Действительно! Он чуть не фыркнул. Со вкусом у него в самом деле оказалось не очень, раз он предпочел Лизе Лану. Только теперь он понял, что никаких денег не стоит жизнь с нелюбимой женщиной. Жизнь под пристальным оком тестя. Жизнь из фальшивых чувств, притворства и принудительного счастья ничего не стоила. Это он понял.

Да, да, он мог бы все бросить к чертям прямо сейчас. Прямо сей момент. Швырнуть ключи от дома, от машины, от банковской ячейки, где Лана хранила свои драгоценности. Мог бы написать заявление на увольнение. Купить билет на поезд и укатить куда-нибудь. Мог и не мог. Сила приобретенной привычки оказалась сильнее. Привычки к достатку.

– Все же я надену это. – Лана швырнула бордовый бархат и снова потянулась к серому шелку. – Стильно. Элегантно. Неброско. То, что нужно. Не думаю, что мне этот цвет пойдет хуже, чем твоей бывшей.

Ну вот, опять! Паша со вздохом попятился к двери. Разговор о его бывшей девушке заходил крайне редко, по пальцам одной руки можно было пересчитать – сколько раз. Но он все же заходил. Сегодняшний день, видимо, не станет исключением.

– Согласись, но этот цвет будет полнить даже меня. А уж ее делал просто огромной, – неслось ему в спину. – Платье неплохое, конечно, тут я не могу ничего сказать. Но Егорова в нем просто слониха. Господи, как можно быть такой слепой. И эта ее выходка утром. Она либо обнаглела окончательно, либо нарывается. Ничего, сегодняшний день станет для нее хорошим уроком.

Она, как всегда, затроила «р» в слове «хорошим». Скверный признак. Паша притормозил. Вернулся. Глянул на Лану, надевшую серое шелковое платье. Как он и предполагал, она в нем была просто мышью. Большой серой мышью.

– Что ты имеешь в виду, дорогая? – осторожно поинтересовался он.

– Ты о чем? – Она с довольной улыбкой рассматривала себя в зеркале.

– Про хороший урок для Егоровой.

Паша прислонился к притолоке плечом, стараясь не смотреть на Лану, чтобы не разочаровываться снова, чтобы снова не начать жалеть себя.

– А, ты об этом. – Ее худенькие ручки запорхали по складкам платья. – Анастасия Сергеевна сегодня послала Егорову мне за подарком в одну из гончарных мастерских. Модное местечко, классные вещи тамошний гончар производит. Так вот, Егорова туда приехала. И обнаружила гончара мертвым.

– Как это? – По спине Паши промчался эскадрон мурашек.

– Убитым то есть, – уточнила Лана, влезая в шкатулку с недорогими украшениями.

– Убитым? – прошипел Паша. – Как убитым?

– Насмерть, Паша, – снова сделала не там ударение его жена на его имени. И прицепила на платье дико нелепую брошь. – То есть убитым насмерть.

– Ничего себе.

У него неожиданно защемило сердце, стоило представить растерянную, перепуганную Лизу над мертвым телом гончара. Когда она пугалась, ее лицо делалось трогательно детским. И ему всегда в такие моменты хотелось его целовать.

– И что же было дальше? После того как она обнаружила труп? – спросил Паша тоном, мало похожим на равнодушный.

– Эта идиотка вызвала полицию! Представляешь? Вместо того чтобы бежать оттуда сломя голову, она вызвала полицию. Дождалась приезда оперативников и принялась всячески содействовать! Дура, нет?

– Не знаю. Вообще-то, это логично, – пожал он плечами и повернулся, чтобы уйти наконец. И зачем-то добавил: – И я, наверное, сделал бы то же самое. А ты нет?

– А я нет. Я же не такая логичная, как ты и твоя Егорова.

Ее голос начал неприятно подрагивать. Все ясно, где-то он допустил ошибку. Не надо, видимо, было вообще задавать вопросов о Лизе. Но не он начал разговор, если что.

– Она не моя, – попытался Павел исправить ситуацию. И попросил: – Не начинай, пожалуйста.

– Хорошо, не буду. Просто хотела рассказать тебе все до конца.

– А это еще не все? – У него неприятно заныло в желудке.

