Сосед Арины – тот, что сидел слева – сам изрядно охмелев, перестал следить за рюмкой «девочки», что ее вполне устраивало. Однако теперь, расслабясь, он все чаще забывался: то клал ладонь ей на колено, то крепко обнимал за плечи. Арина несколько раз отвела его руку: сейчас, когда и ее голова кружилась, такое поведение соседа не казалось слишком безобразным, но все же малоприятным. Она попросила толстяка не касаться ее. Мужчина чуть сдвинул свой стул, хотя двигаться из-за тесноты было некуда.

Но спустя минуту-другую Арина снова ощутила на своем бедре, заползающую высоко под платье жестковатую ладонь. На сей раз пальцы с такой силой впились в мышцу, что Арине стало больно. Она резко повернула голову к бесцеремонному соседу и увидела, что он самозабвенно, обеими руками, раздирает на части куриную лапку – полное алиби. И тут из-под свисающей скатерти, энергично раздвигая стулья Арины и соседа, выбрался на свет незнакомый подросток, следом на четвереньках выползал Наташин сынок и другие дети – ребятишки притомились сидеть на одном месте, но не могли из-за тесноты иначе покинуть дальний торец стола. Арина собралась отчитать желторотого наглеца, но мальчишка тотчас убежал.

Дети переместились в соседнюю комнатку, временно освобожденную от вещей, и там под звуки бешеных ритмов стали «зажигать», прыгая и бесясь. Начали выходить из-за стола и взрослые, тесня детей на танцевальном пятачке. Сосед Арины, разделавшись с курицей, тоже решил размяться, пригласил Арину на танец.

Музыка, запущенная на полную громкость, заглушала все и вся, и мало кто заметил настойчивый стук по трубе отопления – видимо шум мешал соседям. Но у Арины уже начала болеть голова, потому каждый новый звук усиливался стократно в ее висках. Она решительно сняла со своего плеча руку партнера по танцу – едва передвигающий ногами пьяный толстяк остановился в недоумении – и, лавируя между танцующими, выбралась в коридор, решив незаметно покинуть квартиру.

В прихожей увидела, что мать Наташи, приоткрыв дверь на лестницу, с кем-то разговаривает. За спиной хозяйки дома не было видно визитера, но голос из-за двери раздавался мужской. Очевидно, это был сосед с нижнего этажа, потому что он требовал прекратить шум, жаловался, что у него в комнате от сотрясения осыпается побелка с потолка и дрожит люстра.

Нетрезвая хозяйка с раскрасневшимся лицом – мать Наташи, извиняться не спешила. Напротив, своим ором заставила отступить соседа. Выкрикнула, что еще нет одиннадцати часов, и они у себя в квартире вправе веселиться, как пожелают. Наконец с силой захлопнула дверь перед носом настырного мужчины. Возвращаясь к гостям, заметила Арину и заподозрила, что та собирается уходить. Мимоходом, поинтересовалась, что она делает в прихожей и, бесцеремонно хватая за руку, потащила назад к гостям. Но Арина высвободилась, сказала, что хочет подкраситься здесь перед зеркалом, и сейчас вернется.

Едва хозяйка скрылась в глубине квартиры, Арина отыскала в нагромождении вещей свои плащ и сумку, повернула рычажок замка и выскользнула за дверь. Здесь впопыхах оделась, чуть передохнула, пригладила ладонью волосы, но без зеркала не смогла привести себя в порядок должным образом. Всякий, кто увидел бы ее со стороны, отметил бы ее неаккуратный вид: и волосы остались растрепанными, и поясок на плаще перевился змейкой, и край подола нелепо подвернут. Притом, что спускалась она по лестнице уверенными шагами.

