Полковник Иващук сидел в их ведомственной столовой спиной к входу за самым дальним столиком, почти в углу. Он всегда так садился, и не потому, что старался держать дистанцию – он ее всегда держал, – просто не любил, когда ему во время еды смотрят в рот подчиненные. Иващук считал это неприличным. К тому же он немного чавкал с детства и никак не мог избавиться от этой дурной привычки. А когда ел что-то жидкое, то непременно прихлебывал громче, чем следовало.
Сейчас, низко склонившись над столом, он поедал домашнюю лапшу с кусочками куриного мяса. Их повар Верочка была мастерицей, и домашняя лапша у нее получалась как у его матери, которой давно уже нет на этом свете. Лапша была отменной, и, да, он немного прихлебывал.
На последней ложке Егор Сергеевич почувствовал, что за его спиной кто-то стоит. Мается и слушает, как он домашнюю лапшу громко хлебает.
Он резко обернулся.
– Климов? Чего тебе?
Иващук с сожалением скользнул взглядом по биточкам с гречкой. Не даст ведь теперь поесть нормально! Начнет докладывать про гадость всякую: трупы, убийства, нападения, вскрытия. Тоже время нашел!
– Вы просили зайти, товарищ полковник, – неуверенно начал Климов.
– Ну, не сюда же, майор! – возмущенно отозвался Иващук. – Нашел место и время!
– Прошу прощения.
Длинноногий Климов развернулся, чтобы уйти, а полковник тут же вспомнил, что сразу после обеда у него назначена встреча в главке. После нее надо будет еще в одно место заехать, и после точно будет не до Климова. А дело, по которому он велел ему зайти, важное.
Его просили помочь. Важный человечек, между прочим. Отказывать ему Иващук не хотел. Он мог быть в будущем полезен. Скоро на пенсию, и надо обрастать должниками, к которым можно впоследствии сунуться за помощью. В случае чего…
– Ладно, майор, присаживайся. – Полковник Иващук подтащил к себе тарелку с биточками и гречкой. – Только я буду есть. Ты докладывай и не обращай внимания, что я… жую.
Климов обошел столик и уселся, еле разместив длинные ноги под столом.
– Ну! Что там по делу с переодеваниями? Доложи в двух словах. – Иващук глянул в тарелку. – Только уволь от подробностей.
– Дела-то никакого нет, товарищ полковник, – с осторожной улыбкой, призванной изображать радость, произнес Климов. – Все живы. Рогова нашлась. Слегка разнервничалась, очнувшись в морге. Но так… Без видимых повреждений.
– Только нервяк, как я понял? – ухмыльнулся с набитым ртом Иващук.
– Так точно.
– А ее нареченный как?
– Тоже нормально. Плачет от счастья, что его невеста нашлась живой. Но… что-то он точно не договаривает. Мы побывали у него в больнице вместе с начальником их службы безопасности и немного поспрашивали. Виляет, товарищ полковник, и глазами, и словами.
– Думаешь, для него представление устроили?
– Вполне возможно. Но… – Климов выдержал многозначительную паузу, пока полковник расправлялся со вторым биточком. – Но заявлений они писать не станут. Хлопов сказал, что это их внутренние дела, сами разберутся. Машина на месте, чистая, не покореженная. Светлана Рогова в стрессе, но без внутренних и внешних увечий. Жениха ее помяли, но, что-то подсказывает мне, претензий он иметь не станет.
– Хлопов – это ее эсбэшник, как я понял?
– Так точно, товарищ полковник.
– И ладно. Пусть сами разбираются.
– Значит, возбуждаться не станем? – Климов выдвинул из-под стола ноги, намереваясь встать.
– Сидеть, майор, – со вздохом, тихо приказал ему Иващук. – Ты мне лучше скажи: что по второй женщине?
– По какой еще второй? – вытаращился тот.
– По той, которую нашли в одежде Роговой. Пропавшая из морга семнадцатой больницы – с ней что?
– Ах, так это… – Павел положил ладонь на макушку, тронул ежик коротко стриженных волос. – Вернули туда, откуда ее забрали злоумышленники. Изотов постарался: обзвонил морги на предмет пропажи.
– Не хотелось самому возиться! – фыркнул полковник, взяв стакан с морсом. – И правильно. Не его хозяйство.
– Так что информации у меня по ней почти никакой. – Его колени выдвинулись из-под стола еще на несколько сантиметров.
– Зато у меня есть, майор.
Полковник сделал несколько глотков из стакана, поморщился, поставил его на стол, отряхнул китель от хлебных крошек и встал. Климов поднялся следом, как по команде.