– Конечно! – Лана отошла на полметра от зеркала, покрутилась, как маленькая девочка, придерживая края юбки пальчиками. – Как тебе, Паша?

Снова ударение не там, что ты будешь делать с ней!

– Вполне, знаешь. – Он пробежался внимательным взглядом по ее наряду. – Да, хорошо, дорогая.

Он снова соврал. И снова проклял себя за малодушие.

Наряд никуда не годился. Серый блестящий шелк делал ее природную аристократичную будто бы бледность нездоровой. Платье висело на ее худеньком теле мешком. И эта нелепая брошь. Господи! Неужели не понятно, что она тяжела для такой тонкой ткани? Даже он – мужчина – способен это понять.

Полное отсутствие вкуса и меры.

– Хорошо. – Лана удовлетворенно улыбнулась, продолжая крутиться возле зеркала. – Так вот, Паша, с Егоровой вышла просто чудовищная история.

Он промолчал, ожидая продолжения. Обнажать свой интерес не имел права. Будет скандал. Она сама все выложит. Не так сразу, но выложит.

– Я тебе сказала, что она принялась совать нос не в свои дела и раздавать советы направо и налево сотрудникам полиции?

– Вроде бы.

– Досоветовалась до такой степени, что ей начали задавать нехорошие вопросы. То есть требовать с нее алиби.

– В смысле?

– В том самом, зачем она там оказалась, что делала, как давно приехала, и все такое. Егорова, конечно же, рассказала. И ее слова захотели проверить. Позвонили Анастасии Сергеевне. Но та особа интересная. Услышав, что звонят из полиции, решила подстраховаться. И отказалась от Егоровой.

– Как это?

Паше сделалось душно в гардеробной жены, способной посоперничать по площади с хорошей однокомнатной квартирой в хрущевке. Еще минута-другая – и он точно свалится с приступом астматического кашля. Тяжелый аромат дорогих духов. Запах кондиционера для одежды и цветущих орхидей. Все смешалось и накрыло его тяжелым зловонным облаком.

– Что значит – отказалась? – еле выговорил он, чувствуя испарину на лбу и между лопаток.

– Она не подтвердила то, что посылала Егорову в эту мастерскую за подарком мне.

– А почему?

Паше захотелось прямо отсюда – из дома, расположенного в самом престижном районе города, – дотянуться до худосочной шеи заместителя генерального директора по общим вопросам. Дотянуться и сдавить посильнее.

– Не знаю, Паша, – весело рассмеялась Лана и закружилась, раздувая шелковую юбку колоколом. – Перепугалась. Не захотела неприятностей из-за Егоровой.

– Но она ведь не могла самостоятельно принять такое решение, Лана. Разве нет? – Паша вернулся с порога гардеробной и медленно пошел на жену. – Разве Анастасия не позвонила тебе прежде, чем держать ответ перед полицией? Разве не посоветовалась?

– Как тебе сказать. – Лана оскалила в широкой улыбке безупречные зубы, стоившие ее отцу состояния.

– Скажи как есть.

Он остановился, уставился на ее серый шелковый воротник. Неожиданно подумал, что вот до этой шеи он точно дотянуться может. Дотянуться и сдавить. И что странно, эти преступные мысли его ничуть не испугали.

– Ну да, да, милый. – Тонкие холодные пальцы нежно погладили его по щеке. – Анастасия Сергеевна, конечно, позвонила мне и посоветовалась.

– И ты продиктовала ей то, что она должна будет сказать, – закончил за нее Павел и отстранился, воскликнув: – Ты вообще о чем думала, Лана? О глупой мелочной мести или о престиже компании своего отца?

– В смысле? – Ее нижняя челюсть выдвинулась вперед – признак жгучей обиды. – При чем тут компания моего отца?

– При том, дорогая, что пятно подобного рода нам ни в коем случае не нужно. Особенно теперь, – неожиданно кстати вспомнил он о важной грядущей сделке.

– А что теперь?

Лана растерянно моргала, без конца молча открывала и закрывала рот, сильно смахивая на слабоумную.

– Мы через месяц должны заключить важный контракт с заграничными инвесторами. Люди очень щепетильные. Проверяют все и вся. А тут такое! Лана! Я прошу тебя! Нет, я умоляю просто! Никогда впредь не совершай ничего подобного, не посоветовавшись со мной или со своим отцом. Хорошо?