Арина миновала один пролет, когда открылась дверь этажом ниже и из нее выскочила овчарка, натягивая поводок, а вслед за ней показался и хозяин – угрюмый мужчина средних лет с плохо выбритыми сизыми щеками. Арина не успела оценить, отнести ли эту легкую небритость к моде или к неряшливости хозяина собаки. На мужчине было надето застегнутое на все пуговицы старое пальто. Собака ткнулась носом в туфли Арины, обнюхала их. Хозяин собаки уже заметил Арину, его взгляд задержался по трижды перевернутому пояску на ее плаще, скользнул по растрепанным волосам девушки. Ага, одна из этих, выбивающих дробь по их потолку. Обида на хозяйку нехорошей квартиры, захлопнувшей перед ним дверь, переместилась на Арину:

– Что, хорошо повеселились? Вы из той квартиры? – собачник взмахнул рукой к верхнему пролету лестницы. – Все еще галдят и прыгают?

Арина узнала глуховатый недовольный соседа Наташи с нижнего этажа, того, что заходил в квартиру, делать замечание. В общем-то, он был прав, требуя вести себя потише, но реплика, обращенная к ней, показалась бесцеремонной. Арина вымученно улыбнулась, не зная, что сказать в ответ. Мужчина принял ее сдержанную улыбку за насмешку, и гнев его усилился:

– Смеетесь! А на то, что люди ни работать, ни отдыхать не могут, вам наплевать. В цивилизованной стране вашу компашку давно бы призвали к порядку, а тут …

Собака угрожающе залаяла, поддержав хозяина – Арина испуганно прижалась к перилам – но пес уже рванул вниз, к выходу из подъезда. Небритый, заперев дверь своей квартиры, устремился вслед за собакой по лестнице. Его торопливые шаги отдалялись с легким эхом. Заскрипели несмазанные петли, гулко хлопнула железная дверь.

Арина остановилась на площадке, поправила поясок плаща, причесалась на ощупь и продолжила спуск. Нажав кнопку домофона, вышла из подъезда. Моросил мелкий дождик, двор освещался только редкими светящимися окнами. Но сейчас промозглая сырость казалась Арине вечерней свежестью. Она похвалила себя за то, что удрала из квартиры, пропитанной миазмами табака, алкоголя и пережареным луком. Однако идти одной полутемным, мрачноватым двором-колодцем ей было неуютно: казалось, что кто-то прячется за припаркованным почти у окон машинами. Арина открыла зонт, он создавал мнимое впечатление собственного домика – страх отступил. Прошла извилистой подворотней с низким сводом, за аркой уже виднелись фонари улицы Декабристов, освещающие проезжую часть и блеклые фасады доходных домов старого района Петербурга.

У замызганного мочой края арки, присев на задние лапы, вершила свои дела собака, встреченная в подъезде.

В нескольких шагах от нее стоял и хозяин.

Арина тоже остановилась в нерешительности. Кратковременный страх в полутемном дворе еще не вполне оставил ее, а присутствие пусть раздраженного, но почти знакомого человека успокаивало. Но мужчина понял ее остановку по-своему:

– Проходите, Джек не тронет, – ободрил хозяин и тут же, достав из кармана маленький совочек, начал убирать собачьи экскременты в пакет.

Арине и эти его действия показались нарочитыми, назидательными: и соседей поучает, и за собакой следит. Уже сложившееся предубеждение пропитывало черной краской поведение этого человека в глазах Арины. Хозяин собаки уловил недовольство Арины, будто прочитал ее мысли. Пощипывая куцые волоски подбородка, выдавил из себя:

– Девушка, вы меня, типа, извините, что я набросился на вас там, на лестнице. Вы-то, гостья, не виноваты, что хозяева такой гвалт учинили в поздний час.

Арина промолчала. Мужчина выбросил мешочек с экскрементами в урну и спросил:

– Вам в какую сторону, на остановку автобуса? Мы с Джеком можем вас проводить.

– Спасибо, не надо. Здесь я уже сама доберусь. А вот и такси!

