Цитаты из книги «Удивительные приключения рыбы-лоцмана: 150 000 слов о литературе»

Такой критик всегда кристально объективен, он знает, кто чего стоит, он видит, как без зазора вогнать, скажем, Гаршина в щель между Дружининым и Чеховым, и вообще способен разглядеть за деревьями лес, а за хаосом слов, фраз и имен собственных – космос стройной иерархической структуры.

Мамлееву выпала редкая и почетная судьба – он стал фактом языка и культурного контекста, обладающим способностью воспроизводить себя в чужих текстах часто помимо воли – или, во всяком случае, помимо осознанной интенции – их создателей. Дмитрий Бортников, Михаил Елизаров, Олег Постнов, Виктор Пелевин, Владимир Сорокин, Дмитрий Горчев, Анна Старобинец, Юрий Буйда – список писателей, так или иначе осененных мамлеевским плащом, в той или иной мере унаследовавших его способ смотреть на мир, можно продолжать едва ли не бесконечно. Более того, в этом списке сложно поставить точку: авторов, полностью свободных и независимых от темной, ночной изнанки жизни, открытой именно Мамлеевым, в сегодняшней литературе почти нет

В девяностых годах Россия искала пророка, шамана и толкователя, способного разъяснить огромной стране суть ее смешных и страшноватых снов, а также зафиксировать бурлящую и поминутно меняющуюся реальность, придав повсеместному хаосу хотя бы видимость порядка.

пространство человеческого внимания сжимается.

В «S.N.U.F.F» есть всё, за что читатель любит пелевинский бренд: и шутки (которые по-прежнему хочется зачитывать вслух), и парадоксально точно пойманный и засахаренный «дух времени» (многие пассажи, касающиеся оркских «священных войн», зловеще перекликаются с самыми последними событиями в России)…

Выход романа Виктора Пелевина «Священная книга оборотня» был обставлен очень по-будничному. Ни шумихи в прессе, ни спланированных утечек информации за пару недель до официальной даты релиза.

Не подозревают они и о том, что их связь, трансформируясь и преображаясь, продлится много лет, до самой смерти Роберта в 1989 году от СПИДа – несмотря на то что сам он окажется геем, а его возлюбленная переживет череду бурных романов, счастливо выйдет замуж и родит двоих детей.

Если вас интересует сам Милош, читайте его «Азбуку» подряд, ничего не пропуская и по возможности запоминая детали – они обязательно «сыграют» позже. Если же вас интересуют мысли умного человека по конкретным поводам – ознакомьтесь со списком статей (он приведен в конце книги) и выберите те, которые покажутся вам наиболее занятными. А можно проделать сначала второе, а потом первое – и получить две книги вместо одной. Словом, отличная интеллектуальная игрушка – как ни крути, и лишнее доказательство того, что как форма организации текста словарь по-прежнему изрядно недооценен.

Сила Алексея Иванова в том, что, будучи автором глубоко культурным, начитанным и образованным, он имеет дерзость отказаться от навязших в зубах постмодернистских кавычек и, отбросив весь предыдущий опыт, писать так, как будто бы мысль записывать слова на бумаге ему первому пришла в голову.

сли завязка, выдержанная в почтенных традициях китайской притчи о философе и мотыльке (уж не говоря о кинематографе сиблингов Вачовски и драматургии Нины Садур), не показалась вам многообещающей, то я не могу вас всерьез осудить. Признаться, такой чистой, безукор