Глава 6

– Вы не можете меня уволить!

Саша изо всех сил старалась сдерживаться, ей даже пришлось прикусить нижнюю губу, чтобы та судорожно не дрожала. Но получалось на троечку. Губы дрожали и дергались.

– Вы! Не можете! Меня! Уволить!

Наклонившись над столом начальника лагеря, она сверлила его высокий лоб гневным взглядом, и врезать ему между глаз хотелось все острее. Почему он ничего ей не объясняет? Почему счел, что одной формулировки – несоответствие занимаемой должности – ей будет достаточно?

– Мне нужна эта работа, понимаете?! Нужна!

– Александра… – медленно проговорил он, затягивая гласные. – Сядь на место.

Она вернулась на мягкий стул возле окна. Села, подоткнув ладони под бедра, чтобы они тоже не тряслись и не выдавали ее бешенства.

– И послушай меня…

Начальник лагеря, когда-то работавший в полиции, выбрался из-за стола и заходил туда-сюда вдоль него. Ему было тесно там. Кресло с высокой спинкой мешало, длинный стеллаж с вымпелами. Но он почему-то не выходил на середину кабинета. Словно боялся нападения с ее стороны.

Но она же не совсем больная! Не станет бить в его же кабинете. И вообще не станет бить. Даже в темном переулке, темной ночью. Окажется первой подозреваемой и тогда точно срок схлопочет.

– Я слушаю, слушаю, – буркнула она, когда он остановился и требовательно уставился на нее.

– Причина твоего увольнения не в том, что ты не справляешься со своими обязанностями. Лучшего инструктора у нас не было, нет и не будет. И даже не в том дело, что мне показали фотографии, на которых ты якобы занимаешься растлением несовершеннолетнего.

Она мысленно ахнула и сжалась. Ладони вспотели. В горле стало сухо.

Шныров! Шныров – сволочь мерзкая, подсуетился. Он сразу сказал ей, что станет гадить, когда она отказалась ввязываться в их игру. После визита Егора она отказалась и попросила Шнырова больше никогда к ней не приезжать.

Вот вам и «ответочка». Не заставила долго ждать.

Старая сволочь!

– Я знаю, что парни поспорили. В курсе инцидента. – Начальник лагеря потер пятерней затылок. – Я вообще в курсе всего, что происходит на моей территории, если что… И я на всю эту ерунду почти не обратил внимания. Забавляется мажор, и ладно. Но!..

Саша смотрела на мужчину исподлобья.

Какие же все они…

Скользкие, неправильные, подлые.

Знал и не сказал. Не наказал сыночка богатых родителей, который решил потешиться над молодым спортивным инструктором.

– Но дело приобрело нежелательную огласку. Ко мне неожиданно является некий гражданин Шныров и требует тебя уволить, иначе он…

Начальник лагеря паузу затянул, и ей пришлось спросить:

– Иначе он что?

– Все расскажет родителям этого юного засранца. И тебе не избежать уголовного преследования. А этого я никак не могу допустить, Александра. Дело не только в тебе, но еще и в репутации нашего лагеря. – Он снова сел на место, выдвинул верхний ящик стола, достал что-то, положил на стол и осторожно накрыл ладонью. – Родители этого юного засранца поднимут шум. Привлекут средства массовой информации. Очиститься потом не выйдет. Ни у тебя, ни у меня. Ты понимаешь? Понимаешь, что единственный выход – это выполнить требование гражданина Шнырова?

– Выполняйте, – исподлобья глянула она на мужчину. – Я уйду. Что надо подписать?

– Для начала напиши заявление по собственному желанию.

Он положил на край стола чистый лист бумаги. Саша встала, подтащила стул и написала под его диктовку заявление на увольнение.

– Это все?

– Нет. Не все. Заполни вот эту форму, – он протянул ей какой-то бланк. – Это материальная помощь. Не «золотой парашют», конечно, но хоть что-то.

Саша послушно вписала свои данные. Удивилась сумме выходного пособия. Оно было вполне приличным. Можно полгода продержаться, не работая. Даже с учетом платежей за квартиру, оставшуюся от родителей и опустевшую после гибели Ваньки. Она там не могла жить без него. Теперь придется.

– А это визитка одного очень неплохого человека.

Начальник лагеря приподнял ладонь, под которой что-то прятал. Оказалось, картонный прямоугольник белого цвета с двумя лаконичными строками, выполненными черным шрифтом. В верхней строке была всего одна фамилия: Миронов. Ниже – номер телефона.

– Если будет совсем худо, позвони.