Арина подошла к краю тротуара, подняла руку и остановила машину с шашечками.

Пока ехала в такси думала об испорченном вечере, вспоминала двусмысленные анекдоты соседа по столу, непристойные жесты. Впрочем, сама и виновата: позволила мужику так вести в своем присутствии: конечно выпитые рюмки сказались на ее терпимости – она совсем к водке непривычная. И надо признать, что с Наташкой теперь почти ничего общего. В школьные годы с ней было весело: подвижная, легкая на подъем девчонка, всюду Арину за собой таскала, а что теперь? Ни культуры, ни стремления расширить свой кругозор. Хотя, понятное дело – семья, дети, стирка-готовка. И родители тут же в квартире мельтешат. Отец – законченный алкаш, да и матушка на празднике не отставала, как грубо с соседом разговаривала. Да, раннее замужество отбросило подругу на обочину жизни, и муж, не имеющий образования, тянул ее вниз. К тому же, как и остальные члены семейства любит закладывать за воротник.

Подстать хозяевам оказались и гости: надрались как свиньи, за детьми никакого пригляда, а сосед по столу больше о своей рюмке заботился, чем о сидящей рядом даме. Потом еще этот тип с нижнего этажа, что встретился ей на лестнице – прочитал нотацию, объявил ее виноватой за бедлам в чужой квартире. Ужасный вечер! Арине мотнула головой, откинулась на спинку сиденья и постаралась зацепиться за ритмы музыкальной волны, льющейся из радиоприемника. Не заметно для себя задремала и проснулась только, когда таксист объявил, что приехали.

В полночь вошла в свою пустую квартиру.

* * *

Теперь, спустя почти год, тот вечер уже не казался таким гнусным. Ну, выпили гости лишнее, пошумели, однако ничего страшного не случилось: ни драки, ни серьезного скандала. Наталью с мужем на свой юбилей, разумеется, надо позвать. Однако праздник надо организовать по-умному: чтобы гости не только себя вином-водкой дурманили, но имели возможность и иных развлечений. Может, с Юлей посоветоваться? Она же спец по корпоративам, работает аниматором!

Аниматором! А в своем доме такой ералаш закрутила, что все с катушек сорвались. Арина вспомнила, как и сама «отжигала» у Юли, хотя предпочла бы забыть все, что там было.

В гостях у Юли

Юля и гражданский муж ее Юрик, начинающий актер, вольготно проживали в двухкомнатной квартире – ни детей, ни старших. Вечеринка в их доме, куда пригласили и Арину, происходила в феврале: Юля отмечала получение институтского диплома, долгие годы лишь маячившего на горизонте. А теперь ей официально присвоили звание «искусствовед». Хотя «корочки» в ее случае были чистой формальностью – она давно зарабатывала деньги проведением праздников и после получения диплома не собиралась менять работу. Все же победная точка после десятилетия мытарств с зачетами и экзаменами стало событием знаменательным!

На улице крутила метель, но в доме было тепло и празднично. Висели серебристые, еще новогодние, гирлянды, а также воздушные шарики, закупленные специально к случаю. В этой квартире, как и у Наташи, тоже гуляли с размахом, но веселье выглядело возвышеннее, светлее, интеллигентнее.

Праздник в доме Юли затеяли с профессиональной тщательностью: гостям рекомендовалось придерживаться определенного дресс-кода, была задана тема: светский бал. И люди ожидались интересные: актеры, художники и прочая богема. Поэтому Арина слегка волновалась: как-то она впишется в эту компанию. Следуя пожеланиям, напечатанном на приглашении, с ног сбилась, чтобы купить себе приличный вечерний наряд. Подыскала черное трикотажное платье с тонкими лямочками на плечах, нарядные туфли из черной замши, на изящном каблуке. Украшения надела из имеющихся: модный кулон и серьги с жемчужными шариками.

