Подземелья

После чая мы отправились изучать подземелья. Теперь Тюша, целенаправленно учил меня, как правильно ходить, кого бояться и от кого бежать, а с кем можно договориться. Выслушав его за утренним чаем, я согласилась помочь. Но умолчала, о том, что у меня появилось, после испития Мнемозины. «Подарочек», как я назвала его. Хотя он настаивал на «голосе богов», ну или на «голосе всезнания». Я ещё не совсем поняла, как он действует, и можно ли ему доверять. Время покажет. Проведём испытания в подземельях.

– Так, сейчас будем учиться проходить сквозь стены, – Тюша серьёзно посмотрел на меня.

Мы стояли перед старинной стеной, сложенной крест-накрест из красных кирпичей. Я потрогала её, на всякий случай, стена как стена. Холодная, твёрдая, и точно не проходимая. Ну, для меня, точно.

– Не, боись, девка! – Тюша взял меня за руку и потянул прямо на стенку.

И мы прошли. Немного поскрипело в ушах, словно мы шли через пенопласт, противно, но терпимо. С другой стороны стены оказалась маленькая комнатка, почти заваленная мусором через пролом вверху. Через эту дыру в комнату проникало немного света и воздуха с улицы. Я поёжилась от холода. На полу валялись обломки строительного мусора, дохлые птицы, грызуны.

– А теперь, сама, – скомандовал уверенно Тюша.

– Как это? А рассказать, там… технология прохода сквозь стену. Технику безопасности? – Чтобы ещё придумать, чтобы оттянуть этот момент.

Я была совершенно уверена, что просто стукнусь лбом.

– Зачем? – пожал плечами Тюша. – Ты теперь всё умеешь. Я, что ли, в Стиксе купался?

«Правильно говорит. Иди не бойся».

– Купался… – проворчала я, – можно подумать я прямо напрашивалась.

– Напрашивалась, напрашивалась, – утвердительно сказал Тюша. – Нормальная бы, девка, за крысой в подвал не полезла.

Пришлось согласиться. Я вздохнула, попыталась настроиться, и пошла на стену, как таран.

– Мягчее, мягчее иди. Чё, ты её лбом прошибить хочешь? – напутствовал меня Тюша.

Попытавшись, стать «мягчее», я дотронулась рукой до стены. И рука, чувствуя небольшое сопротивление, стала проходить сквозь стену. Осторожно, ступая, и почти не дыша, я вышла с другой стороны подземелья.

– Молодец! – Тюша появился вслед за мной.

– А почему всё засыпано мусором? – я уставилась на кучу строительного мусора.

– Дак ить, как находют ход, – Тюша ткнул пальцев вверх, – так и сыплют. Чтобы, значит, не лезли. Вроде как нет, подземелий. А нет, значится, и проблем нет.

– Лучше бы почистили и экскурсии водили, – выдвинула я предложения по улучшению городского хозяйства.

Тюша хмыкнул и ничего не сказал. До обеда таскал меня по подземельям, и учил ориентироваться, в темноте. На запах, на слух, и на ещё множество каких-то других вещей. Я устала и начала ныть. Кости болели с утра, а сейчас стало совсем плохо. И есть хотелось. Но после странствий под землёй, я всё же открыла для себя некоторые новые удивительные свойства своего организма. Я легко проходила сквозь стены. Я начала слышать подземелья, и ориентироваться в них, как летучая мышь. У меня обострилось обоняние, и я знала, кто нас ждёт за поворотом: мышь, бомж, кошка или диггер. Но я не спешила делиться этим с Тюшей. И продолжала разыгрывать романтичную идиотку, хотя после купания я перестала ею быть.

«И правильно»

Тут же откликнулся на мои мысли «голос богов».

– Ладно, обедать пора, – сдался Тюша, с подозрением глядя в мою сторону. – Веди меня домой. – Распорядился он.

Лихие люди

Я поплутала, чтобы не раскрывать, что теперь могу обойтись и без него. Сворачивала наугад, по тёмным проходам, а по пути пытала Тюшу вопросами.

– Тюша, а чем ты здесь занимаешься?

– Живу, – хмыкнул он. – Полозу вот помогаю. Утраченное вернуть. Бежишь больно быстро, – недовольно добавил он, – я, чай, не молоденькой.

