Цитаты из книги «О чем говорят бестселлеры»

29 марта 1857 года в ответ на привычную команду «Скуси патрон» 34-й Бенгальский полк туземной пехоты отказался повиноваться офицерам. За несколько месяцев до этого в полк поступило новое вооружение – знаменитые винтовки Энфилда, патроны к которым были обернуты в особую бумагу, пропитанную, по слухам, смесью говяжьего и свиного жира. Оболочку эту полагалось надрывать зубами, и именно это обстоятельство повлекло за собой полковой бунт: мусульман пугал свиной жир, индусов – жир говяжий. С этого ничтожного пустяка началась одна из самых драматичных и страшных страниц в истории Великобритании – восстание сипаев, кровавой волной прокатившееся по Индии и едва не стоившее империи самой богатой и важной из ее колоний.

Майкл Шейбон. Приключения Кавалера и Клея

Джеффри Евгенидис. Средний пол

Словом, о чем бы ни говорил критик, эти три вещи – объект, личность и контекст – присутствуют в его тексте всегда. Однако соотношение этих величин может быть различным, и от того, чего в критический текст положили больше – объекта, личности или контекста, – будет зависеть и пространство его применения.

На протяжении шестидесяти лет Астрид Линдгрен дает российскому читателю драгоценное чувство, что счастье – это то, что мало зависит от внешних обстоятельств, а также дарит волшебные образы детского рая, где надежность не исключает свободы, а уют и комфортная рутина – радости самостоятельных открытий.

Единственное, что в самом деле «раскручивает» книгу, это многократно размноженная и на разные лады повторенная персональная рекомендация. И вот этот «телеграф» способен запуститься только тогда, когда книга говорит о чем-то важном, резонирующем, откликающемся на тот самый тэновский «подземный зов».

«Маятник Фуко» Умберто Эко, «Старшую Эдду» и «Опыты» Монтеня

«Весь невидимый нам свет»[10] Энтони Дорра

В английском языке даже существует специальный термин – «cozy murders», «уютные убийства»: дополнительное напряжение в них нагнетается за счет пугающего контраста между светом и тенью, космосом обыденной жизни и хаосом преступления.

читатель должен был пожалеть героиню и по возможности умыться слезами над ее утратой для того, чтобы захотеть что-то изменить в обществе в целом и медицинской среде в частности.