В этом «великосветском» наряде, после постоянного ношения джинсов и скромных блузок, Арина испытывала неуверенность. Казалось, что все смотрят только на нее, хотя каждый был увлечен сам собой. Когда вошла в гостиную, хозяев не заметила. Арина, чуть ли не бегом, мелкими шажочками, засеменила по скользкому паркету и тотчас забилась в уголок комнаты. Стоя в одиночестве, не знала, куда девать руки, ощущая неуместность своего пребывания в чужой компании, очень странно разодетой.

Вскоре разглядела, что и виновница торжества, Юля, и гражданский муж ее Юрик, все же находятся среди гостей, но узнать их было решительно невозможно. Юля соорудила на голове замысловатую прическу из своих светлых длинных волос, облачилась в белое платье до пят со старинными оборочками. На Юре – черный фрак с длинными фалдами, белая жилетка, брюки с лампасами и белый галстук-бабочка у шеи, русые волосы приглажены гелем. И остальные гости смутно напомнили Арине картины театральной сцены спектакля «Горе от ума» – на многих были такие же по-старомодному аристократические платья. Приглядевшись внимательнее к их нарядам, Арина увидела, что ткани только имитируют тонкий шелк или дорогое сукно – вблизи платья дам и фраки мужчин выглядели весьма потрепанными. Догадалась, что костюмы взяты из реквизита театра, где служил Юра.

Арина, с легким любопытством скользила по лицам и костюмам гостей, и вдруг взгляд ее застыл на стройном красавце в белом фраке. Его улыбчивое лицо показалось смутно знакомым – вспомнила! Популярный артист Ахил Печорин, играющий чуть ни во всех современных сериалах! И неожиданно для себя Арина, преодолевая застенчивость, сделала несколько шагов к центру комнаты, где вокруг маленького столика с бутылками аперитива теснились мужчины и женщины. Одновременно отделился от группы гостей у столика и шагнул навстречу Арине и «белый принц», держа в руках маленькие рюмочки с напитком, возбуждающим аппетит.

Он представился Арине, подтвердив ее догадку. Спросил имя у Арины, предложил ей сделать глоточек вина. Сказал, что служит в том же театре, что и Юрик, хотя из-за киносъемок теперь редко играет театральные роли. Он держался с такой подкупающей простотой, однако и учтивостью, что Арина почувствовала, будто сто лет знакома с этим человеком и охотно поддержала беседу о последних премьерах кино. Заиграла музыка. В совместном танце Ахил оценил чувство ритма партнерши, похвалил ее легкость – Арина призналась, что занимается на курсах танца. И после танца он не покидал ее.

Общий стол на вечеринке отсутствовал – его заменял необременительный фуршет. Всюду в гостиной: на подоконниках, на журнальном столике, на открытых полках серванта – возвышались бутылки с винами и коньяком, шипучими искристыми напитками и соками. Их теснили горками выложенные на тарелках бутерброды, фрукты и миниатюрные пирожные. Музыка, записанная на диске, играла непрерывно, и все танцевали со всеми, перемешались и супружеские пары, и холостяки-незамужние.

Потягивая через соломинку коктейль из высокого бокала, Ахил небрежно рассказывал о своем творческом пути: о самодеятельных «квартирниках», о театральных ролях, о работе в сериалах. Успевал он участвовать и в общественной жизни, организовывал концерты в поддержку зеленой партии, признался, что симпатизирует зеленым.

Вдруг Юля выключила музыку и хлопнула несколько раз в ладоши, призывая публику к вниманию. Когда шум слегка стих и все глаза устремились на нее, она объявила конкурс театрального мастерства. Поскольку актеров среди присутствующих было меньше половины, предложение вызвало у гостей интерес. Каждой выходящей паре Юля присваивала роли – «сын и мать» или «брат и сестра», или «супруги» – и обозначала краткий сценарий. В заданных обстоятельствах участникам предлагалось разыграть экспромт.