– По своей воле, или как Модерах, по принуждению? – я постаралась замедлить шаг.

– Помогаю, – насупился Тюша. – Он меня спас, в своё время. А я добром за добро платить привык.

– Спас, – протянула я, почуяв интересное, – а отчего? – я завернула за угол и на мгновение потеряла Тюшу из виду.

Остановилась и прислушалась. Было подозрительно тихо, неслышно привычных шаркающих шагов.

– Тюша?

– Ась? – из-за угла вышел Тюша.

– Отчего спас-то? – напомнила я свой вопрос.

– Кто? Ты кто, милая? – удивлённо спросил меня Тюша.

– Как кто? – оторопела я.

Тюша остановился и посмотрел на меня.

– Незнакомы мы, – он поклонился и свернул в другой проход. – Шла б ты, девка домой, от греха подальше. – Крикнул он из темноты.

Я глубоко вздохнула, и, беспокоясь в очередной раз за своё душевное здоровье, спросила вслух:

– Что это было?

«Ты свернула в другой временной поток»

– Хорошо, – я оперлась о холодную каменную стену, чтобы не упасть от испуга, – дальше что? Это ведь Тюша был? А, не молчи, Голос богов! – В истерике закричала я.

«Тюша. Только на 250 лет моложе»

– Ладно. С Тюшей разобрались. Это он, только молодой. Значит, я сейчас примерно в 1768 году? – В ужасе закончила я математические подсчёты.

«Да. Но ничего страшного. Ты теперь можешь свободно перемещаться между Безвременьем и Прошлым»

– Ладно, – успокаивающим тоном сказала я себе. – Ладно. Это у меня такая дополнительная особенность появилась, да? Что я могу ходить между чем-то и прошлым.

«Безвременье. Это то, место и время, куда ты попала, когда спустилась в подвал. Где упала в Стикс и получила Голос Всезнания»

– Как туда вернуться? Говори быстрее, а то там, – я ткнула пальцем в темноту, куда ушёл прошлый Тюша, – слышна какая-то подозрительная возня.

«Это не возня. Это лихие люди готовятся на тебя напасть»

– Спасибо, – мрачно ответила я, и постаралась тихо отодвинуться от тёмного прохода.

Тихо не получилось, я запнулась о камень, ругнулась и побежала. Лихие люди, как сказал мне Подарочек, перестали скрываться, запалили факел и побежали за мной. Топот множества ног, ругань и отсветы пламени, мечущегося по каменным сводам. И запах, а точнее, вонь, от прелых шуб, давно немытых тел, и перегар. Всё это обрушилось на меня. Дикий страх бился в висках, сжимал горло и не давал мыслить. Я, напрочь, забыла, что Тюша научил меня проходить сквозь стены. Я могла только бежать, падать, подниматься, и снова бежать. Лишь зрение не подводило меня, я видела в темноте, словно кошка.

– Хватай его!

Меня схватили за полушубок, я дёрнулась, зацепилась правым плечом о выступ и завалилась набок, пытаясь удержать равновесие, до мяса ободрав ладонь о камни.

– Куды бежишь, паря? – спросил с усмешкой один из лихих людей. – Постой, побалякать надось.

Борода лопатой, давно не чёсанная, плешивая заячья шапка, лихо заломленная на затылок. Схватил меня за шиворот и подтянул к себе, дыхнув мне в лицо смесью перегара, чеснока и кислой капусты.

– Отпустите меня, дяденьки, – срывающимся голосом попросила я. – У меня нет ничего.

– Во, лешак! – мужик с радостью тряхнул меня. – Это ж, девка!

– Прибей её, Лёха, с бабой хлопот много! – сплюнул мне под ноги второй.

– Погодь, – нехорошо усмехнулся Лёха, – мы её пощупаем маненько, и отпустим.

Он рывком поставил меня на ноги. Ноги у меня подкашивались, и сердце стучало где-то в горле. Надеяться на рыцарское отношение со стороны бородатых дяденек не приходилось. Лёха кровожадно смотрел на меня, и щупал мой полушубок.

– Сымай! – скомандовал он. – Шуба-то хорошая, – он, держа меня за воротник, деловито повернул, осматривая, чем ещё можно поживиться.