Павел пошел прочь из гардеробной жены. Быстро пошел и не попытался приостановиться, когда услышал, что она его догоняет.

– Паша, а ты куда? – Лана растерянно переводила взгляд с мужа на настенные часы в холле. – Осталось совсем немного времени.

– Да, дорогая, ты права. Осталось совсем немного времени, чтобы предотвратить скандал. – Он взялся за ручку входной двери. – И я сейчас попытаюсь все исправить. Просто исправить то, что ты натворила.

И он ушел, как можно мягче прикрыв за собой дверь.

Глава 6

Она снова бежала. Волосы назад от ветра. Ноги мягко пружинят по беговой дорожке. Правда, вместо красивых спортивных лосин на ней были самые обыкновенные – плотные, черные, с крохотной дырочкой возле резинки. Но о ней знала только она. И топа не было, подтягивающего живот. Обычная футболка, вылинявшая от частых стирок. И спортивная старая кофта, которую надевала на физкультуру еще в университете. Все было стареньким и немодным, включая растоптанные кроссовки. Но зато бежала она теперь по-настоящему, а не в мечтах и не во сне.

Третье утро подряд бежала. И что странно, она ни разу не проспала. Ни разу не пропустила пробежку. И спать совсем не хотелось. Она же не заводила будильника, ей было ни к чему. А просыпалась в половине шестого утра. Каждый день. Третий день. Третий день после того, как ее отправили в незапланированный отпуск. После скандального случая с задержанием в полиции отправили.

Если быть уж совершенно точной, отправил ее в отпуск Пашка. Сначала вытащил из тюремной камеры. А потом отправил в отпуск, пользуясь своими полномочиями.

– Это чтобы тебя, Лизок, не уволили. Так надо, поверь, – утверждал он, отвозя ее домой после того, как забрал из полиции под собственную ответственность. – Все уляжется, страсти поутихнут. Тогда и выйдешь.

– И когда это случится?

Лиза не сводила с него глаз.

Любимое красивое лицо, такое родное, такое незнакомое. Сильные руки с ухоженными ногтями и с мозолями от спортивных тренажеров. Модная одежда, делавшая его еще привлекательнее. Паша вел машину одной рукой, второй все время сжимал ее пальцы. А ей было страшно стыдно за облупившийся лак, о котором Маринка ей напоминала еще утром. Но она руки не отнимала, наслаждаясь запретной близостью. Она знала, что сейчас они доедут до ее дома – и все закончится. Паша уберет руку. Кивнет ей на прощание и уедет. Он ведь объяснил ей, что спасает ее не столько ради нее, сколько ради компании своего тестя. Грядет подписание важного контракта. И репутация фирмы и ее сотрудников должна быть безупречной.

Может, он лгал? Хоть чуточку, хоть капельку, но лгал? Не мог же он ради контракта так нежно касаться ее пальцев. И поглаживать по спине и приговаривать, что все хорошо, что всем просто надо взять себя в руки и успокоиться. Не мог ради тестя и его дочери всю дорогу не сводить с нее глаз и болтать о милых пустяках из их прошлой совместной жизни.

Они доехали. Павел вышел из машины, помог ей выбраться. Проводил до подъезда.

– Лизок, бывай. – Он протянул ей руку, как товарищу.

Ей захотелось заплакать. Не то чтобы она на что-то такое надеялась, просто жутко не хотелось оставаться теперь одной. Особенно после того, как ее рука побывала в его ладони. И особенно после того, как он гладил ее по спине и уговаривал.

– Может, зайдешь, Паша? – спросила Лиза, ненавидя себя за эту мольбу в голосе. – Я чай заварю, как ты любишь.

Он размышлял мгновение. И тут же покачал головой. И с шутливой строгостью произнес:

– Боюсь, это не очень хорошая идея, гражданка Егорова. Ты забыла? Я женатый человек.

И ушел. Сел в машину и укатил.

– К этой своей худосочной стерве, – рыдала потом в трубку Лиза, жалуясь подруге. – Это она, Маринка! Точно она все устроила! Гадина!