Арине и ее царственному рыцарю в белом выпало играть ссорящуюся супружескую пару. Ахил, как актер, переигравший немало подобных ролей, вдруг закричал на Арину, обвинив ее в том, что подала ему остывший суп. Арина растерялась от его окрика, на миг ей показалось, что все происходит реально, а не в игре. Она растерянно замолчала и вдруг заплакала. Гости зааплодировали ей, хваля ее артистические способности, но Арина, не в силах остановиться, продолжала всхлипывать. Долго сдерживаемые в ней эмоции выплеснулись наружу, как брызги из только что открытой бутылки шампанского. Его она сегодня пила без меры.

Ахил, бережно придерживая Арину за плечи, вывел ее из шумной гостиной. Приоткрыл дверь спальни и, убедившись, что там никого нет, подтолкнул Арину внутрь. Комнатка была чуть ли не до потолка забита вещами, вынесенными из гостиной на время праздника. Ахил сдвинул какие-то коробки на край широкой двуспальной кровати и усадил Арину на освобожденное место. И сам присел рядом. Придерживая ладонями ее лицо, начал целовать мокрые дорожки от слез, бегущих по щекам, последовательно отклоняясь в сторону губ.

Арина доверчиво прикрыла глаза и встретила его поцелуй. Она не замечала, как ее рыцарь одной рукой торопливо расстегивал пуговицы своего белого жилета, как освобождался от пояса, стягивающего живот, но ощущала на своей груди вкрадчивое скольжение его другой ладони. Еще миг – и обнаженной разгоряченной спиной Арина ощутила прохладный шелк высокой подушки. Ахил теперь манипулировал над ее одеянием. Слабое возражение с ее стороны осталось не услышанным – партнер уже тоже не помнил себя. Стремительное мужское вторжение выключило, наконец, сознание и Арины. В соседней комнате снова гремели ритмы танцевальной музыки, но здесь, в темноте спальни в них вплетались райские голоса небесных существ.

Неожиданно в комнату постучали. Арина, только-только начинающая возвращаться в реальность, вздрогнула.

– Не бойся, я закрыл дверь на задвижку, – успокоил Арину Ахил.

Стук повторился: хозяйка вечера интересовались, все ли в порядке, не стало ли кому из гостей плохо, не требуется ли помощь. Мужской голос шепотом что-то разъяснил тем, кто стоял за дверью, и довольно громко завершил фразу:

– Им, надеюсь, как раз, хорошо.

С веселым хохотом толпа за дверью удалилась.

Больше Арину с Ахилом не беспокоили, а когда оба, приведя себя в порядок, вновь вышли к гостям, никто, казалось, и не заметил их появления. Уже позже Арина, проходя по коридору мимо спальни – ее порядком покачивало от шампанского – толкнулась плечом в закрытую дверь, та снова оказалась заперта. В этом доме гости комплексами не страдали.

Вечер продолжался. Но, когда бутылки опустели, за добавкой не побежали – Юля включила кофеварку. Еще минута-другая, и по квартире поплыл горьковатый аромат кофе. Гости передавали друг другу маленькие чашечки с крепким бодрящим напитком, у всех будто родилось второе дыхание: слегка торопливое, прерывистое, но позволяющее добежать до финиша.

Ахил, рыцарь в белом фраке, продолжал ухаживать за Ариной, развлекал ее разговорами. И оба не замечали, что фрак его уже не так безупречен, как в начале вечера – застегнутые на жилете пуговицы ошибочно сдвинулись на одну, фалды помяты, и на лацкане расплывается кофейное пятнышко. К счастью, платье Арины из немнущейся ткани сохраняло приличный вид, хотя и претерпело час назад серьезное испытание на прочность. Однако никто сейчас прицельно не смотрел ни на Ахила, ни на Арину, да и вряд ли можно было кого-то рассмотреть в приглушенном свете двух ночных бра на стенах.