Я вздохнула и начала покорно расстёгивать шубу, осторожно вынырнув из рукавов и оставив шубу, как законный трофей мужикам, я попыталась сбежать. Но, пробежать долго у меня не получилось. Страшно матерясь вслед, Лёха бросил мне в спину камень, но промахнулся и попал по руке. Сжав зубы, чтобы не крикнуть от боли, я старалась убежать как можно дальше.

– Вот, прорва, – разозлился мужик и затопал по камням за мной, – стой, оглашённая!

Он схватил меня за волосы, я дёрнулась и упала. Топот за мной прекратился, но я не останавливаясь двигалась в темноту. Мужики, матерясь и читая молитвы, остались за поворотом. Через несколько шагов до меня дошло, что мне не больно опираться на руки. Я остановилась и посмотрела. И тут поняла, что вместо рук у меня лапы, чёрные пушистые лапы.

– Что это? – в ужасе завопила я.

«Ну, так ведь гораздо удобнее бегать»

«Удобнее», – согласилась я.

«Тюша может обращаться в крысу, а ты в кошку»

– О, это меняет дело! – обрадовалась я. – Вот почему они так божились и матерились. Пойду, посмотрю.

Я старалась прочувствовать своё новое тело, лапы, хвост. Для передвижения по подземельям это давало большие преимущества. Я ходила тихо, была маленькая и чёрная, и могла спрятаться за любым камнем. Вернувшись обратно, я осторожно выглянула из-за камня и увидела перепуганных мужиков.

– Вот, те крест! – Лёха истово крестил себя, где-то в районе пуза, и страшно округлял глаза. – Побежала, я её схватил за космы, она упала и стала кошкой! Чёрной!

– Нечистая сила! – поддакнул второй. – Говорил тебе, прибей, – он стал тоже истово креститься и шептать скороговоркой молитву себе в бороду.

– Про́клятые эти ходы, – тяжело вздохнул Лёха. – Но куды податься, беглому? В лесах тоже несладко.

– И, правда, – согласилась я с мужиками, испугав их ещё больше. – И шубу я заберу. Ревматизма, это не шутка.

Я прошла мимо них с гордо поднятым хвостом, зубами ухватила шубу, и вернулась в тот ход, где мы расстались с Тюшей. Он шаркал чуть впереди и терпеливо объяснял мне, как его спас Полоз:

– Лихоманка меня била, я уж и помирать по весне собрался совсем. – Он вздохнул, и чуть прибавил шаг. – Больно быстро бежишь, девка.

«И как мне теперь обратно?» – спросила я у Подарочка.

«Так как и вперёд»

Я остановилась и попыталась встать. Тут же увеличившись в росте, я превратилась обратно в человека, и почувствовала все ушибы, кровоточащие ладони и чуть не расплакалась. Хмуро натянула на себя полушубок и побежала догонять Тюшу.

Правила безопасности

– Не туда свернула, – я догнала Тюшу. – В землянке своей простыл? Да? – сразу начала сыпать вопросами.

– Простыл, – Тюша остановился и посмотрел на меня. – Не туда свернула? Поэтому хромаешь и ладони в кровь? Чего насупилась?

– Свернула я, и заблудилась. Запнулась и упала. Ещё раз свернула и вышла за тобой. Вот и всё. Я ведь третий день всего под землёй-то. – Улыбнулась я.

– Вот и я говорю, осторожно надо ходить, а не бегать впереди меня! Ладно, вышла и синяками отделалась. А могла бы уйти невесть куда, – Тюша ворчал и вёл меня к дому.

А по пути рассказывал, как к нему, совсем умирающему, в землянку зашёл Евсей Иванович, вы́ходил. И только через много лет, Тюша узнал, с кем он подружился.

– А сюда как попал?

– В подземелья? Ушёл, за Полозом.

Во время обеда Тюша долго ворчал, про то, как опасно теряться в подземельях. И постановил, осмотрев мои боевые раны, что пару дней надо отлежаться и залечить мои увечья. Я, воспользовавшись своей немощью, стала приставать к нему с расспросами про жителей, осторожно выведывая, про тот поворот в прошлое. Но не сознавалась, что я туда попала.

– Пропадают люди в подземельях? – аккуратно я начала расспросы.

– Конечно, – пожал плечами Тюша. – Могут заблудиться и умереть с голоду. А могут встретиться с кем не надо. Полно опасностей. Могут испугаться и в панике разбиться, утонуть и уйти в неведомое.