– Не мели чепухи, Лиза, – со вздохом ответила ей подруга. – Пусть алиби твое они не захотели подтвердить. Но не они же убивали бедного малого. Эти две жучки просто воспользовались ситуацией, чтобы тебя наказать.

– За что? Скажи – за что? – захлебывалась слезами Лиза.

– Просто за то, что ты есть. Что Пашка о тебе помнит. Видит тебя каждый день. Сравнивает вас. Может, и любит даже еще, подонок несчастный! – возмутилась Маринка. – Ладно, не реви, я сейчас приеду. Утопим твое горе…

Утопить тогда не вышло. Лиза наотрез отказалась пить мартини. А Маринка пить в одиночестве не пожелала.

– Тогда завтра бежишь, дорогая, – требовательно произнесла Марина, обувая у порога туфли. – Просто утром встанешь и побежишь.

Как наколдовала. Лиза третий день на беговой дорожке. Десять кругов. До изнеможения. До боли во всем теле и легких. Потом на непослушных ногах добиралась до квартиры. Скидывала, как мечтала, потную одежду прямо в прихожей. И голышом в ванную, под душ. Долго, невозможно долго стояла под теплыми струями. Иногда плакала, иногда злилась. Потом вылезала из ванны. Вытиралась кое-как. Натягивала на голое тело длинный халат из тонкого трикотажа и шла в кухню завтракать. Правда, в горло не лезло ничего, кроме чашки крепкого чая и маленькой плитки черного шоколада.

– Красавица! – фыркнула насмешливо Марина, узнав. – Что бегала, что нет, все зря.

– А если хочется!

– Ладно, хочется – лопай. Говорят, черный шоколад полезен. Но лучше бы ты, Лизка, кашки себе сварила.

Кашу она категорически не хотела варить. Это значило бы, что она поддалась на собственные уговоры сесть наконец на диету. Похудеть. Чтобы нравиться мужчинам. Чтобы Пашке нравиться.

Все было бесполезно. В смысле, с Пашкой. Даже если он и станет втайне мечтать о ней, он никогда не бросит свою жену Лану. По слухам, тесть заставил его подписать брачный договор на страшно кабальных условиях. Опять же, по слухам, Павел должен был выдержать какой-то испытательный срок. Назывались разные: от года до трех. И Лиза в это верила. Хозяин бизнеса мог. Он такой. И Пашке было не открутиться. Он слишком был зависим от желания жить в достатке.

Более романтичные особы шептались, что банальный расчет тут ни при чем. Все дело в чувствах, которыми воспылал Павел Анатольевич Тимофеев к хозяйской дочке. В это Лиза не верила. Она совершенно точно знала, что Лана никогда Паше не нравилась. Никогда!

Пробежав последний круг, Лиза медленно пошла к выходу со стадиона. Потом до дома. Потом в душ. Потом в кухню. Снова чай. Но выдержала, не достала шоколадку. Просто пила пустой чай. Горячий, крепкий, сладкий. Пила чай и ни о чем не думала. Старалась, во всяком случае. Потянулась к телефону. Набрала подругу. Та ответила не сразу. И показалась какой-то расстроенной.

– Ты чего? На работу опоздала? – забеспокоилась Лиза. – Хочешь, я стану тебя каждое утро возить?

– Не хочу, – огрызнулась подруга и вдруг всхлипнула. – Макс на звонки не отвечает.

– Какая новость! – фыркнула Лиза. – Можно подумать, впервые! Он же в рейсе, разве нет?

– Ну да. Набрал пассажиров и поехал в Питер. Обещал позвонить, как доберется. И тишина.

– А когда должен был добраться?

– Ночью.

– Ой, Марина, ты меня с ума сведешь. – Лиза закатила глаза. – Я-то думала третий день ни слуху ни духу. Упал в койку в отеле и отдыхает. Дорога не близкая. Какие пассажиры еще! Помнишь, рассказывал о пьяной компании?

– Да помню я, – отозвалась со вздохом подруга. – Но вчера народ нормальный подобрался. Семья пенсов с внуками. Никакого подвоха. А он не отвечает. Тот гость его еще…

– А что гость? – с великой неохотой поинтересовалась Лиза.