Саша осторожно приняла визитку.

– Кто он? Чем занимается?

– Это мой бывший сослуживец. Мы с ним почти не общаемся. Случайно встретился с ним как-то год назад. При интересных обстоятельствах. Разговорились…

Начальник лагеря умолк, пристально рассматривая Сашу. Не так, как до этого, а оценивающе. Разумеется, она ни в чем таком его не заподозрила. Этот Миронов вряд ли был сутенером. Заполучить ее на роль проститутки мог только слепой. В ней не было ничего, за что клиент захотел бы заплатить.

– Так кто он? – переспросила она.

– Помощник, Саша…

Ей дали пару дней, чтобы сдать дела. Она управилась за полдня. Не велика бухгалтерия отчитаться за спортинвентарь и имущество комнаты, которую она занимала. Саша сложила вещи в два мешка, в один из них закинула визитку с фамилией Миронов. Получила наличными деньги в кассе и уже к вечеру выехала из лагеря на своем старом автомобиле.

Тоска глодала ее всю дорогу. Даже слезы подступали, хотя она поклялась, что никогда больше не заплачет.

Сука Шныров! Он виноват! Он должен ответить!

Она привыкла к этому месту. Ей здесь нравилось. Бесконечные тренировки, походы, соревнования. Все это забирало ее свободное время, не оставляя ни минуты на хандру или болезненные воспоминания. Вокруг нее подростки, и в каждом из парней она находила черты погибшего брата. Этот улыбается, как он. У этого походка похожа. Этот ложкой по дну тарелки скребет, как Ванька. У этого какая-то тайная жизнь наметилась, надо увеличить ему нагрузки, чтобы сил на дурацкие дела не было, как у Ваньки.

Среди ребят она не ощущала себя сиротой! А что теперь? Она снова одна? Вот приедет сейчас в город. Зайдет в пустую квартиру. Стащит чехлы с мебели. А дальше?

Саша вспомнила, что холодильник и шкафы в ее кухне пустые. И, заехав в город, сразу свернула к магазину. Проблуждала между прилавков почти час. Набрала гору всего. В каждой руке по три пакета. Во дворе еле смогла найти место, чтобы припарковать машину. Вытащила пакеты из багажника. Осмотрелась.

Да, давно она здесь не была. Все так сильно изменилось. Фасад дома отремонтировали, покрасили. Подъездные двери поменяли на железные с кодовыми замками.

Кстати! А как она войдет?

Саша встала у своей двери, достала телефон и позвонила соседке по лестничной площадке.

– Тетя Марина, здравствуйте, это Саша. В подъезд как войти?

– Сашенька, это ты! Вернулась! – ахнула соседка. – Я сейчас спущусь, открою. А твой ключ от замка у меня. Мне его выдали. Я заплатила. Мне и выдали. Девочка… Вернулась…

Тетя Марина, чья дверь была напротив, знала ее родителей. Дружила с мамой. Как могла, опекала Ваньку. Когда случилась беда, была рядом с Сашей. И поняла, что Саша решила укрыться ото всех в круглогодичном оздоровительном лагере.

– Как считаешь нужным, как и поступай, – гладила она Сашу по голове. – Как тебе легче будет, так и делай…

Она была хорошей и доброй. Саша неожиданно почувствовала радость оттого, что тетя Марина жива-здорова и встретит ее.

Они обнялись, и соседка растрогалась до слез.

– Худая-то какая, господи! Одни кости да кожа! – шмыгая носом, касалась она ее рук и плеч. – Не ела, что ли, совсем, Сашенька? Ну, идем в дом, идем. Я ведь как почуяла, что ты вернешься, два дня назад уборку затеяла у вас. Даже окна все перемыла.

– Спасибо, – сдавленно поблагодарила Саша, поднимаясь на свой этаж пешком.

Лифта в доме не было.

Они вошли в квартиру. Было чисто. Пахло бытовой химией и освежителем воздуха. Мебель расчехлена, без намека на пыль. Окна сияют, шторы выстираны и выглажены. Саша отнесла пакеты в кухню. Тетя Марина следовала по пятам.

– Может, идем ко мне. Сашенька? Я только что суп сварила. Грибной. Вкусный.

– Нет. Спасибо. Я не голодна. Да и накупила много всего из продуктов. Не пропадать же, – она сдержанно улыбнулась. – Спасибо вам за все.

– Ой, ключ-то от подъезда! Я сейчас.

