17 сентября 2014 г., Москва

…Егор от души ругался, заполняя бесчисленное множество каких-то бумажек, и мучительно пытался вспомнить, чему он так радовался, когда его назначили заведующим отделением. То и дело в кабинет врывались озабоченные ординаторы, бойкие медсестры или испуганные больные, отрывая Егора от этого богопротивного времяпрепровождения. Тот с удивлением вспоминал времена, когда злился на тех, кто отрывал его от какого-нибудь профессионального занятия. Оказывается, на самом деле это такое счастье…

Не отрывая глаз от очередного документа, Егор просто-таки спиной ощутил, что сейчас это счастье снова постучится в его дверь, и заранее с надеждой поднял глаза.

На сей раз счастье приняло обличье друга Андрея, с которым Егор учился в институте и потом вместе пришел на работу в институт эндоскопической хирургии, где они по сей день и спасали человеческие жизни. Только Егор за эти годы стал заведующим одним из хирургических отделений, а Андрей оставался анестезиологом: в его отделении заведующий был легендарной в медицинском мире личностью и в обозримом будущем замене не подлежал.

– Ты как насчет чтобы передохнуть? – поинтересовался Андрей, державший под мышкой шахматную доску.

– Да я-то с удовольствием… – горестно вздохнул Егор. – Вот только вся эта лабуда…

– А чего – лабуда? – удивился Андрей. – Получишь свой мат – и пиши себе на здоровье.

Егор глянул на часы: дело и правда близилось к вечеру, его рабочий день должен был закончиться часа три назад. Видимо, можно было позволить себе небольшую вольность.

Он поборолся сам с собой еще немного, потом безнадежно махнул рукой и решительно вылез из-за стола:

– А, наливай, и завтра в школу не пойдем!

Андрей, нисколько не удивившись, с грохотом высыпал шахматы на стеклянный столик в углу кабинета и начал сервировать поле грядущей битвы. Егор подсел к столику с другой стороны и задумчиво уставился на черно-желтый клетчатый квадрат доски.

– Как там твоя Машка? – между делом спросил Андрей.

– Вкалывает, как встрепанная савраска. Говорит, что у нее сто восемь рабочих часов в неделю.

– Это как? – удивился Андрей, зажимая в кулаках разноцветные фигурки.

– Да я сам не очень понимаю. У них там считают, сколько часов им нужно на выполнение каждого задания, и по итогам они заполняют какие-то общие сводки… В общем, все очень сложно. Но Машка в полном восторге. Говорит, что наше высшее образование рядом не лежало, не стояло и даже не проходило, – сообщил Егор и хлопнул Андрея по левому кулаку. Там обретался белый ферзь.

– Ну вот, как всегда, – заныл Андрей. – Одним все, другим ничего. Невеста – красавица, отделением руководит, белыми играет… И мы тут, как жалкие барсуки…

Егор сделал первый ход, и Андрей тут же умолк, уставившись на доску.

Когда фигур на доске существенно поубавилось, Андрей снова вернулся к теме Машки: новая подруга Егора с самого начала привела в восторг всех его друзей, и они проявляли почти неприличный интерес к развитию ситуации.

Егор, сосредоточенно обдумывавший сложный маневр своего коня, пробормотал:

– Представляешь, судьба балуется: Машка тут поехала в гости к моей тетушке, которая в Баутцене живет, и на заправке встретила каких-то русских оболтусов, которых обокрали и на их же собственной машине пьяных увезли из Польши в Германию.

– И что? – оживился Андрей, который коллекционировал проявления человеческой глупости.

– Да ничего, – пожал плечами Егор, делая ход. – Позвонили с Машкиного телефона в Москву родным. Денег никто не дал.

– И что они будут делать?

– Да я-то откуда знаю? – изумился Егор. – Машка им свой телефон дала, они позвонили, и она уехала. А ты думал, что она их под свое крыло взяла?

– Ну, так неинтересно… – расстроился Андрей. – Раздразнил и бросил.

– Ты ходи давай! Тебе шах, между прочим.

– Да ладно! Правда, что ли?! – и Андрей снова воззрился на доску.

В этот момент дверь осторожно открылась, и в кабинет заглянул высокий бородатый мужчина с длинными седыми волосами, собранными в ухоженный хвост, и благородным лицом в густых морщинах.

– Позволите, Егор Николаевич? – спросил он, церемонно склонив голову.

Егор нехотя оторвался от доски и глянул на бородача.

– А, Григорий Вадимович! Заходите, болеть будете.

– Да я вроде бы и так болею, – усмехнулся тот, входя и аккуратно закрывая за собой дверь.

Андрей, с интересом разглядывая вошедшего, спросил:

– А почему я тогда вас не знаю?

– Потому что я, с вашего разрешения, вас тоже не знаю, – сообщил Григорий Вадимович, усаживаясь рядом со столиком.

– Логично, – согласился Андрей, возвращаясь к шахматной позиции. – Видимо, я вас еще не вырубал.

– Простите? – вздернул брови Григорий Вадимович.