Гость был тот самый, с которым Марина собиралась ее познакомить. Должен был приехать на отдых по обмену. Запросил личного экскурсовода. Лиза собиралась выполнять эти функции при нем. В результате свое жилье отказался предоставить туристам, которых нашла Марина. Сослался на ремонт тепловых сетей. Маринка потерпела убытки. От экскурсовода, приехав, отказался. А это значило, что Лиза пролетала с романтическим приключением. Потом его видел Макс в городе с какой-то пьянью. Две ночи из заявленных трех не ночевал в отведенной ему комнате. Возвращаться обратно в свой город с Максом отказался.

– Так что гость-то, Марин?

– А ничего. Сначала вроде съехал. За причиненные неудобства заплатил, и все такое. Я даже не в минусах. И вдруг после отъезда Макса вчера ближе к вечеру заявляется.

– Да? – изумленно отозвалась Лиза, задумалась. – А может, он к тебе того, чувствами воспылал? Дождался отъезда твоего любимого и…

– Ой, не мели чепухи, подруга, – разозлилась Марина. – Когда чувства воспылают, с бабой не являются.

– С женщиной? Он притащил к тебе женщину? Ничего себе. – Лиза неуверенно хихикнула. – Красавчик. На постой снова просился? С подругой?

– В том-то и дело, что нет. Ни на какой ни на постой. Явился под вечер после дождя уже. Вымокший весь. Несет какую-то чушь про какой-то рейс. Про пассажиров. Девка его еле на ногах стоит, пьяная. Тоже что-то бормочет.

– И ты что?

– Да ничего, погнала их. Я дома одна. Вечер. Жутковато стало. Мало ли. Может, аферисты какие.

– А я тебе говорила.

– Стоп! Не начинай! – перебила ее грубо Марина. – Без тебя теперь вижу, что бизнес наш с Максом так себе. Не оправдал ожиданий. Макс еще не отвечает.

– Не переживай ты так, Марин. – Ей сделалось жалко подругу. – Хочешь, я приеду?

– Куда? – фыркнула та почти весело. – На работу ко мне? Нет, ты даешь! Совсем потерялась во времени? Сегодня же вторник, Лизок. Ты же сама предположила, что я на работу опоздала. Не помнишь уже? Пять минут назад, Лиза. Не помнишь? Как предложила возить меня каждое утро?

– Действительно, – вздохнула Лиза. – Действительно вторник.

– Ладно, пойду, поработаю на работе. Уже двадцать минут, как рабочий день начался. – И пробормотала с легкой завистью: – А ты пей свой чай с шоколадкой.

Лиза не успела ей сказать, что шоколадки сегодня нет на ее столе. Марина отключилась. И следом в ее дверь позвонили.

Пашка! Лиза вскочила со стула. Шагнула на слабых ногах. Это точно Пашка! Он знает, что она дома. Воспользовался своим положением и удрал с работы. К ней! Шеф в командировке, Лиза точно знала. Лана просыпается ближе к полудню.

Это точно Пашка. Она сделала шаг, другой, третий к двери. Ее будто горячим облаком окутало, так было тяжело идти, дышать, думать. А звонок звенел, не переставая. Так настойчиво и зло мог звонить только Пашка.

– Вы?

Лиза попятилась. На пороге стоял ее мучитель капитан Вихров. Мятые серые брюки, будто он спал в них. Черный тонкий джемпер в крошках. Тонкая папочка под мышкой. Серое злое лицо. Уставший, затравленный взгляд. Даже волосы показались Лизе всклокоченными, хотя этого не могло быть по определению – Вихров был крайне коротко стрижен.

– Что вам нужно?

Сделалось страшно. Он снова хочет ее арестовать? Он приехал за ней? Но она не может, не хочет! Она ни в чем не виновата! Она не хочет в вонючую камеру с немытыми соседками, пристающими к ней кто с вопросами, кто с сочувствием, кто с советами. Не хочет! Не может!

– Не волнуйтесь, я не за вами. Вам мне, к сожалению, предъявить нечего, – буркнул Вихров и вошел в ее квартиру, толкая задом входную дверь и приваливаясь к ней спиной.

– К сожалению? – возмутилась Лиза. – Вам все равно кого сажать?