– Это куда?

– Есть там места такие, – нехотя стал рассказывать Тюша, – помнишь, проходили злое место.

Я кивнула, широко раскрыв глаза.

–Там капище. Чёрное место. Если туда кто забредёт, обратно не возвращается. Ты ж, наверняка, почувствовала, когда проходили?

– Да меня так с испуга трясло, что непонятно отчего. От злого места, или просто оттого, что в подвал попала.

– Ну да, – усмехнулся Тюша. – Глаза у тебя были с блюдце.

– А ты был там?

– Нет. Силы моей нет справиться с этим. Только Полозу под силу, – Тюша вздохнул, – надеюсь. Но, ты на рожон не лезь, и оно тебя не тронет.

– А привидения? – решила уточнить я. Привидения это страшно.

– Это не зло. Болтаются души, тебе не мешают. Иди мимо.

– А ещё, кто? Ты говорил, что с людьми всегда договориться можно. А с кем нельзя?

– Много с кем, – Тюша задумался. – Всякой нежити в подземельях полно́. От самой безобидной – одичавших служебных духов до самой страшной. – И предвидя мой вопрос, Тюша стал разъяснять. – Служебные, это те, кто раньше при человеке был – домовые, овинные, банники. Много деревень заброшенных, а духи, дичают потихоньку. Раньше ведь как, переехал в новый дом и домового с собой забрал, и банника, и овинника, за хозяйством догляд нужен. А сейчас, собрали пожитки и всё. А тех, кто ещё окромя хозяев в доме жил, бросили. Вот и остаются, над развалинами горевать. А кто, совсем дичает, сюда сбиваются. И не всегда доброжелательными бывают. Поэтому, – Тюша серьёзно посмотрел на меня, – осторожно себя с ними веди. Покажу потом. А ещё всякой злобной нечисти полно́. Мороки, волколаки, двуедушники, заложные покойники, ичетники. А ещё, редко, но сиртя, бывает, забредает в наши пещеры, тоже не самые доброжелательные создания.

– Стой Тюша! – я от такого обилия информации, схватилась за голову. – Кто все эти создания?

– Покажу, – Тюша встал из-за стола, и строго посмотрел на меня. – Недосуг мне сейчас, идти надо. Ты за хозяйку остаёшься. Ежели Евсей Иваныч пожалуют – будь добра прими, как гостя дорогого. Сегодня не вернусь, далеко иду.

– А Евсей Иванович, он кто? – напрямую спросила я, чтобы проверить, что мне сказал Подарочек.

– Дак ить, Полоз это. Не признала? – просто сказал Тюша.

– Полоз, – протянула я. – Значит, он и человеком, быть может, и этакой махиной.

– Да, – Тюша строго посмотрел на меня. – В подземелье не ходи. Поняла?

Я утвердительно кивнула, но решила, что потом, обязательно схожу, поищу, давешнего Тюшу.

Не утерпела

Выждав пару часов после ухода Тюши, я замотала обе ладони, на всякий случай, натянула шубейку и вышла из тёплого дома. Мне хотелось разобраться с этими поворотами в прошлое и безвременье, как их назвал Подарочек. Если я сейчас нахожусь в Безвременье, я смогу, так, гипотетически, вернуться к себе домой, в своё время, где жила? Или я навсегда, как Тюша и Модерах застряла здесь? Если, встреченный мной Тюша, выглядел 250 лет назад, и сейчас практически одинаково, значит ли это, что я тоже законсервируюсь в своём, сегодняшнем возрасте. Было бы неплохо. Я ещё не решила для себя, хочу ли я остаться здесь, или вернуться домой, наверх.

Размышляя на ходу, я пыталась найти, тот поворот, где я попала в прошлое. Там, конечно, будет удобнее передвигаться кошкой, чтобы обезопасить себя от пристального внимания бородатых лихих людей. За ближайшим поворотом я услышала голоса. Остановилась, стараясь определить, кто там за поворотом. По разговору, на бородатых разбойников не походило. Было несколько человек, кто-то, очень важный, и несколько сопровождающих. Один, сильно лебезил, указывая дорогу.

– Извольте, батюшка, Карл Фёдорович, извольте ножку сюда поставить! Не споткнитесь!

– Ах, перестань! – недовольно ответил мужчина. – Сказывай, в чём нужда.