Егор хмыкнул:

– Не пугайтесь, мой друг – анестезиолог. Он имеет в виду…

– Я понял, – спокойно кивнул головой бородач, не отрывая глаз от доски.

– Мы тут с Григорием Вадимовичем тоже пару партий сгоняли вчера. Лично я получил удовольствие, – объяснил Егор Андрею, несмотря на то, что тот уже утратил интерес к свежеприбывшему шахматисту и пытался с наименьшими потерями справиться с неожиданной контратакой Егора.

Болельщик посидел еще минут десять, потом неожиданно встал, не дожидаясь конца партии:

– Большое спасибо. До завтра, Егор Николаевич. До встречи на операционном столе. Видимо, и с вами тоже, – все так же церемонно поклонился он в сторону Андрея.

Тот оторвался от доски и изумленно воззрился на бородача. Егор тоже удивился:

– Вы нам не мешаете, Григорий Вадимович.

– Так уже понятно, чем закончится, – с достоинством сообщил тот и удалился столь же эффектно, как и возник.

Андрей перевел взгляд на Егора:

– Это что за явление?

– Ты знаешь, интересный мужик. Насколько я знаю, закончил философский факультет МГУ, а работает консьержем. Говорит, сам так решил. Ему, понимаешь ли, время нужно, чтобы размышлять.

– Мама дорогая! О судьбах человечества? – поморщился Андрей, безуспешно пытаясь понять, какую же развязку узрел консьерж-философ в партии, заметно выровнявшейся после недавней контратаки Егора.

– Да нет, – возразил тот. – Все тоньше… К твоему сведению, наиболее живо его интересует проблема трансцендентного знания.

– Чего-о?! Какого знания?

– Трансцендентного, – терпеливо пояснил Егор. – Я не знаю, что это такое, но звучит красиво.

– Ага, практически как песня, – фыркнул Андрей. – И что мы ему будем отрезать, такому умному?

– Вот тут главная закавыка. Несмотря на всю транс-цен-дентность данного персонажа, отрезать мы ему будем самый банальный желчный пузырь.

– Вот ведь незадача, – посетовал сердобольный анестезиолог, снимая с доски Егорову ладью. – Какой удар по имиджу! Слушай, а чего ты с ним такой любезный? Он выпендривается, а ты ему подыгрываешь.

– Да мне какая разница? – пожал плечами Егор. – Он вообще-то мужик интересный. Знает много, играет хорошо… Я же с ним не собираюсь дружить семьями.

– А чего он в ясновидящего играет? Видит он, чем партия закончится!

– Да ладно тебе, – примирительно сказал Егор и широко шагнул белопольным слоном в сторону черного короля. – Причем здесь ясновидение? Тут и без третьего глаза ясно, что ты сейчас сольешь.

– Это сейчас ясно! – возмутился Андрей. – А тогда ничего ясно не было!

– А может, он и правда ясновидящий, – поддразнил его Егор, торжествующе откидываясь на спинку кресла. – Или ты бестолковый. Тебе что больше нравится?

Тут у Андрея заверещал дурным голосом мобильник, он взглянул на экран и с тяжелым вздохом поднялся.

– Не могли раньше позвонить… Может, я б тогда проиграть не успел, – посокрушался он. – Все, волчара, бывай. Пошел дежурить дальше. Празднуй победу – и привет Машке. Пусть держится подальше от русских балбесов, которых кто ни попадя грабит, стоит им за бугор выехать.

Егор грустно посмотрел ему вслед и вернулся за свой стол, заваленный ожидающими начальственного внимания бумагами.

18 сентября 2014 г., трасса Брест-Берлин

Игорь заворочался, разбуженный проникнувшим сквозь окно солнечным лучом, уставившимся ему прямо в лицо. Все-таки здорово, что вчера на продолжение давешнего алкогольного разгула уже не было ни достаточных запасов, ни денег, с облегчением подумал он, отметив, что на приход в себя и в сложившуюся ситуацию ему потребовалось всего несколько секунд.

Он тихонько повернулся на бок и дотянулся до стола: ключи от машины были на месте. Облегченно вздохнув, Игорь огляделся. На откидном кресле сидел Савва со страдальческим выражением на лице.

– Чего мучаешься, бедолага? – сочувственно спросил Игорь.

– Да Владислав окопался в туалете, понимаешь… Уже минут двадцать жду. Скоро мочевой пузырь лопнет, – пожаловался Савва. – Стучал, стучал – не открывает, гад.

Игорево сочувствие не простиралось так далеко, чтобы встать и попытаться добиться справедливости – тем более, что его собственный мочевой пузырь отнюдь не требовал решительных действий. Поэтому он просто сладко потянулся и с зажмуренными глазами позвал:

– Тёмка, ау! Кончай ночевать! Нас в банке деньги ждут, копытами стучат. Ехать пора.

Артем недовольно зашебуршился в своей кровати.

– Не сплю я, все слышу. Я третий в очереди – куда мне спешить?

– А знаешь, как противно смотреть на спящего, когда сам уже проснулся? – любезно осведомился Игорь, начиная медленно высвобождать ноги из-под намотавшегося на них одеяла. – Так что не серди меня, милый. У меня уже шерсть на загривке начинает топорщиться от злости, ты имей в виду.