– Мертвую женщину, которую использовали для этого дикого шоу, зовут Ляля. Так прямо и зовут – Ляля Одинцова. Тридцати пяти лет от роду. Без определенного рода занятий. Хотя нет, имелось: она была подругой и соратником Ильи Буторина, погоняло – Бут. Личность на своем районе известная. Начинал в нулевые. Сначала промышлял частным извозом, потом подмял всех «бомбил» на районе под себя. Сейчас у него официально несколько служб такси, что-то еще по мелочи. Я не вникал. Налоги платит. В поле зрения правоохранительных органов не попадает. К слову, и никогда не попадал. Слухи ходили, что Бут не брезговал ничем, но… Так все на уровне слухов и осталось. Тип внешне отвратительный. Внутри – не щупал. Но авторитетный мужик. Кое-кто из верхов с ним за руку здоровается. Говорили, что он и там услуги оказывал, но сказать точно ничего не могу. Так вот к чему я это веду, майор…
Они замерли у лестницы, ведущей на второй этаж, где у полковника располагался кабинет. Он остановился первым, значит, Климову там было делать нечего.
– Буторин обратился ко мне через знакомых и попросил о помощи.
Брови Егора Сергеевича сошлись на переносице. Он несколько минут думал, прежде чем озвучить чужую просьбу. Не будет ли это выглядеть неприятным намеком на то, что он водит дружбу с бывшими авторитетами?
– Но он мог бы и не просить. Это наша работа, майор, не так ли? – строго глянул он.
– Так точно, – ответил Климов.
Хотя пока смутно себе представлял, в чем просьба и как он по ней станет работать.
– Вот и я говорю о том же. – Лик полковника немного просветлел. – Буторин просит разобраться в причинах, побудивших забрать из морга именно его женщину. А также ее машину.
– Разбитая машина на обочине, которую увидели Рогова и Игнатов, была ее?
– Лялина. Но, как она оказалась там, никому не понятно. Машина была отогнана на стоянку после ДТП, а потом ее оттуда забрали и снова вернули. Чудеса какие-то. Главное, никто ничего не видел!
– Это так Буторину сказали?
– Да, ему так сказали. Он шумел, даже сквернословил, по слухам, но ничего не вышло. Ничего он не узнал ни о причинах ДТП, ни об исчезновении тела Ляли и ее машины. Никто с ним особо не стал откровенничать. Нам-то, сам понимаешь, майор, проще. С нами и не захотят, а станут сотрудничать. Вынуждены! – поднял указательный палец полковник. – В общем, придется тебе этим делом заняться.
– Всей этой чехардой с нападением на…
– Ой, а при чем тут они! Они сами с усами. У них к нам претензий нет. А вот Буторин попросил. Слезно, – недовольно поморщился Иващук и занес ногу над первой ступенькой. – Разберись с обстоятельствами гибели Одинцовой и ее исчезновением из морга. И по машине… По машине тоже порешай. Я скину тебе его телефон. Созвонись с ним. И да, майор…
Полковник глянул на Пашу тем самым взглядом.
Да, он прекрасно понимает, что земля не их и заниматься гибелью любовницы человека с сомнительной репутацией его люди не обязаны. Но его попросили, и он просит. Не приказывает – просит!
– В общем, ты понял, Паша, – проговорил полковник, наступая уже на третью ступеньку. – Поторопись, но аккуратно. Сам понимаешь, определенный риск есть. Старайся не попадаться на глаза местным операм. Все, до вечера можешь быть свободен. Телефон Буторина сейчас скину. Созвонись. Но лучше бы вам с ним встретиться.
Уже в кабинете, плотно закрыв за собой дверь, полковник полез в записную книжку, где у него были записаны такие вот номера телефонов. В памяти мобильного он их не сохранял. Отправил СМС с номером Климову и тут же набрал Буторина.
– Илья, ты где сейчас?
Он даже не стал представляться – нужды не было. Это он подобные номера не хранит в телефонной книге, а Буторин – наверняка.
– В офисе, – ответил полковнику густой баритон. – Что-то порешали по моей просьбе, Егор Сергеевич?
– Да. Сейчас тебе позвонит один человечек. Вам необходимо встретиться без лишних глаз и ушей. Сам понимаешь, задание я ему дал факультативно.
– Понял. А он, того… справится?
– Если не справится он, не справится никто, поверь. Он лучший.
– Спасибо, Егор Сергеевич. – растрогался Буторин. – Я ваш должник.
– Погоди раньше времени благодарить. – перебил его Иващук.
Он тут же подумал, что как раз должником Батурина он и хотел сделать. Скоро на пенсию…
– Расскажешь ему все и даже больше. Протоколов никаких не будет. Это просто сыск в частном порядке.
– Понял. Тем лучше. Егор Сергеевич, а он как вообще? – Буторин помялся. – Сильно правильный? Если я ему денег предложу?