Она торопливо вышла из квартиры. Саша опустилась на стул у кухонного стола, старый, скрипучий. Ванька любил на нем раскачиваться. Она ругалась, а он смеялся и продолжал. Из оранжевой кружки, что стояла перевернутой в сушке над раковиной, Ванька всегда пил чай. И тарелка с выщербленным блестящим краем была его любимой.

Тяжело…

Ей тут будет невыносимо тяжело от воспоминаний. Она бежала от них. А Шныров заставил ее снова к ним вернуться.

Сволочь! Она ему не простит.

– Вот он, Сашенька, – тетя Марина положила ключ от подъезда на край стола, постояла молча, а потом осторожно поинтересовалась: – Ты насовсем или в отпуск?

– Насовсем, – рассеянно отозвалась Саша.

– Что-то случилось? – неожиданно спросила она с тревогой в голосе. – Ты же не собиралась увольняться. И вдруг…

– Почему вы решили, будто что-то случилось?

Саша подняла на нее глаза и тут же снова опустила. Тетя Марина смотрела на нее строго.

– Я читаю новости, Сашка. Телевизор смотрю. Не тупая и не безграмотная. – Соседка двинула ногой табуретку и присела напротив. – Шумихи вокруг него было много. После того как он не сел в самолет. Ты… Ты, надеюсь, оставила затею мстить ему?

– Да. Давно, – она выдержала ее подозрительный прищур. – Честно. Мы с ним не то чтобы друзья, но общаемся нормально.

– Честно? – Тетя Марина дождалась ее утвердительного кивка и с облегчением выдохнула: – Ну, и слава богу… А то тут приезжал ко мне один, такой противный. Все намекал, что ты не оставила мысли мстить этому… За тобой глаз да глаз нужен, натворить можешь чего-нибудь. Я даже растерялась поначалу.

– А потом?

– А потом выгнала, – призналась со смешком тетя Марина.

– Такой в годах, рыхлый, с рябой рожей? – тут же подумала Саша на Шнырова.

– Не-ет. Молодой. Высокий, голубоглазый.

– Странно… – Саша наморщила лоб, пытаясь вспомнить среди своих знакомых голубоглазого и высокого. – Не знаю такого.

– Вот и я не знаю. Поэтому и выгнала. Ну, ты отдыхай. Обживайся. Отвыкла небось… Если что, я напротив.

Тетя Марина пошла к выходу. Саша двинулась ее провожать. Та вышла на лестничную клетку, одернула домашний халат в крупный горох и строго погрозила пальцем.

– Смотри у меня! Я за тобой наблюдать стану. Спуску не дам, – предупредила она, рассматривая Сашу, словно видела впервые. – Вижу ведь… Не с добром ты вернулась, Сашка. Что-то задумала, точно. Смотри у меня!

Весь вечер она прослонялась по квартире без дела. Раскладывала вещи в шкаф в своей спальне. Разбирала продукты. Что-то даже попыталась приготовить, но пока возилась с подключением к интернету, еда подгорела, и она выбросила все в мусорку. Хватит с нее молока с хлебом.

Саша налила себе полную ванну горячей воды, добавила соли с ромашкой и залегла на полчаса.

Какого наказания достоин Шныров? Как она может ему отомстить за то, что он так подгадил ей, добившись увольнения? Сломать ему нос или руку? Или подстроить автокатастрофу?

Не-ет, ни того, ни другого, ни третьего она делать не станет. Все варианты противозаконны и грозят тюрьмой. Она просто станет наблюдать за ним и его компанией.

Саша сосредоточилась на каплях, падающих на ее колено из подтекающего смесителя.

Кап-кап… Он затеял нечто страшное. Он жаждет смерти Егора Степанова…

Кап-кап… Он не может простить ему того, что Егор единственный остался жив, пропустив злополучный рейс…

Кап-кап… Если Шныров настолько одержим, то он непременно добьется своего. Не ее, так чьими-то еще руками. Он найдет киллера.

Кап-кап… Может ли она стоять в стороне, когда Степанову грозит опасность?

Нет! Саша резко поднялась из ванны, расплескав воду на пол, и тут же бросила в лужу полотенце. Не хватало в первый день возвращения разборок с соседями из-за протечек!

Она снова улеглась, пристроив затылок на маленькой надувной подушке, и прикрыла глаза.

Она не может, не имеет права допустить, чтобы Шныров совершил очередное зло. Степанов вытащил ее. Он не позволил ей опуститься на дно, откуда она самостоятельно ни за что не выбралась бы. Она бы точно погибла.

Значит, что?

Кап-кап… Она станет делать то, что у нее лучше всего получается. Следить за Шныровым и его компанией.