– Так, вот, Владыко-то наш, приболел. Неприятность, Карл Фёдорович!

– Значит, как я с ревизией пришёл, так Владыко, приболеть изволил? – насмешливо ответил Карл Фёдорович.

– Бездеятельность обнаружилась в деле постройки помещения для семинарии. Дело, руководимое неумелой и ленивой рукой прежнего епископа, затянулось не можно как! – блеял в ответ Карлу Фёдоровичу голос.

Не решившись выглянуть, я опустилась на пол, и, обратившись кошкой, тихо вышла в ход, где беседовал, как оказалось – Модерах. Опираясь на трость, он важно смотрел на мелкого церковного служку, который, сгибаясь в три погибели, оправдывался перед ним. За Модерахом толпились важные сановники, перешёптывались, осуждающе глядя, на сгорбленную фигуру с жиденькой бородкой.

– Не можно терпеть небрежение Владыки! – громогласно сказал Карл Фёдорович. – Сколь церквей устроены тщанием и коштом граждан губернии? Сколь я писал меценатам, заводчикам об устройстве здания? И как Владыко отплатил? Времени нет беседовать со мной?

– Не гневайся, почтеннейший Карл Фёдорович! – в подземелье вошёл бледный, в чёрной рясе высокий священник. – Приболел я.

– Что ж вы Владыко, коли болезный, тревожишься? – смягчился Модерах. – Не дело, вы, конечно, надумали ходы под городом копать, без дозволения землеустроителей. И дорогу обрушили, рядом с семинарией. – Уже совсем спокойно закончил свою речь Карл Фёдорович.

– Ревностнейшим в общем деле помощником, ты Карл Фёдорович являешься. Молюсь о тебе, как о добром сотоварище и споспешнике, в божьем деле.

– Ладно, ладно, Владыко, – Карл Фёдорович обеспокоенно посмотрел на него. – Укреплять своды нужно. Отряжу я тебе инженеров в помощники. Но, другой раз, не копай на свой страх. Зыбкие почвы в городе.

Раскланявшись и ещё бормоча про «истинную признательность и душевную преданность» друг к другу Модерах и церковники ушли. Я ещё посидела, в раздумьях. Видимо, я попала в прошлое, но вот интересно, в тот же год или промахнулась? И как-то можно планировать в какой год я попаду, завернув в очередной тоннель? Пока я рассуждала, в тоннеле опять началось движение. Держа перед собой большой деревянный фонарь со свечой внутри, по подземелью неуверенно шаркал священник. Он бормотал молитвы, и обеспокоенно смотрел по сторонам. Не нравилось ему подземелье, он водил фонарём из стороны в сторону, пытаясь осветить как можно больше.

– Тьфу ты пропасть! – остановился священник, увидев меня. – Кыш, окаянная!

Я сидела, не шевелясь. Но Священнику было так страшно, что пугая меня, он старался отогнать свой страх.

– Проклятущее создание! Сидит чёрная, глаза пучит, бесово отродье! Кабы, не мыши, всех бы кинуть в мешок и утопить. Кыш! – он рассерженно топнул на меня ногой.

Я тяжело вздохнула, вспомнив Тюшу, в тот момент, когда кидалась в него тапком, и отошла в темноту.

– Сколь я Владыке вопиял, о мерзостях этих! – продолжал ворчать он. – Божьи твари, ответствует. Не божьи твари, а бесово отродье. Прости меня Господи, – он мелко перекрестился.

Так ворча, он дошёл до поворота, откуда пришла я, и исчез. Я заглянула за угол, посмотреть, куда он делся. Священник шёл по коридору, неспешно удаляясь от меня. И всё так же бормотал про бесовских отродий, и что, вместо того, чтобы тратиться на бесовские же книги для семинаристов, лучше наказывал бы нерадивых отроков поркой. Но при этом, он стал полупрозрачен.

– И на что семинаристу поэзия и филозофия? Устав церковный должен знать, молитвы…

Я отвлеклась от его ворчаний, пытаясь понять, как только что он был вполне телесен, шёл, шаркая, и ругаясь. А повернув за угол, стал привидением? Я прошла и туда, и обратно, но со мной таких изменений не произошло. А он только, что был живым из плоти и крови, а стал привидением и не заметил этого. Интересно.