– Он умный и настырный, – подумав, охарактеризовал Климова полковник. – А насчет денег, это без меня. Сами решайте. Это подработка, может, и не откажется. Ты уж тогда не обидь его, Бут…
Встречу Буторин назначил на каких-то заброшенных складах. Климов еле место нашел. Трижды навигатор перезагружал, и тот вел его непонятным маршрутом. Наконец дорога нашлась – узкая грунтовка, поросшая прошлогодним бурьяном. Паша свернул и долго колыхался на ухабах, чертыхаясь про себя.
Нет, он не был зол на полковника, поручившего ему это задание. Ему даже стало интересно. Невзирая на отсутствие заявлений от пострадавших, это дикое происшествие его будоражило. Он даже Варьке дал задание: поискать в Интернете возможные похожие случаи. Она полчаса назад звонила и сказала, что ничего не нашла.
– Как ты думаешь, почему на роль второй женщины выбрали именно Одинцову?
Он, конечно, с ней поделился просьбой полковника, и они даже кое-что предположили на этот счет: обоюдные долги между Иващуком и Буториным, давняя дружба, неоплаченные услуги.
– Не просто так он к нему обратился за помощью, – подвела черту под их пространными рассуждениями Варя. – Не каждый так будет просить. Разве нет?
– Разве – да, – передразнил ее Климов. – Тебе задание, старший лейтенант: к моему возвращению нарой все, что можешь, об этой Ляле Одинцовой. Прошарь ее соцсети, установи друзей, ну и так далее, не мне тебя учить. Да… И об аварии найди информацию: когда, как, где. Наверняка освещалось в СМИ, пусть и коротенько.
Грунтовка оборвалась у ржавых ворот, распахнутых настежь. Дальше была земля, густо усыпанная щебнем. Целое море щебня! И на самом краю стояла машина Буторина с распахнутой водительской дверью.
Климов посигналил – ноль реакции. Никто не вышел, не посигналил в ответ, не поморгал светом. В голову полезли шальные мысли: с ним сейчас произойдет то же, что и с бедной влюбленной парочкой – Роговой и Игнатовым. Там – в машине – чей-то труп, с которого снимут одежду и натянут на него, обездвиженного. А потом он очнется…
Из машины выбрался Буторин, оборвав ход его мрачных фантазий, и приглашающе махнул рукой.
Паша повел машину по щебеночному изобилию, проклиная осторожность Буторина на чем свет стоит.
– Поближе никак нельзя было встретиться? – не сдержавшись, укорил он, вылезая из машины. – Такое бездорожье!
– Я так решил. Это моя земля. Мои склады. Я здесь хозяин. Приобрел год назад. Никак не возьмусь за реконструкцию, – густым сочным голосом ответил ему Буторин, протягивая руку. – Илья. Можно на «ты» и без отчества.
– Павел. – Майор пожал пухлую, но крепкую руку. – Давай сразу к делу… Одинцова была твоей подругой?
– Она была не просто подругой.
Потоптавшись на щебенке, Буторин шагнул на пожухлую траву, тяжело вздохнул и с грустью произнес:
– Ляля была моим сердцем, душой. Меня словно всего этого лишили, когда ее не стало. А когда с ее телом сотворили такое… Я чуть с ума не сошел!
– При каких обстоятельствах она погибла? Что сказал следователь по ДТП? – Он поймал удивленный взгляд и пояснил: – Я не могу обратиться к нему напрямую. Разборка идет частным порядком.
– Понял. Документы с собой. – Он полез на заднее пассажирское сиденье, достал тонкую пластиковую папку. – Здесь все.
– Не густо. – Павел полистал бумаги. – Загородное шоссе, мокрое после дождя. Машину занесло на повороте. Тормозная система в порядке. Машина врезалась в дерево. Ваша женщина погибла на месте. Как бы…
– Как бы все это туфта, майор! – со злостью перебил его Буторин.
Он отобрал папку и вернул ее на место, громко хлопнув задней дверью машины. Тяжелой поступью человека, имеющего пятьдесят килограммов лишнего веса, Буторин походил вокруг Климова. Неловким движением поправил короткую кожаную куртку. Подтянул воротник водолазки. Исподлобья глянул на Климова.
– Ляля могла по той дороге с завязанными глазами проехать, Паша. Мастер дрифта! Она могла вытащить машину из любого заноса. Я за руль не сяду в метель или гололед, а Ляля едет себе и посмеивается. Ее убили!
Он умолк и неожиданно прижал пальцы к глазам. Плечи его задергались.
– А потом надругались! Над ее телом надругались! Переодели, бросили на дороге, как… Как какой-то мусор! – Он поднял на Климова мокрые глаза. – Не прощу никогда!
– Вскрытие уже провели или нет? Я же в курсе, что и как произошло.
– Провели. Ничего такого не нашли, кроме травм, несовместимых с жизнью. Внутреннее кровотечение из-за разрыва печени от удара машины о дерево. Она была не пристегнута.
