громко охнула. Кто-то подбежал и помог упавшей подняться. Когда та оказалась на ногах, она, не раздумывая, бросилась с кулаками на обидчицу, которая не осталась в долгу. Началась драка. Стриптизер, молча, смотрел на место побоища масляной улыбкой. Девушки не решались к ним подступиться из-за их активности. А поскольку других мужчин здесь не было, пестрые успели друг другу испортить прически, царапались и кусались. Когда подоспели официанты и служащие ресторана, дерущиеся девицы изрядно подустали.

После этого инцидента настроение праздника упало до нуля. Пестрые ушли и увели стриптизера. Самые активные родственницы и организаторы пытались спасти девичник, старались развеселить загрустившую невесту и её гостей, но у них это плохо получалось. Конкурсы были какие-то скучные, гости вяло смялись, танцы превратились в топтание на месте. И постепенно гости стали расходиться.

«Как хорошо, что у меня мало родственников, а для подруг, если вдруг я соберусь замуж, я сделаю маленький, душевный девичник, – обрадовалась собственному решению Аня, – а на девичнике у меня никто раздеваться не будет – я предупрежу всех: чтобы все были одеты – негласная демонстрация вечерних платьев! Или джинсов. Не важно».

*

Был конец ноября. Шел снег. Крупные снежинки медленно кружили в воздухе. Все вокруг умиротворенно дышало тихой негой. Сильных морозов еще не было, больше было слякоти. Но сегодня легкий мороз превратил слякоть в сплошной белый ковер, и от этого было светло и радостно. Снег лежал на крышах домов, на деревьях, на земле. Проезжающие и стоявшие во дворе у дома машины надели белые шапки. Впрочем, сегодня и у людей все шапки, пальто и шубы были белые. Наконец-то пришла зима!