– Слушай, ты, по-моему, обычно за месяц столько не наговариваешь, сколько сейчас наболтал! – удивился Савва. – Чего это с тобой?

Игорь не счел нужным ответить, поскольку был сосредоточен на избыточно сложном – по причине утреннего времени – процессе помещения себя в джинсы. Оделся и вылез на улицу – дышать воздухом и проводить рекогносцировку. Пожмурился немного на яркое солнышко, послушал радостную трескотню разномастных детишек, уже носившихся по парковке. Количество автомобилей со вчерашнего вечера сильно поуменьшилось: видимо, большинство отправлялось в путь с рассветом. Недоуменно пожал плечами: чего людям не сидится в таком замечательном месте? И ведь все у них в порядке: документы есть, деньги – тоже… Небось, им не пришлось с утра подсчитывать, хватит ли им на чашку хорошего кофе. Так нет же – рванули с утра пораньше навстречу новым приключениям, как бременские музыканты.

Игорь обогнул «кэмпер» и собрался было снова в него влезть, но что-то внутри будто бы мешало. Он постоял, прислушиваясь к себе, и медленно пошел обратно: что-то было не так.

Так и есть. Крохотное туалетное окошко под самой крышей «кэмпера» было темным.

Игорь метнулся в автомобиль.

Савва продолжал сидеть, нетерпеливо и жалобно поглядывая на дверь туалета.

– Слушай, а с чего ты взял, что Владислав там? – негромко спросил Игорь.

– А где ж ему еще быть?! – удивился Савва. – Я встал, смотрю – Владьки нет, постель заправлена…

– А дверь ты дергал, балбес? – рявкнул Игорь и рванул на себя дверь.

Дверь пустого туалета преспокойно открылась.

Савва заглянул внутрь и растерянно пробормотал:

– Я ж думал: чего человека дергать…

Артем сердито сказал:

– Опять у вас с утра гон начался? Он мог пойти прогуляться… Ты ж вон гулял!

Игорь, не отвечая, начал методично обшаривать окрестности Владиславовой кровати и шкафы. Потом сел поверх аккуратно застеленного одеяла и задумчиво произнес:

– Его вещей нет. Никаких. Вообще. И наших несчастных тридцати евро – тоже. И телефонной карточки. А там еще оставались деньги. Можно было бы позвонить.

Савве было легче: у него было срочное дело во внезапно оказавшемся свободным туалете. Артем же подавленно смотрел на Игоря, тот – на Артема… Когда к ним присоединился заметно посвежевший Савва, молчание стало невыносимым.

– Я не понимаю – зачем?.. – выдавил Артем.

– Как мало ты не понимаешь! Я тебе просто завидую. Я, например, вообще не понимаю, что происходит, – язвительно сообщил Игорь.

Савва грустно добавил:

– Заметьте, все это означает, что никаких денег в этом… как его… Буркау мы не получим. Надо думать, права он забрал с собой.

– Во всяком случае, они мне нигде не попались, – мрачно согласился Игорь.

– Слушай, а записка какая-нибудь тебе тоже нигде не попалась? – с надеждой спросил Артем и наконец-то начал натягивать штаны.

– Да вроде нет, – пожал плечами Игорь.

Артем недоверчиво огляделся вокруг, застегнулся и решил удостовериться в отсутствии записки сам. Игорь не стал протестовать: продолжение поисков давало хоть какую-то надежду и позволяло отсрочить начало неизбежных попыток объяснить происходящее.

Вдруг Савва поинтересовался:

– А вон тот конверт – это, случайно, не то, что нам нужно?

На внутренней стороне туалетной двери действительно белел приклеенный скотчем конверт. По праву первооткрывателя Савва поднялся, оторвал его от двери и вынул сложенный вчетверо листок. Артем с Игорем встали у Саввы за плечом. Тот медленно начал читать вслух:

– «Привет, мужики! Вы уже заметили мое отсутствие? Полагаю, руководство расследованием взял на себя Игорек, Тёмка страстно пытается меня оправдать, а Савва, как всегда, не слишком озабочен происходящим. Так? Впрочем, это неважно. Вам нужны документы и деньги? Тогда вы выезжаете с парковки и едете по шоссе ровно пять километров до третьего съезда направо. Поворачиваете и снова едете пять километров. Видите луг, на котором пасутся коровы. На дальней стороне луга стоит дерево – простите, как называется, не знаю. В дупле будут ваши документы, карточки и прочее. Правда, карточки вы уже заблокировали… Ну ничего, как-нибудь справитесь. Адью, мушкетеры!»

Артем вырвал листок из рук Саввы, чье веснушчатое лицо, и всегда-то почти клоунское, сейчас стало и вовсе потешным – от застывшего на нем выражения детской недоуменной обиды. Быстро перечитал издевательски четкие и аккуратные строчки, не нашел в них ничего сверх только что услышанного и, яростно скомкав, швырнул листок на пол:

– Скотина!

Игорь молча поднял записку, аккуратно сложил и сунул в карман.

Все трое снова замолчали.