– Наш эксперт при первичном осмотре заметил, что ее уже мертвую переехали.
– Может быть… Когда оставляли ее тело валяться на обочине, суетились с машинами, могли и переехать по неосторожности. Какая еще причина?
– Ты тоже понимаешь, что злоумышленник был не один?
– Не дурак! – возмущенно фыркнул Буторин. – Такое сотворить минимум двое нужны.
– Да… Да… Понимаешь, если у нее в крови что-то было, этого могли не обнаружить при вскрытии.
– Прошло слишком много времени. Да, понимаю. Поэтому уверен, что ее убили. Помоги, майор, найти их! Просто найти. Казнить я их сам буду.
Климов промолчал, словно не услышал. В голове роились мысли.
– Скажи, Илья, как думаешь: все это было устроено, чтобы надругаться над твоей женщиной или наказать Светлану Рогову? Кто, по твоим понятиям, истинная мишень?
Буторин снова полез в машину и вернулся с крохотным пакетиком, в котором болтался пластиковый пузырек.
– Вот… Это Ляля всегда покупала в аптеке. – Он поднес пакетик Паше под нос, но в руки не отдал. – Это глазные капли.
– У нее были проблемы со зрением?
– И да и нет. Полгода назад меняли хрусталик. Почти разрушился вследствие травмы. – Он поймал ухмылку Климова и погрозил ему пальцем. – Даже не думай! Я ее ни разу пальцем не тронул. Она на ветку напоролась. Так бывает…
– А после операции? – прервал его Климов.
Меньше всего он хотел сейчас слушать истории об их отношениях – уже понял, что все там было безоблачно и по любви.
– А после операции ей назначили эти вот капли. – Илья снова помотал в воздухе пакетиком с пластиковым пузырьком. – Она закапывала их перед тем, как сесть за руль. Они лежали у нее в бардачке. Села за руль, полезла в бардачок, закапала, поехала.
– Так что у нее было со зрением после операции, Илья?
Климов уже почти понял, что произошло тем роковым днем, когда машина Ляли Одинцовой врезалась на крутом повороте в дерево.
– У нее в какой-то момент начинало двоиться в глазах. От усталости или еще по какой причине, но изображение вдруг размывалось. Мы к докторам, которые оперировали. Они, типа, все в норме. Выписали эти вот капли. Ляля капала один раз в день перед тем, как выехать с парковки. И все, как будто ничего и не было.
Илья снова дернул вниз несуразно короткую курточку, натянувшуюся на его объемном животе, как на барабане, и поежился. Было прохладно. Климов похвалил себя, когда пренебрег прогнозами, сулившими солнечный день, и надел утепленную парку.
– В тот день что-то пошло не так, – снова заговорил Илья, сунув крупные кулаки в маленькие кармашки. – Я проводил ее до машины. Поцеловал… Она при мне закапала в глаза. И поехала.
– Что на ней было надето? Ее нашли в одном лишь платье.
– То самое платье, в котором потом очнулась Рогова. Тренч лежал в машине, там и остался. Ляля не хотела его надевать. Она ехала к подруге за город и боялась, что платье помнется.
Илья снова сползал с интересующей его темы.
– Так что с глазными каплями?
Илья непонимающе глянул на пузырек в пакетике. Мыслями он был в том дне, в том утре, когда Ляля целовала его на прощание.
– Там не лекарство. Там вода. Просто вода! Я забрал пузырек из бардачка в день аварии, как чувствовал! – Его лицо потемнело. – После того, что произошло потом, вряд ли я бы его там обнаружил. Все было подстроено! Все! Сначала они ее убили. Потом надругались.
Климов водил подошвой ботинка по крупному щебню, анализируя слова Ильи.
– Но ты сказал, что она могла по той дороге проехать с завязанными глазами, – припомнил он. – И если вместо лекарства была вода, то она…
– Она могла запаниковать, броситься тереть глаза – так бывало. Попытаться достать лекарство из бардачка, – раздраженно отозвался Буторин. – Могло быть все, что угодно. А она на скорости, мокрая дорога, поворот.
– То есть мы плавно подходим к экспертному заключению, которое оказалось верным?
– Возможно… Возможно, они и не ошиблись, она погибла именно так. Но причина ее действий заключается в том, что ей подменили лекарство на воду! Тебе не понятно, что ли, майор?!
– Понятно, почему нет. Но согласись, что так действовать глупо. Она могла затормозить, просто выйти из машины. Оказаться на заправке, когда ее накрыло. Да мало ли…
– Ты к чему ведешь, не пойму?
Буторин хищно прищурился, и Павел прочел в его глазах недовольство выбранной кандидатурой. Не того человека прислал полковник Иващук.
О проекте
О подписке